Дым заклубился над электрогрилем, когда Макс снял крышку и перевернул цыпленка. Мужчина размазал соус барбекю по грудке и окорочкам, присматриваясь к конуре Крошки, или, точнее, его собачьему замку. Тот находился в закрытой части сада, окруженный розовыми и пурпурными цветущими растениями с тяжелыми бутонами, и походил на место обитания фей. Бледно-голубого и лавандового цвета, с небольшими флажками на угловых башнях. Примерно три на четыре фута[147] и с подъемным мостом. Наряду с интерьером кондоминиума это была самая женоподобная штука, которую мужчина когда-либо видел.

Двигаясь на юг, Макс задавался вопросом, на что будет похож дом Лолы, и он оказался недалек от истины. Воздушные пастели цвета сахарной ваты, покрытые салфетками подушки на темно-фиолетовой кожаной софе и кружевные занавески. Белое ковровое покрытие и цветы на обоях. Та обстановочка, которая может размягчить мужчине мозги и заставить яички парня усохнуть, если он не будет осторожен.

Макс взглянул на собаку под ногами и указал на замок щипцами для барбекю.

– Это не заставляет тебя чувствовать себя маленькой феей?

Крошка гавкнул, и его бровь дернулась.

– Если ты не остережешься, то будешь щеголять розовым лаком на когтях и мелкими розовыми бантиками на ушах.

– Крошка уверен в своей мужественности, – сказала Лола, выходя через французские двери в кирпичное патио.

Макс покачал головой и перевернул куриный окорочок.

– Сладкая, у твоего пса батарейки сели. Может из-за той штуковины, в которую он одет. – Он взглянул на Лолу, и следующий комментарий замер у него на языке. Девушка шла к нему со стаканом вина в одной руке и бутылкой «Сэмюэля Адамса»[148] в другой. Она надела свободные джинсовые шорты, низко висящие на бедрах и белую футболку. Но не обычную футболку. Она была такой тесной, что облегала ее как полиэтиленовая пленка, и поперек ее большой груди неоново-зеленым было написано «Съешь меня» в Сент-Луисе[149].

– Классная рубашка.

Лола взглянула на футболку и улыбнулась.

– Несколько лет назад мой друг открыл в Сент-Луисе ресторан и так его назвал, – ответила Лола и вручила Максу пиво. – Мило, не правда ли?

– Бойфренд?

– Нет, Чак гей. В тот раз я сделала ему небольшую бесплатную рекламу, и он обслужил мою вечеринку. Ресторан обанкротился, но у меня все еще осталась моя «съешь меня» футболка. Она одна из моих любимых, правда, я не везде осмеливаюсь ее носить.

Конечно, нет. Только перед ним. Чтобы его глаза загорелись желанием и мозги затуманило. Только, чтобы заставить его задаться вопросом, что она сделает, если Макс повалит ее на землю и примет ее приглашение.

– Как там цыпленок? – спросила девушка.

Макс оторвался от пристального разглядывания ее футболки и взглянул на гриль. Эти «дружеские штучки» не работали. Он сделал большой глоток пива прежде, чем ответить.

– Еще около десяти минут.

– Я почти закончила с салатом. Хочешь поесть внутри или здесь?

Его пальцы стиснули бутылку, и мужчина задался вопросом, не мучает ли она его специально.

– Снаружи.

Лола улыбнулась ему, сама невинность, как будто не осознавала хаос, создаваемый просто ее дыханием.

– Тогда я накрою на стол здесь.

Макс наблюдал, как она возвращается в кондоминиум, его пристальный взгляд скользнул по ее спине, попке и вниз по длинным ногам. Приезд сюда стал ошибкой. Он знал это, еще когда загружал свой «Джип»[150] этим полуднем.

Обернувшись к грилю, Макс перевернул окорочок. Он использовал поездку в Шарлотт как оправдание, чтобы увидеть ее, просто и ясно. Ему не нужно было быть нигде раньше утра понедельника, и вообще-то, у него в чемодане лежал авиабилет туда и обратно. Он заказал перелет несколько недель назад в ожидании работы в Шарлотте. Не было никакой необходимости в долгой поездке – кроме необходимости видеть Лолу. Он должен был лично убедиться, что девушка в порядке. Неизвестность сводила его с ума и заставляла бодрствовать всю ночь.

Крошка уронил пищащую игрушку у ноги Макса, тот поднял ее и кинул псу. Игрушка приземлилась в каких-то флоксах, Крошка нырнул в кусты и исчез. Макс оглядел задний двор; плющ поднимался вверх по высокому забору и множеству роз. Под магнолией расположена небольшая скамеечка, и мужчина спросил себя, что он здесь делает.

Лола права. Он мог позвонить и выяснить, что она в порядке. Как мог позвонить и одному из дюжины знакомых парней, которые в состоянии позаботиться о проблеме с ее бывшим женихом. Он не должен был вмешиваться. Это ее жизнь, ее дом, ее мир, и он в них не вписывается. И никогда не впишется. Он Макс Замора. Тайный агент, существующий вне обычного мира, он это понимал. Живущий единственной жизнью, которую знает. Единственной жизнью, которую он когда-либо хотел.

Но даже если он когда-нибудь захочет от жизни большего, он знал, что такая вероятность не для него. Лола не для него. Она была фантазией, и сколько такая фантазия продлится? Пока его бипер[151] не сработает, и ему не придется уехать посреди ночи? Удовлетворится ли она прощальным поцелуем без объяснений?

Нет. Лола не такая. Ни одна женщина так не поступит. И как он мог начать воображать жизнь с ней, если весьма высоки шансы, что он сделает ее вдовой, прежде чем ей исполнится сорок? Макс не был дураком; он был везунчиком, но в его профессии человеческие дни сочтены. Он не боялся смерти, но не хотел оставлять кого-то в одиночестве. Как он мог ожидать, что женщина согласится на такую жизнь? Особенно такая женщина как Лола, которая могла устроить свою жизнь намного лучше.

Девушка прошла через французские двери и поставила белое блюдо рядом с грилем.

– Макс, есть кое-что, о чем я хотела поговорить с тобой с той ночи, мы сбежали с острова, – сказала она, двинувшись к столику в углу патио. – Но столько всего случилось, что у меня не было шанса.

– О чем же? – Он сделал глоток пива, наблюдая, как шорты касаются ее бедер, пока она расправляла красную клетчатую скатерть.

– Ты взорвал «Дору Мэй»?

– Ага.

– Как? – Она двинулась к другой стороне стола и посмотрела на него. – Было темно, и я помню, что у тебя была какая-то винтовка. Ты выстрелил в топливные баки?

– Нет. Я подсоединил к динамиту капсюль-детонатор и запихнул все это дело в презерватив, который подвесил внутри буквы «О» в названии «Доры». Когда мы отплыли достаточно далеко, я выстрелил в нее из пятидесятого калибра. Второй взрыв был как раз от топливных баков.

Лола улыбнулась, и крошечные морщинки появились в уголках ее глаз.

– Мои руки ужасно дрожали, я едва удерживала руль. И было так темно, как ты управился?

– Практика, – ответил он. – Годы практики.

Девушка покачала головой и продела салфетки из подходящей к скатерти ткани через небольшие кольца, походившие на арбузы.

– Ну ты и хладнокровный парень. Когда те двигатели не завелись, и пули начали бить по воде, у меня кровь отлила от головы, и я чуть не упала в обморок.

– Ты и выглядела так, будто собираешься упасть в обморок. – Макс положил цыпленка на блюдо и закрыл крышку электрогриля. – И всё же ты всё сделала великолепно.

– Нет. – Девушка покачала головой и положила около двух красных тарелок столовые приборы. – Я так испугалась, что просто застыла, а ты … Ты вообще не боялся.

Лола ошибалась. Он боялся. Боялся сильнее, чем когда-либо в жизни. Не за себя, за нее. Макс двинулся к столу и поставил блюдо в центр, около двух зажженных свечей, похожих на груши.

– Я научился справляться со страхом, – ответил он ей. – Я не позволяю ему мешать мне, когда я должен сделать дело.

– Ну, я не хочу учиться иметь дело со страхом, потому что не хочу больше никогда терпеть кораблекрушение и попадать под пули. – Лола ушла в дом и вернулась меньше чем через минуту с салатом и корзинкой нарезанного французского хлеба. – Когда той ночью мы добрались до станции, куда ты делся?

Макс отодвинул для нее стул, когда она садилась.

– Военно-морская база совсем рядом со станцией Береговой охраны. Через час я был на пути к округу Колумбия.