- А должна? – разозлилась Ася.

- Учитывая, что вы в него влюблены по уши, то почему бы и нет? – Орновицкий пожал плечами. – Да и ваши эти объятия посреди коридора...

- Дружеские!

- Ну-ну. Видели мы такие “дружеские”. Служебные романы, Асенька, никогда ещё до добра не доводили.

- У меня не служебный роман. У меня есть мужчина, которого я люблю и который любит меня. И если я не афиширую свою личную жизнь, это ещё не значит, что у меня её нет!

Ася ещё раз зло глянула на оторопевшего Орновицкого и ушла, оставив его оторопело смотреть ей вслед.

- Ну, даёт... – Покрутил головой хирург. Разговор о Лозинском навёл Глеба на некоторые мысли. Но все они отступили перед тем, что сказала ему Ася напоследок. Мужчина, значит... Орновицкий и сам не понял, почему его это так задело. Но мириться с неизвестностью он не собирался. А значит, Асе придётся показать своего таинственного возлюбленного. Или же признать, что его не существует.

*

Дмитрий нервно постукивал ручкой по столу. Резниченко недовольно взглянул на него.

- Дмитрий Эдуардович, если вам не очень интересно, я вас не держу. – Бросил завотделением.

- Извините.

Саксонов отложил ручку и сцепил руки в замок. Их собрали на пятиминутку по поводу совместной конференции нейрохирургов и офтальмологов. У Дмитрия был готов доклад, и почти дописана статья. Но сейчас конференция была последним, о чём он думал. Из головы мужчины не выходил отчаянный взгляд Иры. Сейчас ему казалось, что он слишком резко её отшил. Ведь можно было сказать это мягче... Как известно, соломинка ломает спину верблюда. Не станут ли его слова той самой соломинкой?

- Дмитрий Эдуардович! Да что с вами?! – Резниченко тряхнул нейрохирурга за плечо. Тот опомнился и увидел, что коллеги разошлись, пятиминутка закончилась, а он настолько задумался, что даже этого не заметил.

- Извините. – Пробормотал Дмитрий и встал.

- Вы попугаем заделались? “Извините, извините”... Что случилось? – завотделением с тревогой смотрел на Саксонова.

- Ничего. Просто устал. – Вяло ответил Дмитрий.

- Нам нельзя уставать, Дмитрий Эдуардович. Не в нашей работе. Вы сами это знаете.

- Знаю.

- В институте Ромоданова подтвердили участие?

- Да, я переслал вам на почту письмо.

- Хорошо, я посмотрю. – Резниченко нахмурился. – Дмитрий Эдуардович, я хотел бы с вами поговорить. Меня немного смущает ваш график. Вы работаете и у нас, и в Ромоданова. Пока вы справляетесь, я ничего не могу сказать, но боюсь, что если возникнет внештатная ситуация здесь, у нас, или в институте, кто-то останется без очень необходимых рук талантливого врача. Вы об этом не думали?

- Думал. – Дмитрий вздохнул. – Пока я ничего не могу вам сказать. Но обещаю, что о моём решении вы узнаете первым.

- Хорошо. – Кивнул завотделением. – Идите.

Дмитрий вышел. В коридоре он заметил Наденьку. Санитарка улыбнулась ему.

- И как вам удаётся всё время улыбаться? – вздохнул Дмитрий, подходя к ней.

- Но ведь всё хорошо. У меня есть руки, ноги, голова и работа. – Надежда Зиновьевна оперлась на швабру.

- Мне бы так... Только вот как-то всё нехорошо получается...

- Не помирились?

- Не помирились. – Дмитрий присел на край стола дежурной, которую непонятно где носило. А потом пациенты жалуются...

- Но она же сегодня приходила к вам? Я думала, уж и наладилось всё...

- Она приходила за помощью. А я её прогнал. – Глухо сказал Дмитрий. – Она должна была делать операцию человеку, который сбил детей. Её сын... Он погиб так же.

Наденька помолчала. Дмитрий заметил, что её руки слегка дрожат. Как у его бабушки. Но та никогда не жаловалась и пекла любимому внуку вкуснейшие пирожки.

- Я сказал ей идти и делать эту операцию, ведь это пациент. И сказал, что я занят и мне некогда с ней разговаривать...

- Но ведь она же не просто так к вам пришла... Зря вы так, зря... – Покачала головой Наденька. В её голосе не было осуждения, но Дмитрий понурился.

- Я запутался. Я не могу решить, что мне делать.

- Решите, не что делать, а что для вас важнее.

- Для меня важна семья. Дети. Семейное счастье...

- Карьера... – Негромко подсказала Наденька.

- Карьеру я уже сделал.

- Я вам не советчик, Дмитрий Эдуардович. – Надежда Зиновьевна вздохнула. – Только вам решать. Но я бы на вашем месте не спешила бы ни с решением, ни с выводами.

Дмитрий молча кивнул. Наденька по-матерински погладила его руку.

- Всё наладится. – Тихо сказала она. – Вот увидите.

Теперь пришёл черёд вздыхать Дмитрию. В кармане его пиджака лежал обновлённый паспорт. Почти все вопросы с документами улажены, везде разосланы письма, копии и прочие просьбы простить нерадивого. Кроме одного. Свидетельство о браке, которое можно было просто выбросить. Юрист, к которому обратился Дмитрий, подтвердил: хотя вопрос о недействительности брака действительно можно считать спорным, но если недействителен паспорт, то недействительны и все сделки, соглашения и документы с его участием. Они с Ирой не муж и жена. И если раньше Дмитрий без раздумий потащил бы любимую в ЗАГС, то теперь в голову всё чаще лезла мысль: “А может, это и вправду судьба, знак свыше?” Ведь в жизни не бывает сказок. А он всё литературу изучал о том, как женщине после сорока выносить здорового ребёнка без риска и угроз своему здоровью... Теперь все эти книги отправились в мусорку. Рустам, наверное, решил, что Саксонов свихнулся, наблюдая, как тот вышвыривает в мусорное ведро десятки книг, брошюр и журналов. Ну и чёрт с ним...

Хорошо, что Рустам уезжает на выходные. Дмитрию сейчас хотелось побыть одному. Где-то должна быть бутылка коньяка... Наверное, такое счастье есть в доме у каждого врача. И скорее всего, не в одном экземпляре. Дмитрий не любил коньяк, но сейчас ему хотелось чего-то такого... Чтобы забыться... Или забыть.

Внезапно телефон в его кармане зазвонил. Дмитрий достал мобильный и хотел было ответить, но его взгляд упал на номер звонящего. Саксонов замер. Этот номер он знал слишком хорошо. И этот звонок можно было расценивать в двух вариантах: либо это тоже знак свыше, либо у кого-то проблемы... О которых Ире знать точно не стоит, чтобы между ними не происходило. Это была его тайна. И рассказывать о ней Саксонов не собирался.

*

- Кто вы? – с трудом выговорила Ира. Сердце замерло от ужаса. Ей приходилось сталкиваться с угрозами с свой адрес, и не раз, но ни одна из них не была воплощена в жизнь. А сейчас всё происходящее казалось каким-то кошмаром. А главное, середина рабочего дня. Соседей нет, позвать на помощь некого. А если бы и было, люди боятся. Никто не захотел бы вмешиваться. Максимум бы полицию вызвали. Если хорошо подумать, она и не знала почти никого из соседей. Так, здоровались в лифте, не более... А общалась Ира всего с парой человек, и то – из соседних подъездов. Помощи ждать неоткуда...

- Ты влезла не в своё дело! Кто тебя просил вмешиваться? – прошипел неизвестный, и нож плотнее прижался к её горлу. Ира замерла, боясь даже дохнуть.

- Куда вмешиваться? Я не понимаю...

- Ты же считаешь себя самой умной! Догадайся!

- Я не знаю...

- Так я напомню. Зачем ты ментам настучала? По твоей милости семья распалась...

Ира вздрогнула. Та девочка...

- Вижу, поняла. А теперь постарайся представить, что я с тобой сделаю, если ты не заберёшь заявление... И с малявкой тоже.

- Я не писала никакого заявления!

- Ты всё это начала, ты и закончишь.

- Но...

- Никаких “но”. Не лезь не в своё дело. Ты не поняла, с кем связалась. И если не сделаешь то, что я приказал, хана тебе будет, докторша. А это тебе предупреждение.

Ира почувствовала, что от её горла убрали нож и в тот же миг её бок пронзила острая боль, а по лестнице застучали шаги. Ирина, задыхаясь и держась руками за бок, сползла по стене. Из кармана выпал мобильный. Она почти в беспамятстве дотянулась до него и набрала первый попавшийся номер. Перед глазами всё поплыло...