Свет от «Казино Атлантис» размытым пятном освещал пристани для яхт, и на доли секунды его зрение прояснилось, потом снова раздвоилось, нарушая его равновесие, когда он двинулся из тени. Подошвы его военных ботинок не издали ни звука, когда он забрался на яхту, привязанную в конце пристани. Кровь сочилась из пореза на нижней губе и капала вниз по подбородку, на черную футболку. Он знал, что когда адреналин иссякнет, он окажется в клубке боли, но он планировал оказаться на полпути во Флориду прежде, чем это произойдет. На полпути из ада он посетил Райский Остров[11].

Макс пробился к темному камбузу и обыскал ящики. Его рука нащупала рыбный нож, он вынул его из чехла и провел пугающим пятидюймовым лезвием по большому пальцу. Лунный свет лился сверху, через плексигласовые окна яхты, освещая участки черного как смоль интерьера.

Он не потрудился и дальше обыскивать яхту. В любом случае, много не увидишь, и будь он проклят, если включит свет и обнаружит свое местоположение.

Столовые приборы в ящике загрохотали, когда Макс хлопнул им, закрывая. Он решил, что если владельцы все еще на борту, он произвел достаточно шума, чтобы уже поднять их с постели.

И если кто-то действительно внезапно появится из темноты, то придется переключиться на запасной план Б. Проблема состояла в том, что у него не было плана Б. Час назад он привел в действие последний запасной план, и сейчас работал на чистом инстинкте и выживании. Если эта последняя отчаянная попытка не удастся, он покойник. Макс не боялся смерти, он просто не хотел никому доставлять удовольствие убить его.

Никто не появился, и он выбрался обратно на палубу и быстро обрезал швартовы[12]. Затем двинулся вверх по лестнице, на мостик. На несколько секунд зрение прояснилось, позволяя ему увидеть парусиновый тент и панорамные пластиковые окна. Он опустился на колени около капитанского кресла в пестрых пятнах теней, и перед глазами снова все поплыло и раздвоилось.

Волна тошноты накрыла его, и он дышал сквозь нее как мог. По большей части на ощупь, он использовал нож, чтобы выдавить секцию из верхней части штурвала. Пот обжигал порез на лбу, сбегал по бровям, наконец, он вытащил клубок проводов. Его зрение не становилось лучше, и ему потребовалось больше времени, чем хотелось, чтобы найти заднюю панель выключателя зажигания. Когда он все-таки ее нашел, то перерезал провода и соединил их вместе. Двойной двигатель зашумел, разбрызгивая и взбалтывая воду, Макс положил одну руку на бок, другую на штурвал и поднялся.

Он включил передачу, двинув дроссель вперед, и осторожно повел судно в конец пристани. Если он наклонял голову вправо, раздвоение в глазах было не таким сильным, и он мог удерживать яхту по центру судоходного русла, подальше от опасностей.

Он вел судно от пристани для яхт в гавани Нассау, под мостом, который соединял Райский Остров со столицей, мимо круизных кораблей, стоящих в доке у причала Принца Джорджа. Ничто той ночью не давалось легко, и в любой момент он ожидал волну автоматного огня, разрезающего парусиновый тент и уничтожающего палубу. В ту минуту, когда днем он высадился на острове, его удача прошла путь от «плохой» до «ужасной», и он не верил, что его невезуха закончилась.

– Извините, а что вы делаете?

Услышав звук женского голоса, Макс обернулся, ухватившись за подлокотник капитанского кресла, чтобы удержаться от падения. Он пристально всмотрелся в раздваивающийся образ женщины, обрисованный исчезающими огнями гавани. Маяк на окраине острова послал яркий луч, скользнувший по полу и осветивший две одинаковые пары ног с двадцатью красными ногтями. Совершил неторопливое путешествие по двум красно-синим юбкам и голым плоским животам. Две белых рубашки завязаны узлом между двумя парами больших грудей. Скользнул по уголкам двух полных губ и двинулся к путанице светлых завитков. Ее лицо оставалось скрытым, нечеткое изображение двух маленьких собак на руках тявкнуло, достаточно пронзительно, чтобы уши Макса закровоточили.

– Дерьмо, мне это не нужно, – воскликнул он, задаваясь вопросом, из какого ада она явилась. Жалкое подобие собаки спрыгнуло с ее рук и, бросившись на пол, остановилось у ног Макса, лая так упорно, что его задние лапы приподнимались над палубой. Женщина двинулась вперед, ее второй образ тащился немного позади, отстав, когда она помчалась, чтобы подхватить пса.

– Кто вы? Вы работаете на Тэтчей? – потребовала она ответа. У него не было времени на собак или вопросы, или еще какую ерунду. Она должна уйти. Последнее, что ему было нужно сегодня вечером – это тявкающая шавка и тявкающая женщина. Она и ее собака оказались перед необходимостью прыгнуть за борт. Конец Райского острова остался менее чем в ста футах позади них. Они, вероятно, сделают это. Если не сделают, это не его проблема.

– Заткни собаку, или я пну его за борт, – сказал он вместо того, чтобы выпихнуть ее и ее шавку в море. Черт, к старости он стал таким мягкотелым.

– Где вы сели на яхту?

Он проигнорировал ее и в последний раз поглядел на исчезающие огни Нассау в нечетких зеленых маркерах бакена и вспыхивающем маяке, потом обратил свое внимание на приборы. У него было несколько собственных вопросов, но придется подождать, чтобы получить ответы. В настоящее время есть более важные проблемы, например, выживание.

Его руки дрожали от боли и адреналина. Только благодаря силе воли и годам опыта, он успокоил их. Он не обнаружил другого судна за собой, но это не многое означало.

– Вы не можете просто взять эту лодку. Вы должны вернуться к пристани.

Если бы его голова не так чертовски болела, а тело не подверглось избиению как боксерская груша, то он, возможно, нашел бы ее чертовски забавной. Вернуться, после того ада, который он пережил? Отдать яхту, после того, как он с трудом ее украл? Нифига себе капризы. Редкий талант замыкать провода, когда человек не может даже глядеть прямо. Он был на борту почти каждого мыслимого военно-морского судна. От надувной лодки до атакующей субмарины. Он знал, как прочитать данные спутниковой системы навигации, и в трудную минуту мог прочитать морские карты и воспользоваться компасом. Проблема была с его зрением: лучшее, на что он способен сейчас, это гальюн на запад, и дотащить яйца до стен.

– Кто вы?

Он искоса посмотрел на золотое пятно приборов перед ним и дотянулся до радио. Он промахнулся и попробовал еще раз, пока не почувствовал кнопки под кончиками пальцев. Помехи заполнили воздух, заглушая вопросы женщины. Он поправил регулятор шумоподавителя, выключая фоновый шум, потом немного повернул его. Радио поймало переговоры морского оператора с пассажирским судном, тогда он переключился на некоммерческий канал. Он не услышал ничего необычного и продолжил переключаться. Каждый канал казался нормальным. Снова ничего необычного, но он не прислушивался к нормальному или обычному.

– Вы должны вернуть меня. Обещаю, что никому о вас не скажу.

Уверен, что нет, детка, подумал он, обернувшись через плечо, но не смог ничего увидеть из-за левого глаза, и вернулся к приборам. Если она к дьяволу заткнется, он мог бы почти забыть о ее присутствии.

Макс не связывался с Пентагоном в течение двенадцати часов. В последней передаче он сообщил им, что нет никакой необходимости в спасении или дальнейших переговорах. Два агента управления по борьбе с наркотиками, которых он искал, мертвы, и уже довольно давно. Очевидно, не привыкшие к пыткам, они погибли от рук похитителей.

– Знаете, люди заметят, что я исчезла. Держу пари, кто-то по мне уже скучает.

Ерунда.

– Уверена, что кто-то уже связался с полицией.

Багамская полиция – это наименьшая из его проблем. Он был вынужден убить старшего сына Андре Козеллы, Хосе, и едва успел сбежать, спасая собственную жизнь. Когда Андре обо всем узнает, он станет чрезвычайно обозленным наркобароном.

– Сядь и не шуми. – Напрягая двоящееся зрение, он разобрал огни парусника, направляющегося к ним по левому борту. Он не думал, что Козелла уже нашел тело и сомневался, что парусник заполнен контрабандистами наркотиков, но он прекрасно знал, что ничего нельзя исключать, и последнее, в чем он нуждался, это чтобы женщина около него начала кричать и отвлекать его.