– Вот так удача! Вчера шеф звонил мне и попросил подыскать фотографа для нашей экспедиции. По правде говоря, я понятия не имела, как подступиться к этой задаче. Тебя, Дима, сам Бог послал.

– Аллах, – уточнила Норма, находящаяся под впечатлением местного колорита.

– Пусть Аллах, – согласилась Сабрина. – Суть от этого не меняется.

– Что за экспедиция? – поинтересовался Быков.

– Об этом я не уполномочена рассказывать.

– Она и мне до сих пор толком ничего не объяснила, – пожаловалась Норма. – Я знаю только одно: это как-то связано с пирамидами, но почему-то им понадобится специалист по дайвингу, хотя никаких пирамид на дне Красного моря нет, это я со всей ответственностью заявляю.

– Я этого и не утверждала, – сказала Сабрина. – Но нырять действительно придется. Причем не тебе одной.

– У меня есть опыт, – произнес Быков. – И, признаться, немалый.

– Да ты ходячее собрание достоинств, Дима! – воскликнула Сабрина, усмехаясь. – Спасаешь девушек от сексуального рабства, публикуешься в ведущих изданиях мира, под водой плаваешь как рыба!

– Настоящий супермен! – подхватила Норма, обрадовавшись возможности подточить свой и без того острый язык.

– Перед таким не устоит ни одна девушка!

Быков почувствовал, что краснеет. Его лицо приняло равнодушное, почти отстраненное выражение.

– По правде говоря, – сказал он, – меня мало интересуют древние пирамиды, хоть египетские, хоть какие-либо еще. Так что ваша экспедиция не для меня, извините.

Он сделал это заявление, чтобы дать понять, что не собирается навязываться. Это было вызвано подшучиванием спутниц. Быкову почудилось, что они не воспринимают его всерьез, и его самолюбие было задето. В полном соответствии со своей фамилией и зодиакальным знаком он, что называется, уперся рогом. Если бы Сабрина сейчас попробовала переубедить его и стала уговаривать, это возымело бы как раз обратный эффект. Быков продолжал бы упрямиться, как мальчик, которому очень трудно согласиться взять конфету, от какой он имел неосторожность отказаться. Но Сабрина оказалась умнее. Она сказала лишь:

– Светает. Сейчас ты увидишь все, что я собираюсь показать тебе, Дима, а потом решай сам. Отказаться никогда не поздно.

Он пожал плечами и снова уставился на пирамиду, фантастически красивую в свете утренней зари. Казалось, что ее вершина упирается в розовеющее румянцем небо, а поверхность постепенно сливается по цвету с песками пустыни. Воздействие этого зрелища на сознание невозможно было выразить словами. Желтые горы, возведенные силой человеческого духа посреди голого плато, потрясали своим величием. Какой поистине титанический труд понадобился, чтобы поднять к небу с помощью примитивных приспособлений неисчислимое количество камней и создать из них столь гармоничное сооружение! Но внутренний трепет, испытываемый Быковым, был вызван не только этим. Он чувствовал, что вся эта работа была проделана не только ради того, чтобы похоронить в пирамидах прах фараона. Здесь было что-то другое. Какая-то невыразимая тайна.

Чем ближе они подходили к пирамиде Хеопса, тем сильнее становилось ощущение тайны. И какими же жалкими, мелочными, суетливыми и тщеславными выглядели люди на этом грандиозном фоне! Едва солнце поднялось над горизонтом, как из всех щелей, кибиток и драндулетов на свет божий выползли так называемые гиды, которые на деле оказались обычными попрошайками и вымогателями. Поскольку группы туристов пока не подъехали, весь этот крикливый и не слишком чистоплотный сброд набросился на наших героев. Они жестикулировали, щелкали языками, сверкали глазами и предлагали свои услуги до того навязчиво, что хотелось уступить, лишь бы тебя не дергали за одежду, не тормошили и не орали тебе на ухо всякие заманчивые предложения.

Один такой гид пытался усадить Норму на ишака, другой подталкивал Сабрину к опустившемуся на колени верблюду, третий беззастенчиво дергал фотокамеру Быкова, рассчитывая стащить ее под шумок. А на место событий уже спешили торговцы сувенирами, размахивающие пластмассовыми головами Нефертити и брелоками в виде священных жуков-скарабеев.

Конец этой вакханалии положила Сабрина, произнеся несколько резких, отрывистых фраз на местном наречии. Гиды и торгаши моментально отстали и бросились к очень кстати подъехавшему автобусу. Осада закончилась. Слегка растерзанные Быков и Норма пожелали знать, что сказала египтянам Сабрина. Она усмехнулась:

– Меня Петроу научил, что делать в таких случаях. Он сказал, что у меня достаточно восточная внешность, чтобы представляться работником муниципалитета. Я предложила каждому из них предъявить лицензию для регистрации.

Норма прыснула в кулак, а Быков спросил, кто такой Петроу.

– Начальник нашей экспедиции, – ответила Сабрина. – Профессор Серджио Петроу, лучший знаток Древнего Египта на земле.

– Серджио? Или Сергей?

– Сер-геу, – с усилием выговорила она. – Хм. Похоже на оригинал. Но мне удобнее называть его Серджио.

– А Петроу? – допытывался Быков. – Здесь, наверное, тоже не обошлось без твоей интерпретации? Держу пари, его настоящая фамилия – Петров!

– Возможно, – согласилась Сабрина. – Он, как и ты, русский. И тоже странствует по свету.

– Лишний повод остаться, – подзадорила Быкова Норма. – Вы ведь соотечественники.

Быков вспомнил о своем отказе и насупился.

– Соотечественники бывают разные, – буркнул он. – Мы сюда приехали вашего Петрова обсуждать или пирамиды смотреть?

Сабрина вытянула палец, указывая вверх.

– Хотела бы я завести вас туда, но сейчас подъем на пирамиды запрещен. А раньше проблем не было. Туристы забирались на самую вершину.

– Не так уж это сложно, – сказал Быков, оценивающе осматривая ступенчатые грани. – Камни сильно выступают и на вид шершавые. Я бы запросто поднялся. Вдоль ребра, там удобнее. – Он ткнул пальцем.

– В прежние времена так и делали, – подтвердила Сабрина. – Причем туристы побогаче нанимали целый отряд «шерпов», проводников, которые обеспечивали систему веревочных страховок, несли сумки с едой, воду, зонты и бинокли. Конечно, за это приходилось платить, но комфорт, он в любые времена денег стоит. Подобные восхождения запретили, когда стало ясно, что публика не только мусор наверху оставляет, но еще и имена свои на глыбах пишет.

– Теперь они внизу это делают, – заметила Норма, рассматривающая подножие пирамиды.

– Если бы только это, – вздохнула Сабрина. – Они еще и осколок отбить норовят на память. Дикари, настоящие дикари.

– Я видел такие камни у торговцев, – припомнил Быков. – Может быть, это они основание уродуют?

– Нет, египтянин никогда не пойдет на такое святотатство. Камни фальшивые. Пять долларов штука. Продал – вся семья едой на два дня обеспечена.

Быков обернулся и посмотрел на египтян, обступивших туристов, другими глазами. Это был их единственный заработок. С утра до вечера проводили они на солнцепеке, чтобы заработать на стопку лепешек и фасолевую похлебку. А ведь нужно было еще накормить скотину, отложить деньги на разные нужды, подлечить зубы, отдать детей учиться, похоронить родителей…

Быков перевел взгляд на пирамиду Хеопса, пытаясь совместить в уме все то низменное и возвышенное, что характеризовало природу человека и его существование. Разбег получился внушительный. Смотреть на произведение человеческих рук было куда приятнее, чем на самих людей.

Это не могло не удручать. И это не могло не радовать.

Все-таки мы, люди, на многое способны, когда хотим. Ну или когда нас к тому принуждают.

Пирамида Хеопса тоже смотрела на Быкова, нависая над ним всем своим неподъемным весом, всеми своими необъятными масштабами. На площади, которую она занимала, могли бы запросто уместиться такие грандиозные сооружения, как собор Святого Петра или Вестминстерский дворец.

– Впечатляет, – не мог не признать Быков. – Очень впечатляет.

– Видел бы ты ее раньше, Дима! – воскликнула Сабрина с энтузиазмом. – Сейчас на ней нет облицовки из мелкозернистого песчаника, которую ободрали еще в XIV веке.