- Что-то забыла? – он повернулся и оторопел, увидев отца.

- Вечер добрый вашему дому. – Тот слегка поклонился.

- Не смешно. – Буркнул Максим, отворачиваясь и мысленно прощаясь с желанием позвонить Оксане.

- В кои-то веки решил пошутить. – Кирилл Евгеньевич медленно прошёлся по ординаторской, рассматривая обстановку.

- У тебя с чувством юмора всегда плоховато было.

- У тебя тоже. Новый? – Красовский-старший щёлкнул пальцем по чайнику.

- Новый. Старый не выдержал наплыва кофеманов.

Кирилл сел рядом с Максимом.

- Ты сегодня в ночь? – спросил он, хотя ответ был очевиден. О чём и сообщил ему хмурый взгляд сына.

Максим напряжённо смотрел на отца. С чего вдруг тому приспичило явиться на ночь глядя?

- Мимо проезжал. Решил заехать. – Объяснил Кирилл Евгеньевич, словно прочтя мысли сына. – Давно я здесь не был.

- Так уж давно? – не сдержался Максим.

- Давно. – Подтвердил Красовский.

- Странно. Машина твоя была. И не раз, судя по всему.

- Что? – Кирилл нахмурился. – Объясни.

- Что объяснять? Пару дней назад твою машину видели. И опознали как ту, что сбила нашу коллегу! – сорвался Максим, вскакивая и с яростью глядя на отца.

- Сядь! – прикрикнул на него Красовский. – И объяснись!

- А ты сам не знаешь? Пап, я видел твою машину. И Ярослав почти уверен, что именно эта машина сбила его жену,и мою коллегу, Наталью Домбровскую, в результате чего она потеряла ребёнка.

Кирилл Евгеньевич побледнел.

- Не смей меня обвинять! – задыхаясь, произнёс он. – Ты думаешь, я на такое способен?!

- Ты способен на всё. – Горько усмехнулся Максим, плюхаясь рядом с отцом. – Тебе же на всех плевать. Особенно если тебе это выгодно.

- Ты тоже не безгрешен. – Кирилл ослабил узел галстука.

- Я изменился.

- Я тоже. А ты всё не хочешь этого замечать. – Вздохнул Кирилл Евгеньевич.

- А когда мне это замечать? Я тебя не вижу почти.

- Я занят. Работа, Облздрав...

- Как всегда.

Они оба замолчали. За окном постепенно темнело. Осенние вечера уже в сентябре коротки. И хотя солнце ещё освещало верхушки деревьев, но в воздухе уже сгущались сумерки. Из окна ординаторской был виден закат. Каждый, кто оставался на ночное, любил эти закатные минуты, когда солнце не обжигало глаза, но окрашивало небо в невероятные цвета. А утром в окнах реанимации отражался рассвет... И если ночь была не слишком напряженной, можно было отвлечься от мыслей о предстоящем дне, глядя на то, как зарождается день.

Максим смотрел в окно. Оранжевое небо... Как из песни. “Оранжевое небо, оранжевая зелень...” Когда-то в детстве он часто её слышал. Где же то беззаботное детство? Детство, в котором отец ещё не стал тем, кем он был сейчас – типичным чиновником...

- Так что случилось с Натальей? – первым нарушил молчание Кирилл.

- Я же сказал. Во дворе больницы её сбила машина. Умышленный наезд, хотя в полиции говорят – случайность.

- Почему ты думаешь, что умышленный?

- Наташа утверждала, что за рулём была её мать. Она уже покушалась на жизнь Наташи и оказалась за решёткой. Поэтому я, все мы засомневались. Стресс, травма... Наташе могло показаться. Но мне рассказали кое-что интересное. На месте аварии был найден медальон, который принадлежал матери Наташи.

- Значит, ей не показалось? – медленно спросил Кирилл.

- Видимо, нет. Но есть проблема: её мать находится в СИЗО. А значит, она не могла быть за рулём той машины.

- Вот как... – Красовский-старший встал и медленно прошёлся по кабинету. – Кто-то прикрывается ею?

- Не знаю. – Максим покачал головой. – Либо Наташа чего-то недоговаривает, либо её мать – Дэвид Копперфильд (прим. автора: известный иллюзионист).

- А где Наташа сейчас?

- В областной. Она сбежала.

- Ты хочешь сказать, уже через неделю после перенесённых травм она рванула в областную? – присвистнул Кирилл Евгеньевич. – Она что, железная?

- Хуже.

- Допустим. Но с чего ты взял, что в этом замешан я?

- Ярослав увидел твою машину. На днях. И он считает, что это та же машина, которая сбила Наташу.

- Максим, моей машины здесь быть не могло. Я две недели был в Киеве, а телепортацией пока не овладел. – Твёрдо произнёс Кирилл Евгеньевич.

- Что ж, тогда у меня галлюцинации. Номера точно были твои.

Кирилл помрачнел. Он чувствовал, что сын ему не верит. И в этом была его вина. Нельзя за несколько месяцев исправить то, что что разрушалось годами.

- Это та Наташа, которая Одинцова? – спросил он.

- Да.

- Я её помню. Отличная студентка. Уже тогда с характером. Теперь мне понятно, почему она так быстро оправилась. Помнишь, как она экзамен писала со сломанной рукой и лишь после сдачи обратилась к врачу?

- Помню. Ты её отправил.

- Я. И поставил пятёрку.

- Единственную на весь поток.

- Максим, я не имею к произошедшему никакого отношения. Понимаю, ты мне не веришь. Но я готов доказать. И помочь.

- Спасибо. Но мы уж как-нибудь сами. – Криво усмехнулся Максим. – А то мало ли...

- Я понял. – Кирилл Евгеньевич хмуро кивнул. – Что ж, не буду мешать.

Он направился к двери, но на пороге оглянулся.

- Ты знаешь, где меня найти. – Тихо сказал Кирилл. – И я всегда буду рад помочь тебе или твоим друзьям.

Дверь за отцом тихо закрылась. Максим обхватил голову руками. Ему очень хотелось поверить отцу, но он не мог. Даже после всего, что тот сделал. А значит, разбираться придётся самому... И Максиму очень хотелось верить, что отец действительно не виноват...

*

Ира проснулась от боли. Видимо, во сне она задела рану... Тронув бок, она заметила на пальцах кровь и бессильно откинулась на подушку. Вставать решительно не хотелось. Гори оно всё огнём... Надоело заставлять себя делать что-то, когда делать ничего не хотелось. Зачем? Кому оно надо...

Что же такого в той семье, что отец ребёнка пошёл даже на это? Что они скрывают? Наташа предлагала позвонить в полицию, но Ирина понимала: бесполезно. Они не будут этим заниматься. В лучшем случае, посоветуют разобраться со своими любовниками. У них же стандартный набор отговорок. А значит, позвонив в полицию, можно сделать лишь хуже. И прежде всего, той девочке. Глаза ребёнка не выходили из головы Иры. Не по-детски взрослый взгляд, в котором читался страх. Нет, она не отступит. Даже если ей будут угрожать, она должна хотя бы попытаться вытащить ребёнка из этого дерьма. А в том, что девочке грозит опасность, Ира не сомневалась.

Она уткнулась лицом в подушку, стараясь не обращать внимания на боль. Можно потерпеть. Диван, правда, придётся чистить... Внезапно она услышала, что входная дверь открылась. Ей снится? Или Дима вернулся? Пересилив себя, она встала. К горлу подкатила тошнота. Перед глазами всё плыло. На ватных ногах Ирина вышла в коридор и увидела Диму. Он стоял спиной к ней, снимая обувь.

- Ты вернулся? – тихо спросила она.

Дмитрий оглянулся. Она оперлась о дверь, чтобы не упасть. Он заметил её бледное лицо и глубокие тени под глазами. И легкий запах сигарет в воздухе. Видимо, не его одного бессонница мучала...

- Я ненадолго. – Отрывисто произнёс Дмитрий. – Хочу вещи забрать. Не комильфо три дня в одном и том же ходить.

Ира медленно кивнула и надежда, поселившаяся было в её сердце, лопнула, как мыльный пузырь. Всего лишь вещи...

- Ты у себя? Рустам не возражает?

- Нет.

Она снова кивнула, чувствуя, что в глазах темнеет. Дмитрий двинулся было в комнату, но внезапно остановился. Его внимание привлекло кровавое пятно на её футболке.

- Что за... – Он быстро шагнул к ней и задрал футболку, не обращая внимание на слабое сопротивление Иры. Его взгляду открылся пропитанный кровью бинт.

- Откуда?.. – Он не договорил. Ира буквально упала ему на руки. Он подхватил её и перенёс в комнату. Сняв с неё футболку, он осторожно размотал бинт. Рана была свежей. Ножевое? Но как?!

Дмитрий быстро принёс всё необходимое. Кто-то обработал рану до него, это было заметно. Но бесполезно. С такой раной нужен постоянный контроль в первые сутки. Она неглубокая, но опасная именно кровотечением.