-- На десять дней? -- засмеялся Асинус. -- Коротковатое будущее получается. Ты лучше скажи мне другое. Ты мальчик или девочка?

   -- Это... зависит... -- пробормотал Фачендо и добавил. -- Хотя, некоторая определенность имеется. Мне трудно говорить... Надо приготовиться... Пожалуй, я посплю...

   ***

   Он и в самом деле заснул. Во всяком случае, в ночь перед восьмым днем Асинус почувствовал неожиданную ясность и покой. Все его заботы как будто растворились, и наступило умиротворение. В этом состоянии он и просматривал последние новости системы, пока не нашел заметку о странной гибели рабочего геологической партии с Титана. С анимированного файла на Асинуса смотрел тот самый верзила. Рабочий сдал билет на Марс, отправил все заработанные средства на закрытый адрес, вскрыл служебный шлюз и вышел в открытый космос без скафандра. Хотя нет... Сначала он, очевидно, сошел с ума... Асинус прочитал сообщение еще раз, и еще раз, а потом, повинуясь какому-то странному чувству, полез в собственный профайл и не поверил своим глазам. Внушительная сумма, куда как большая, чем ожидаемая Асинусом страховка, висела у него на контрольном зачислении. Он судорожно вытер пробивший его пот и вызвал по корабельной связи медика. Тот прибыл незамедлительно.

   -- Что случилось?

   -- Вот, -- Асинус открыл медику страницу с происшествием на орбите Ганимеда. -- Это тот самый человек, что чихнул на меня. И ухватил за плечо так, что синяк держался чуть ли ни неделю. Словно током ударил!

   -- Ага! -- оживился медик. -- Кроме чихания было еще и прикосновение? Да еще и разряд статического электричества? Любопытно. Этот геолог, кстати, был неуравновешенным человеком. Я уже справлялся. Странным. Остался на станции, но обратно на Титан не полетел. Судя по медицинскому отчету, вскоре после нашего старта лишился рассудка. С вахтенными это бывает. Даже был госпитализирован. К сожалению, за ним не уследили. Возможно, со временем он и оправился бы, но что уж теперь... Вот только это не ваш случай. У него не было зафиксировано заражение.

   -- А если он его не заметил? -- спросил Асинус. -- Если он... был болен, пьян, лежал в гибернации? Сами говорите, был неуравновешенным.

   -- И? -- усмехнулся медик. -- И что с того?

   -- Он... -- Асинус осекся. -- Он прислал мне... извинение. За то происшествие. Похоже, сразу после старта нашего лайнера. Вероятно, еще в здравом уме.

   -- Послушайте, -- медик вздохнул. -- Люди извиняются, если чихнут на кого-то, заденут в толпе, наступят на ногу. Но не выбрасываются из-за угрызений совести в открытый космос. Я вообще склонен считать, что произошел несчастный случай. Эти станционные медики -- ушлый народ. Объяснить просчет служб безопасности и гибель человека попыткой суицида, причем удачной, беспроигрышный ход. А уж объявить погибшего безумцем -- святое дело. Концы... в космос. Понимаете? Вы же не собираетесь последовать его примеру?

   -- С чего бы это? -- спросил Асинус. -- Я в полном порядке.

   -- А что с Фачендо? -- спросил медик.

   -- Кажется, он уснул, -- ответил Асинус и распахнул пижаму. -- Не терпится уже избавиться от него, принять душ, и вообще... остаться в уединении.

   -- Да, -- с сожалением кивнул медик. -- Его жизненный цикл подходит к концу. Болтливость ограничилась? Ну вот, я же говорил. На десятый день он и вовсе не сможет говорить. А потом засохнет и отвалится.

   -- Как быстро? -- спросил Асинус.

   -- Почти мгновенно, -- вздохнул медик. -- В десятый день я от вас не отойду, не сомневайтесь. Будем вести постоянный контроль. Да не волнуйтесь вы так! Если служба внеземных контактов не наложит лапу на мою запись, может, еще прославитесь.

   -- Вряд ли мне нужна такая слава, -- усомнился Асинус.

   -- Значит, пройдете в новостях как неизвестный, -- засмеялся медик. -- Без лица. А я уж, простите, тисну пару статеек на научных ресурсах. Минута славы никому не помешает. Мне-то на страховку рассчитывать не приходится.

   ***

   На девятый день Фачендо оказался почти безмолвен. Он и в самом деле больше всего походил на прилипшего к груди Асинуса старичка. Чуть слышно хрипел и медленно моргал слезящимся веком. Впрочем, всего этого Асинус не видел, а лишь чувствовал. Уже засыпая, он, как ему показалось, разобрал чуть слышное --"Меня зовут Фа...".

   Ночью Асинусу приснился кошмар, в котором он шел по бескрайнему белому пространству, удерживая за крохотную кривую ручку уродливого старика, который что-то говорил ему, но Асинус его не слышал. Утром в каюту заявился медик и спросил с порога:

   -- Как он?

   -- Молчит, -- ответил Асинус, задерживая руку над отвердевшим за ночь наростом.

   -- Sic transit gloria mundi! - кивнул медик. -- А вы беспокоились. Осталась сущая ерунда. Кстати, если отчет начинать с вашей посадки на лайнер, то до конца десяти дней осталось всего ничего. Вы читали инструкцию? Сейчас вам нужно занять место вот в этом кресле и расслабиться. Всякое напряжение способно повлечь образование шрама или язвы на месте нароста. А так он просто отвалится. Я буду все происходящее фиксировать на дополнительную камеру. Садитесь. Да снимите вы пижаму, боже мой. Штаны можете оставить. Как вы себя чувствуете?

   -- Какая-то пустота в груди, -- признался Асинус. -- И в голове... Как будто что-то должно произойти. И я словно... стал забывать все. Будто погружаюсь во что-то...

   -- Успокойтесь, -- засмеялся медик. -- Я проштудировал все зафиксированные случаи -- все совпадает до мелочей. Пустота, страх, бездна. Сны еще снятся с каким-то белым пространством. Зато потом -- прилив сил! Радость! Легкость! Вот вы не замечаете, а у вас цвет лица как у молодого парня. Сколько вам лет?

   -- Сорок пять, -- сказал Асинус.

   -- А выглядите на двадцать пять в лучшем случае, -- подмигнул Асинусу медик. -- Садитесь-садитесь, и думайте о хорошем. К примеру, о страховке.