Разве что похожими обладал я сам, хотя мои, конечно, так не светились.

Случайность? Навряд ли. В совпадения я не верил. Уж точно не когда за один вечер в мою жизнь ворвались и кошмар из детства, и парень с фантастическими глазами, спасший меня от него.

– Я, конечно, могу завалить тебя вопросами, – начал я, продолжая без зазрения пялиться на Ноа, – но предпочту, чтобы ты сам коротко и желательно максимально доступно все рассказал. Что случилось, кто ты такой и почему, как мне кажется, это имеет ко мне какое-то нелепое отношение?

Ноа весело хмыкнул.

– А ты не промах, Калеб. Пойдем.

Он поднялся и протянул мне руку. Я хотел было оскорбиться, что он обращается со мной как с немощным, но желание взбрыкнуть откатило так же резко, как и накрыло секундой назад. Я даже мысленно устыдился своей реакции. Ведь Ноа мне, в общем-то, нравился. Почти инстинктивно я чувствовал, что могу ему доверять. Чутье? Интуиция? Сработал эффект подвесного моста, и я тупо запал на спасителя? Я не отрицал ни один из предложенных вариантов.

Ухватившись таки за протянутую мне Ноа ладонь, я поднялся со скамейки резвее, чем следовало в моем состоянии, – меня аж слегка пошатнуло. Но Ноа успел поймать. Одной рукой я продолжал сжимать его ладонь, теплую и сухую, а второй – цеплялся Ноа за плечо. Со стороны нас можно было принять за вставшую на изготовку пару, планирующую станцевать кособокий вальс прямо на парковой дорожке. Ладонь Ноа все также лежала у меня на талии для подстраховки, и его, в отличие от меня, кажется, абсолютно ничего в нашем положении не смущало. Даже смешно, как за секунды моя ночная прогулка в стиле мистический хоррор превратилась в клише для ромкома.

– Порядок? – уточнил Ноа, вопросительно приподняв не в пример волосам темную бровь. – Можем еще посидеть, если голова кружится или…

– Я в норме, – перебивая, убедил я и для верности отшагнул, отпуская его и вставая самостоятельно. Чтобы не выглядеть конченым грубияном, в благодарность за помощь я все же добавил: – Спасибо.

Ноа, будто сомневаясь, окинул меня быстрым оценивающим взглядом, потом кивнул и повторил:

– Тогда пойдем.

Он зашагал к дороге напрямик через газон, и мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

* * *

– Я Видящий. И ты, судя по всему, тоже, – начал Ноа, когда мы, заняв крайний столик в углу круглосуточной забегаловки недалеко от парка, получили свой заказ. Я выбрал кофе, а Ноа принесли картошку, пирог и чай, на которые он с аппетитом набросился, будто давно не ел. – Мы способны растворять Теневых.

Он забросил в рот кусок пирога, прожевал, запил и только затем продолжил:

– Эти твари питаются Ядрами, что-то типа души человека, если проще, чтобы не исчезнуть и поддерживать материальную форму. Люди Теневых, к сожалению, а может, и к счастью, не знаю, – Ноа пожал плечами, – не видят, поэтому максимально уязвимы. И наша задача обнаруживать и растворять Теневых, пока они не успели к кому-нибудь присосаться.

Боже, сколько же в моей голове крутилось вопросов.

– Но зачем… Теневым, – это слово все еще казалось мне странным и чуждым, – поддерживать, как ты выразился, материальную форму? Зачем они вообще покидают свой мир?

Ноа вздохнул, а потом вытащил из внутреннего кармана пиджака ручку и взял из подставки чистую салфетку, раскладывая ее между нами.

– Смотри, – раздался щелчок, и из узкого пластикового носика показался металлический кончик стержня. Прытким жестом Ноа прочертил на салфетке чернильную линию, разделяя белое полотнище на две половины. – Это наш мир, – он ткнул ручкой в верхнюю от меня часть, – а это – Теневой.

Ноа наспех заштриховал пространство внизу. Я пока мало понимал, как эти каляки могли что-либо мне разъяснить, но продолжал молча слушать, не перебивая. Я лишь раз взглянул исподлобья на Ноа, но тот был, кажется, поглощен рисованием.

– Изначально Теневые так же бестелесны, как и обычные человеческие тени, которые не могут причинить вред своему хозяину, – Ноа быстро нарисовал в поле «нашего» мира улыбающегося человечка под солнцем. – В общем-то, то, что все мы видим – обычный эффект света. Физика, не более.

Ровно в момент, когда я вновь посмотрел на Ноа, тот, словно почувствовав, перевел взгляд своих нереальных глаз на меня и подмигнул.

– И? Как из привычного явления появляются эти… Бугимены? – спросил я, чтобы как минимум тупо не глазеть на него. Но, кажется, и сам Ноа словно ожидал закономерной реакции на свой рассказ. Неужто красовался? Хах.

– Теневые по своей сути – сгустки максимально сконцентрированной негативной энергии и отрицательных эмоций, которыми мы сами невольно питаем их, – серьезно продолжил Ноа.

Он нарисовал нечто похожее на черную дыру, линиями соединив ту с фигуркой наверху.

– Злость, гнев, раздражение, обида… Все наши порочные чувства кормят Теневых, пока те наконец не накопят достаточно силы, – теперь темная клякса стала обретать силуэт под руками Ноа. А после, помедлив, он начертил возле абстрактной фигуры крест. – Все Теневые – это тени умерших людей. То есть у них уже нет хозяина…

– Хочешь сказать, – перебил-таки я, чтобы проверить, точно ли следую за его ходом мысли, – что когда человек умирает, его тень переходит жить в Теневой мир? А потом, как стремная губка, впитывает всю негативную дрянь из нашего, пока не накопит ее достаточно для того, чтобы выбраться и начать жрать людей? Так, что ли?

– Да, – Ноа щелкнул пальцами и указал на меня. – Суть ты явно уловил. А ты смышленый, Калеб. Ты мне нравишься.

Ноа улыбнулся и абсолютно естественно, без неловкости смотрел мне в глаза. Я бы мог и залипнуть, но меньше часа назад мою душу едва не выпили хреновы тени, так что я лишь мазнул по лицу Ноа взглядом, на долю секунды притормозив на его полноватых губах, и, проигнорировав его последние слова о симпатии, снова спросил:

– Но если Теневые питаются негативом, зачем вылезают сюда? Зачем им телесная форма? По мне, так в мире достаточно токсичных эмоций, чтобы накормить весь их Теневой мир.

Ноа с любопытством посмотрел на меня, хмыкнул и откинулся на спинку дивана, на котором сидел.

– Токсичные, как ты верно их назвал, эмоции – равносильны отходам. Объедкам с человеческого стола. Да, они позволяют мертвым теням окончательно не исчезнуть. Но представь себе огромный аквариум.

Ноа сделал паузу, видимо, давая мне время нарисовать в голове картинку. Я кивнул, как бы сообщая, что ок, я представил, двигайся дальше.

– А в нем тысячи… со-о-отни тысяч плавающих рыб, – Ноа в воздухе обвел руками пространство. – Они барахтаются, борются за выживание, за пищу, которой на всех не хватает. Так и мертвые тени. Они потеряли свою связь с нашим миром, но стремятся в него вернуться. Поэтому им необходимо насыщаться, чтобы иметь достаточно силы для перехода сквозь разделяющую миры границу.