Литмир - Электронная Библиотека

Последнее обстоятельство обнадеживало Нуланса. Не может такой человек сознательно разрушить ранее принятые международные договоренности. Америка – союзник Франции по Антанте, а финансисты с Уолл-Стрит имеют весомое лобби в правительстве Северо-Американских Соединенных Штатов.

Однако первые же поступки Троцкого на посту комиссара по иностранным делам заговорили о другом. Неслыханно, этот наглец уведомил посольства о своем назначении на высокий пост не официальным письмом, а нотой о начале мирных переговоров с предложением немедленного перемирия с Центральными державами.

Нуланс телеграфировал об этих инициативах в Париж и получил ответ, рекомендующий не реагировать на провокационное заявление как нарушающее союзное соглашение от 5 сентября 1914 года и запрещающее сепаратные мирные переговоры.

Дипломаты других стран Антанты также не ответили на письмо Троцкого, полагая, что новая власть продержится недолго и всерьез принимать демарши большевиков не следует.

Троцкий, судя по всему, затаил недовольство и в отместку поставил союзников в известность, что будет публиковать секретные договоры царского правительства и выведет весь мировой империализм «на чистую воду».

Между новым правительством России и дипломатическим корпусом, аккредитованным в столице, возникла первая напряженность.

– Господин посол, свежая пресса, – в кабинете появился личный секретарь, небольшого роста молодой человек в пенсне, которого также звали Жозеф Нуланс. Послу нравилась эта милая путаница в именах, но сотрудники, чтобы различать Нулансов в быту, звали секретаря между собой ласково «Пети» (что по-русски означает «малыш»), разумеется, с ударением на последнем слоге.

– Секретариат подготовил для Вас обзор, – произнес «малыш».

– Слушаю, – посол слегка наклонил голову, – можете прочитать.

– Во-первых, Советы издали декрет о реквизиции теплых вещей у буржуазии.

– И что, теперь пролетарии будут ходить по городу в дорогих шубах? – язвительно заметил Нуланс.

Личный секретарь вежливо улыбнулся:

– Они борются с саботажем служащих и увольняют без права на пенсию тех, кто не является в присутствие. Некоторых арестовали. Это имеет эффект. Многие учреждения уже работают, а чиновники, под впечатлением арестов коллег, безропотно выполняют свои обязанности и выражают лояльность к новой власти.

– Что еще?

– Совет народных комиссаров поручил Главнокомандующему действующей армией генералу Духонину заявить властям всех воюющих держав о прекращении военных действий и начале переговоров о мире.

– Это похоже на измену союзным соглашениям, – как бы рассуждая, заметил посол.

– Я тоже так считаю, – поддакнул секретарь.

– И что главнокомандующий, генерал Духонин?

– Он отказался выполнить приказ Совнаркома, заявил, что мирные переговоры следовало бы вести только законно избранному и признанному всем народом правительству. После чего генерала отстранили от командования армией.

– Кто же теперь будет воевать с немцами?

– Газеты пишут, что главнокомандующим будет назначен Крыленко, бывший прапорщик.

– Прапорщик во главе армии? Брависсимо, – спокойствие моментально слетело с лица Нуланса, – что этот прапорщик будет делать, сдаваться в плен?

– А что они еще могут, – согласился «малыш», – армия без офицеров не может воевать, военная мощь России рухнула. Великой армии больше нет, как не будет, судя по всему, вскоре и Восточного фронта. Говорят, солдаты расстреливают офицеров и покидают позиции.

– Вы хоть понимаете, что это значит? – Нуланс впился взглядом в секретаря.

– Да, месье.

– Ничего Вы не понимаете! – сорвался посол. – Это означает усиление бошей на Западном фронте и многие, многие тысячи новых жертв в нашей милой Франции. Страна и так истекает кровью, а эти русские, которые должны сдерживать немецкую машину на востоке, бросают фронт. Это будет катастрофа!

Немедленно позовите сюда атташе посольства графа де Робиена, мы будем жестко реагировать на действия большевиков всеми доступными нам способами.

– Господин граф уже ждет, – отрапортовал личный секретарь, – он в приемной.

В тот же день в стенах Французского посольства в Петрограде родился политический демарш, подписанный военными атташе союзных держав. Французское правительство одобрило его на самом высоком уровне:

«Франция не признает власть народных комиссаров, верит в патриотизм высшего русского военного командования, полагается на их твердые гарантии в продолжение войны, отклоняет переговоры как преступные и всецело поддерживает армию в борьбе с общим врагом».

В посольстве полагали, что этот демарш вселит новые силы в ряды русского офицерства и поможет им навести порядок в войсках.

Спустя несколько дней Нуланс узнал, что генерал Духонин поплатился жизнью за верность присяге и союзному делу. Толпа разгромила штабной вагон, подняла его на штыки…

– Господин посол, срочно и очень важно. Кажется, не всё еще потеряно на фронте, – граф де Робиен вошел в кабинет Нуланса с докладом. – Стали известны подробности поездки на фронт офицера нашей военной миссии. Он инспектировал части и нашел, что боевой дух в войсках сохраняется и они способны противостоять врагу. Его встречали криками «Ура». Правда, – де Робиен сделал паузу, – весьма вероятно, что ему показали далеко не все. Он мог быть просто введен в заблуждение, если не сказать более.

– Поясните, – Нуланс поморщился.

– Я имею в виду, что он вполне мог сознательно сообщить недостоверные сведения, чтобы выглядеть лучше в ваших в глазах. Почему я так считаю? – не дожидаясь вопроса посла, продолжил атташе, – потому что есть другие, не менее значимые новости с фронта. Они говорят прямо, что линии обороны по фронту практически нет, солдаты обеих сторон ходят друг к другу в гости. Немцы прогуливаются с оркестром по русским позициям, за ними следуют «товарищи» и с удовольствием маршируют под немецкие марши.

– Какой ужас, – возмутился Нуланс. Он хорошо знал мелодии некоторых солдатских маршей Германии, их простые, совсем не военные тексты, жизнерадостные припевы. Но когда под дробь барабанов эти мелодии были слышны во время атаки, противникам казалось, что мощь Германии несокрушима.

– Вражеские солдаты, не смущаясь, пересекают линию фронта, чтобы купить табак, – продолжал де Робиен, – по-русски это называется «братание». Они едят из одного котелка, пьют водку и шнапс, а офицеры из тех, что еще верны присяге, не могут поставить эту чернь на место. Всем верховодят Советы солдатских депутатов и комиссары.

Нашего представителя сделали членом какого-то комитета, перед ним устроили марш частей, но он заметил, что русские обманывают союзников. Одни и те же лица представлялись ему утром от имени артиллерийских полков, после обеда от имени кавалерийских. Русские любят подобного рода спектакли и мастера по части мистификации.

На фронте плохо с продовольствием, и в некоторых частях вынуждены отправлять провиантские команды в дальние губернии за хлебом и фуражом. Разумеется, все это сопровождается реквизициями и грабежом.

– Но мы все-таки будем верить, что фронт существует, – прервал де Робиена посол, – мы расцениваем последние сообщения большевиков о начале переговоров в немцами как провокацию и никоим образом не будем на неё реагировать.

– Большевики отказываются платить по старым царским долгам, об этом есть официальные сообщения в большевистских газетах, – продолжил атташе, – они называют это аннулированием всех долгов и считают одним из непременных условий выхода России из войны и подписания мирного договора.

– По-моему, это называется просто ограбление, – заметил Нуланс.

– Газеты пишут, что отказ платить по долгам должен стать наказанием для французского империализма.

– Да, но пострадает не только Франция, англичане, голландцы также потеряют свои деньги.

– Почти все страны Европы оказались заложниками решения большевиков: Швеция, Норвегия, Дания, Бельгия и даже Швейцария.

4
{"b":"742979","o":1}