— Нет, мы обсудим все здесь и сейчас, — твердо сказал он. — Я уже все решил. Как твой будущий преемник, я не прошу, я требую отпустить эту девушку!

— Вот как, — Хирузен смотрел на него с интересом. — Значит, ты твердо решил унаследовать мой маленький бизнес?

— Да.

— Прекрасно, — кивнул старик. — Ладно, — вдруг согласился он на удивление легко, — поговори с Джирайей, пусть оформит.

— Отлично, — выдохнул Минато, так как сказать спасибо сейчас было выше его сил.

— Разумеется, не благодари, — усмехнулся директор. — Да и не за что. Ты же не думаешь, что будешь жить теперь с ней долго и счастливо? Упорхнет твоя дикарка сразу же, только ее и видели.

Минато его уже не слушал. Он с горящими от злости и стыда ушами спешил к Джирайе, удостовериться, не обманул ли его опекун. В порыве отчаяния Намикадзе твердо решил, что если и так, его ничто не остановит. Он даст любимой свободу, даже если ее никогда больше не увидит. Да директорствовать ему над этим проклятым борделем до скончания веков!

***

Кушина была у себя в каморке, она, стоя перед зеркалом, втирала в шею лечебную мазь там, где еще виднелись следы от удушья.

— Нам надо поговорить, — сказал ей Минато, едва не заикаясь от волнения. К этому моменту он уже порастерял боевой пыл. Гнева Хирузена он больше не боялся, а вот посмотреть правде в глаза и раскрыть все как есть возлюбленной было страшно.

— И что же ты такого хочешь мне сказать? — спросила она без особого интереса.

— Если я тебе скажу, то ты больше не захочешь меня видеть, — признался он.

— Говори как есть, чего кота за хвост тянешь? — строго настаивала Кушина.

— Ты… ты мне очень нравишься… — выдавил из себя Минато.

— Свежо предание, — хмыкнула Узумаки.

— Я… Я все это время пытался найти способ тебя вызволить, — начал он издалека. — В общем, у нас с Мастером был уговор, что-то вроде пари даже, — он неловко почесал в затылке, съежившись под строгим взглядом любимой. — Он обещал, что если мне удастся тебя укротить, то он отдаст мне тебя насовсем.

— Что?!

— Прости, я делал это только ради тебя.

— Ты дрессировал из меня покорную шлюху, а я должна во все это верить? — вскипела она, желая врезать ему хорошенько.

— Я хотел только вызволить тебя, — оправдывался он. — Но ты права, способ, которым я это делал, это было нечестно по отношению к тебе. Так что если хочешь, избей меня посильнее, с этими словами он шагнул вперед и подставился для удара, обреченно глядя в эти полные ненависти глаза. Как же больно было видеть в ее взгляде ненависть к нему. Намного больнее, чем дать ей себя избить.

Кушина почувствовала, что не смотря на все их прежние игры с колотушками не сможет поднять на него руку: настолько жалко он сейчас выглядел. Она закричала что-то бессмысленное в бессильной ярости, была заключена в крепкие объятия и долго успокаиваема нежными поцелуями.

— Я тебя больше никому не отдам, — заверил Минато.

— Только попробуй…

— Простишь меня?

— Сперва хорошенько тебе отомщу, — злобно пообещала Хабанеро.

— Вынужден покориться, — он встал перед ней на колени. — Что я должен делать?

— Испробую на тебе то, что вы вытворяли со мной. Почувствуешь себя в моей шкуре.

— Согласен на все.

И Кушина направилась, чтобы достать из ящика стола плетку и наручники, оставленные накануне Джирайей…

***

Было утро выходного дня. Минато, потирая натруженный зад и все остальное тоже, с чувством отпущенных ему грехов, мирно завтракал в компании опекунов. Ему было ужасно неловко перед Хирузеном, он даже хотел извиниться за недавнее дерзкое поведение. Но тот только рукой махнул. У него был к парню серьезный разговор, но по другому вопросу.

— Вот, держи, — Хирузен протянул Минато буклет. — Я ни на чем не настаиваю, но, по-моему, неплохой вариант, как считаешь?

— Это же… — Намикадзе уставился в информацию об одном из самых престижных юридических городских вузов.

— И вот еще, — Сарутоби подкинул еще парочку проспектов. — У меня там связи, так что проблем не будет. — Он усмехнулся: — Хотя с твоими способностями мои связи тебе бы и так не понадобились. Просто хотел сэкономить твое время на поиски.

— Но я не могу принять такой подарок, — замотал головой Минато.

— Я же твой опекун и должен заботится о тебе. Кроме того это никакой не подарок, а, считай, аванс за твою будущую работу. Я же хочу, чтобы мое дело перешло в руки высокообразованного руководителя. — Он коварно улыбнулся: — Здесь ведь одних талантов на поприще разврата мало. Тут не отделаешься одним умением укрощать строптивых девиц, — довольный своей остротой, он засмеялся, заставляя его смутиться.

Перед Минато открывались новые перспективы. Отказываться от предложенных опекуном вариантов было бы просто глупо. Даже если у него в будущем и не сложится с бордельным бизнесом (в чем он уже почему-то сильно сомневался), то с таким солидным образованием и «говорящим за себя» дипломом, можно будет устроится на хорошую должность где угодно и обеспечить себя и свою семью. Тут он подумал о Кушине, и ему почему-то вдруг стало так легко и весело, как не было уже давно со всеми этими навалившимися проблемами.

***

Джирайя пригласил Минато и Кушину в кабинет директора. Минато был как на иголках, так как догадывался, что происходит.

— Можете меня поздравить, — сказал ученикам весьма довольный Большой Жаб. — С завтрашнего дня я официально директор.

— Поздравляю, — кивнул Минато.

— Директор борделя — весьма подходящая должность для такого развратника, — насмешливо заметила Кушина.

— Ну что ж, ребятки, вам остается последнее испытание, — с грустью вздохнул учитель, он достал из стола папку и протянул им. В ней обнаружились бумаги и толстый конверт. Пока Минато разглядывал документ, который оказался контрактом Кушины, та открыла конверт и обнаружила в нем свои документы и толстенную пачку денег в крупных купюрах. Узумаки вопросительно уставилась на Джирайю. — У нас сегодня день выдачи зарплаты, — пошутил тот.

— Значит, я могу идти? — уточнила на всякий случай Кушина.

— А ты хочешь остаться, Помидорка? — с надеждой спросил Джирайя.

— Вот еще! Я ухожу! — решительно отрезала Хабанеро, и встала, чтобы отправиться за своими вещами.

— А поцеловать? — обижено протянул Джирайя, выпячивая губы.

— Так и быть, — усмехнулась Кушина. Она сама подошла к Жабу, закинула ему руки на шею, притянула к себе и даже позволила тому себя поцеловать взасос под не особо довольным взглядом Минато, а сама крепко схватила его за довольно увесистые яйца и хорошенько сжала.

— Горячая штучка!.. — выдохнул Джи, повторяясь по привычке.

Кушина в это же время уже тянула загребущие ручонки к стоящему на столе телефонному аппарату. Получив, наконец, свободу действия, она сразу же позвонила подруге.

— Кушина! Я ужасно волновалась! Где ты пропадала? — воскликнула Микото, едва не уронив телефон.

— Попала в переделку… — виновато призналась Кушина.

— Мы подали в розыск, но, увы, у меня ведь даже фотографии твоей нет.

— Мы?

— Ну… Я и Фугаку.

— Твой жених? — оживилась Хабанеро.

— Ну… да, в общем-то… — покраснела подруга на другом конце провода. — Это он настоял. Он в полиции работает.

— Решила выскочить за копа? — потешалась Узумаки.

— Он очень хороший, он меня от насильников спас.

— Здорово! — подхватила Хабанеро и продолжала беззаботно болтать. Так они не заметили, как пролетел целый час, и Джирайя начал пытаться оторвать ее от телефона, запоздало надеясь, что дружок ее подруги коп не поставил там где-нибудь у той дома прослушку. В качестве самого сильного аргумента Жаб заявил, что ей лучше поторопиться со сборами, пока он не передумал ее отпускать. Это подействовало. Узумаки, быстренько распрощавшись с подругой, поспешила за своими вещами. Минато тоскливо поплелся следом.

Повесив нос, он проводил ее в комнату, чтобы она могла забрать пожитки. Он так и держал в руках пресловутый контракт. Как только Кушина была готова, Минато разорвал его при ней и повел за руку к выходу. Всю дорогу он нервно кусал губы и сжимал ее руку все сильнее. У самых дверей Кушина повернулась к нему, дерзко глядя в глаза, и сказала, что не считает, что ему что-то должна, Минато был вынужден согласится.