*

- Я рад, Максим Кириллович, что вы все же одумались. – Невропатолог просматривал на экране снимки Красовского.

- С вами же иначе нельзя. – Буркнул Максим.

- Ну вы же...

- Сам врач. Знаю. – Поморщился хирург.

- Вот именно. Так какой же вы врач, если позволяете себе так пренебрежительно относиться к собственному здоровью? – протянул Александр Петрович, озадаченно глядя на снимок.

- Сапожник ходит без сапог, вы же знаете...

- А вы рискуете остаться без мозгов. – В кабинет зашел Саксонов.

- Спасибо, до свиданья. – Максим попытался было сбежать, но крепкая рука нейрохирурга пригвоздила его к месту.

- Сядь. – Велел Дмитрий Эдуардович. – А то привяжу.

- Попробуйте только. – Максим принял угрозу врача всерьез. – Я вам не дамся.

- Сам возьму. – Ласково пообещал нейрохирург. Максим нахохлился и замолчал.

- Что у нас тут? – Дмитрий Эдуардович наклонился к экрану. – Спасибо, Максим Кириллович, что соизволили сделать МРТ.

- Ничего не понимаю. – Развел руками Носенко. – На снимке все идеально. Все анализы в норме. Откуда боли?

- Либо мы не такие уж блестящие врачи... – Протянул Саксонов. – Либо кое-кто умело симулирует. Не всегда, – осадил он вскинувшегося было Максима, – но частенько.

Дмитрий Эдуардович развернул стул и сел напротив Максима.

- А теперь рассказывай. – Приказал он. – И за идиотов нас держать нечего.

Максим мрачно уставился в пол.

- Молчим, значит. – Саксонов деланно вздохнул. – Что же, придется коллег попросить, может, они вас разговорят.

- Не надо. – Хмуро бросил Красовский. – Тогда ничего не получится.

- Что не получится? – Александр Петрович внимательно наблюдал за Максимом.

- У меня действительно иногда болит голова. Несильно. – Признался Максим.

- Это понятно. – Кивнул Саксонов. – Если бы вы соблюдали режим и больничный, не болела бы. Армадин в комбинации с спазмолитиком?..

- Помогает.

- Хорошо... Так а к чему весь этот цирк?

- Мне нужно, чтобы все думали, что у меня начались осложнения.

- Тьфу-тьфу! – сплюнул Носенко.

- Бросьте, Петрович, не нам с вами суевериями заниматься! – Бросил Саксонов. – Но зачем? – удивленно спросил он Красовского.

- Мой отец заставил Рустама принять предложение работать в областной. А я считаю, что Рустам не должен никуда ехать.

- И вы надеетесь его таким образом удержать? – понимающе кивнул Дмитрий Эдуардович и протянул изумленно: – Да вы, батенька, эгоист...

- Возможно. Но я не позволю отцу вмешиваться в мою жизнь и жизнь моих друзей! – огрызнулся Максим.

- Детский сад... – Носенко всплеснул руками. – Вам лет-то сколько, Максим Кириллович?!

- Погодите, Александр Петрович. – Поморщился Дмитрий и снова вернулся к Красовскому. – А вы не подумали, – тихо спросил он, – что Рустам, возможно. и сам хочет уехать? А кроме того – даже если запустить легенду,что вам нужна операция, то долго мы ее поддерживать не сможем. И что еще странно: почему операцию будет делать рядовой хирург, а не нейрохирург, коим я являюсь?

- Рустам не рядовой хирург! – крикнул Максим.

- Тихо! – Саксонов хлопнул рукой по столу. Максим напоминал ему капризного ребенка, который чувствовал, что у него забирают игрушку. – Максим Кириллович. То, что вы задумали, глупо. И не сработает. Я, конечно, могу поддержать легенду, и Александр Петрович тоже, но правда все равно всплывет, и тогда вы уже ничего не сможете сделать. А потому я вам советую просто поговорить с Рустамом. Он поймет.

Максим бросил на нейрохирурга отчаянный взгляд и выскочил из кабинета. Дмитрий не стал его удерживать. Он лишь вздохнул и покачал головой.

- Надо же, до чего додумался... – Осуждающе произнес Носенко.

- И самое главное – я его понимаю. – Тихо сказал Дмитрий Эдуардович. Он успел понять, насколько дружны были хирурги и как переживали друг за друга. Они были семьей. А терять члена семьи – всегда больно. Сегодня ночью он это понял. Выводы напрашивались сами собой. Казалось, сердце в тот момент перестало биться. Но Дмитрий лишь хотел. чтобы любимая женщина была счастлива. Пусть даже с другим. Он готов уступить, если поймет, что у него нет шансов. Но Домбровский... Как это могло произойти? И как же Наташа?! Неужели можно настолько ошибиться в людях...

- Дмитрий Эдуардович, что скажете? – голос невропатолога отвлек Дмитрия. Носенко тыкал пальцем в какую-то темную точку на снимке.

- Скажу, что у нас слабый томограф.

И врачи углубились в обсуждение снимка. Только в каждой линии Дмитрию чудился профиль любимой, а в ушах все еще звучал ее голос: “Нет, этого не может быть!”

====== Часть 29 ======

Рита попрощалась с медсестрой и медленно пошла к выходу. Тарас Юрьевич разрешил ей пойти домой с условием, что хотя бы пару дней она отдохнет. А ей так хотелось поскорее углубиться в работу! Дела, операции, пациенты – все это помогало Рите отвлечься от мыслей, которые порой заглушали все вокруг. Еще в университете Рита постоянно заглушала все грустные и тревожные мысли конспектами и заучиванием сложных терминов, чем не раз пользовались ее одногруппники. А сейчас некуда было скрыться, впереди два дня свободы, которая для Риты была хуже самого жестокого плена.

Квартира встретила ее тишиной. Ни Ани, ни мамы не было. Рита почувствовала странный холодок в груди. Ей вспомнилось поведение Ани в последнее время. Девочка всегда старалась быть рядом, любила поболтать, рассказать о своих новостях, а в последние дни она превратилась в угрюмого ребенка, из которого и слова не вытянешь... Взрослеет, наверно... Да и чувствует, что у них с Рустамом происходит. Тут кто-угодно замкнется...

Рита тихо вздохнула, подняв с дивана рубашку Рустама. Ей хотелось зарыться в нее лицом, но она понимала: нельзя. Лишние воспоминания ей ни к чему. Но в глазах уже предательски защипало. Неужели все это правда? Неужели все повторяется, и Рустам готов бросить ее, Аню и их малыша? Рита погладила выступающий животик и тихо прошептала:

- Мы справимся... Ты будешь только мой, самый лучший и любимый...

Звонок в дверь заставил ее быстро вытереть глаза и принять безразличный вид. Кто бы это ни был, Рита не собиралась показывать свое волнение. Она решительно открыла дверь, даже не глянув в глазок и оторопела. Перед ней был Рустам... Нет, не Рустам... Или все же...

- Добрый день. – Стоящий перед ней мужчина оглядел ее и в его взгляде Рите почудилось презрение. – Разрешите войти?

- Кто вы? – одними губами спросила она, но сердце уже знало ответ.

- Не надо этих церемоний, ведь вы прекрасно поняли, кто я. – Поморщился гость. – Так может, разрешите войти? Или будем соседей развлекать?

Рита молча посторонилась, пропуская его в квартиру. Она пожалела, что мамы и Ани нет дома. Оставаться наедине с Давитом ей не хотелось. Но у нее не было выбора.

А тот по-хозяйски прошел в комнату и удобно расположился на диване. Глаза его неспешно осматривали мебель, стены и наконец остановились на их общей фотографии, где Рустам обнимал смеющихся Риту и Аню.

- Значит, это тот ребенок? – спросил Давит, и его глаза недобро блеснули.

- Это дочь Рустама. – Твердо ответила Рита. – И если вы пришли вспоминать то, что было...

- А что было? – насмешливо спросил Давит. – Какой-то ребенок, игры в любовь... Я пытался оградить сына от тебя, да не вышло. Ты его крепко окрутила.

- Я попрошу вас не хамить. И я требую, чтобы вы относились ко мне с уважением... – Начала было Рита, но Давит ее перебил:

- А за что мне тебя уважать? Ты разрушила жизни двух семей. Ты отняла у меня сына. И ты убила его мать.

Рита вздрогнула. Давит заметил это и продолжил:

- Вот видишь, я в точку попал. Если бы не ты, она бы сюда не приехала. И осталась бы жива. Она ехала увидеть тебя.

- Она ехала к Рустаму! – возразила Рита.

- А где Рустам? С тобой! А ведь мог быть дома, со своей семьей.

- Его семья – мы! Вы для него умерли! Он не раз об этом говорил! – Рита повысила голос, но Давит жестом заставил ее замолчать.