В этом году Ирина Васильевна помогла Асе выбрать действительно интересное направление для дальнейших исследований. Став однажды научным руководителем молодой и неопытной девушки, за эти годы она ни разу не упрекнула Асю в лени или слабости. И сейчас Александра Михайловна с нетерпением нажала на мигающий конвертик, ожидая увидеть своё имя в списке докладчиков. Эта конференция – прекрасный шанс отблагодарить Ирину Васильевну за всё, что та сделала.

Ася быстро просмотрела программу конференции и нахмурилась. Её имени в списке докладчиков не было. Как не было и имени Ирины. Ася просмотрела текст ещё раз. Нет, она не ошиблась. Бужоры А.М. и Лещук И.В. в списке не было. Не было там и Рустама, а ведь он должен был представлять результаты исследований, проведённых с мистером Вильямсом.

Она набрала номер секретаря.

- Неля, здравствуй! Скажи, мне вот пришло приглашение на конференцию. Но я смотрю план, а меня в докладчиках нет. Ты не могла бы проверить? Жду.

Ася закусила губу, ожидая ответа и снова просматривая документ.

- Да? Что?! Как снял? Но ведь... Хорошо. Я поняла.

Она отключила телефон и задумчиво посмотрела на монитор, чувствуя, что в груди закипает злость. Значит, Лубь приказал убрать их? Какого чёрта?! Не он глава оргкомитета, и не ему принимать подобные решения! И, открыв поле для нового письма, Ася быстро набросала небольшое послание, которое через минуту улетело к главврачу, а по совместительству – их завкафедрой и главе оргкомитета. Александра удовлетворённо вздохнула и откинулась было на спинку стула, как вдруг в дверь позвонили. Арчи залаял.

- Тихо! – Ася погладила пса и вышла в коридор. Она открыла дверь, даже не глянув в глазок, и оторопела. На пороге стоял Орновицкий.

- День добрый. – Вежливо произнёс он и опустил взгляд. – Не разбудил?

Ася проследила за его взглядом и охнула. Она так и не переоделась после сна и теперь щеголяла перед Глебом Александровичем в коротких шортах и растянутой футболке.

- Да ладно вам, чего я там не видел... – Орновицкий усмехнулся. – У нас пациенты в отделении и не такими нарядами светят.

- Какого чёрта вам здесь надо?! – Ася сдернула с вешалки кардиган и запахнулась в него, растерянно глядя на Глеба.

- Да я решил заглянуть на огонёк. Поговорить нужно.

- Говорите.

- Даже не предложите войти? – насмешливо поинтересовался Орновицкий.

- Нет.

- Невежливо, Асенька, невежливо...

- У вас научилась. Да и вообще: вы же сказали, что я странная. Вот я и стараюсь соответствовать.

- Надо же, а вы так хорошо помните все мои слова, или только те, которые касаются вас?

- Вы пришли поговорить или поиздеваться?

- Поиздеваться? – Глеб поднял бровь. – Да я ещё даже не начинал.

Ася угрожающе на него посмотрела.

- И не начинайте.

- Покусаете?

- Нет, спасибо. Предпочитаю...

- Острую и пряную татарскую кровь? – подсказал Орновицкий, с удовлетворением наблюдая, как лицо Аси заливает волна румянца.

- Если это то, о чём вы хотели поговорить, – прошипела она, – то вам лучше уйти.

- Я не спешу.

- А я вам придам ускорение!

- Ладно. Шутки в сторону. – Внезапно посерьёзнел Глеб. – Я по поводу Лещук.

- Что такое? – Ася моментально забыла обо всём.

- Я бы советовал тебе держаться от неё подальше.

- Почему?

- Она оказалась впутана в несколько тёмных историй. Да и её поведение в последнее время... Из-за её отказа взять пациента мы чуть статистику смертности не поправили. Боюсь, её скоро попрут. – Глеб опёрся об стену, задумчиво глядя на Асю. – И тебя могут отправить вслед за ней, как человека приближенного.

- Я не верю. – Твёрдо сказала Ася. – И вы тоже не верите. Мы оба знаем Ирину Васильевну не первый год.

- Люди меняются, Асенька.

- Не в этом случае. – Возразила женщина.

- А вы всё такая же наивная девчонка. – Глеб снисходительно посмотрел на неё.

- Я бы так не сказала. – Спокойно ответила Ася, хотя внутри у неё всё клокотало. – Просто я в людях разбираюсь.

- Я верю фактам. Ирина прокололась по нескольким пунктам. Она брала деньги у пациентов за лекарства, которые пропали из запасов Лозинского...

- Лозинского?! – перебила его Ася. – Да он спит и видит, как её со свету сжить!

- Не утрируйте! – поморщился Глеб.

- И не думала. Я не знаю, что он скрывает, но обязательно узнаю.

- Ася, вам больше всех надо? – снисходительно взглянул на неё Орновицкий.

- Я просто всегда помогаю и поддерживаю тех, кому верю. А Ирине Васильевне я верю. И докажу, что всё это – клевета. Как и с Агаларовым.

- Ох уж этот Агаларов... Каревской пол-отделения завидует, что такой мужчина её облапал, и вы туда же.

- Я никому не завидую. Особенно вам.

- А мне-то чего? – удивился Глеб Александрович.

- Лучше уж быть странной, как я, чем шавкой на поводке у слонов.

- Длинный у вас язычок, Асенька. Что же, дело ваше. Я предупредил. Только вот за Ирину хотя бы есть кому заступиться. А за вас? – Глеб заглянул за её плечо. – Что-то я не вижу никакого мужчины, ни любимого, ни случайного.

- Вас это не касается! – Ася почувствовала, что щёки предательски запылали.

- Не касается... – Протянул Глеб и внезапно, дёрнув её к себе, впился в её губы жёстким поцелуем. На миг Ася оторопела и даже позволила себе ответить на его поцелуй, но тут же опомнилась.

Глеб потёр горящую от удара щёку и усмехнулся.

- Я так и знал. – Произнёс он, смерив женщину странным взглядом, и вышел.

Ася заперла дверь на все замки и буквально сползла по стене. Арчи примчался к коридор и принялся облизывать её щёки. Ася машинально потрепала его по шелковистой шерсти. Как он посмел?! Зачем он это сделал?! Ася дотронулась до горящих губ. Ладонь всё ещё щемило после удара. Хотелось надеяться, что ему тоже больно. Заслужил. Асе хотелось поколотить его ещё сильнее... Чтобы понял. Понял, что расстояние от ненависти до любви измеряется не шагами, а чашками кофе на белом халате...

====== Часть 29 ======

Валентина Степановна тяжело перевернулась на другой бок. Хотя врачи запретили ей ложиться на левую сторону, но ведь нельзя же всё время в одной позе лежать! Уже и спина болит, и бока... Женщина поморщилась, чувствуя несильную, но ощутимую боль в груди. Рука потянулась за таблеткой, но одно неловкое движение – и упаковка упала на пол. Валентина Степановна проводила её расстроенным взглядом. Вставать ей пока не разрешали, а значит, придётся звать медсестру. Хотя... Выходной же... Дозовёшься их, как же! Небось, разбежались уже по домам или перед телевизором в холле сидят. Никому здесь пациенты не нужны! А уж если она даже собственной дочери безразлична, что уж про медсестёр говорить...

Вспомнив про Риту, Валентина Степановна горько вздохнула. Она чувствовала, что теряет дочь, но не могла и не хотела мириться с этим. Рита принадлежала ей, и делить её с кем-либо Валентина Степановна не собиралась. Никто не знал, через что им пришлось пройти. А когда родилась Аня, именно бабушке пришлось сидеть с внучкой, пока Рита всё бегала по пациентам. Где тогда были все те, кого сейчас её дочь ставит на первое место? Где был Началов? Где был Агаларов, как старший, так и младший? Когда Рита не спала ночами, все укачивая Аню, чтобы утром снова убежать на работу, ведь Валентине Степановне пришлось уйти на пенсию, чтобы сидеть с внучкой. И жили они на одну копеечную зарплату врача... Зато сейчас вдруг все объявились, все их любят и всем они нужны... Вот только ей никто не нужен. И Рите тоже.

Женщина с досадой смотрела на лежащее на полу лекарство. Как назло, соседка по палате домой ушла на выходные. Видимо, придётся встать самой... Да ведь она себя уже почти хорошо чувствует... Но не успела она двинуться, как в дверь тихо постучали. “Рита!”, – мелькнула радостная мысль у Валентины Степановны, и насколько болезненным было разочарование, когда она увидела Женю.

- Здравствуйте... – Он осторожно зашёл в палату, словно боялся, что его выгонят. Или же просто чувствовал себя неловко, как и любой другой человек, который пришёл проведать родственника или знакомого. У всех была одинаковая походка, слегка крадущаяся и напряженная, извиняющиеся лица и взгляд, который тут же выхватывал “родного” пациента среди других в палате. Быстрый обмен приветствиями, дежурный вопрос про самочувствие и “что говорит доктор”, а потом гнетущее молчание, когда и сказать нечего, и уходить рано... Вот и Евгений неловко топтался на пороге палаты, словно не решаясь сделать ещё шаг.