— Горячая штучка! — в энный раз повторил Джирайя, глядя, как захлопнувшаяся за ней дверь едва не слетает с петель.

***

Намикадзе был в полном ауте: все эти экзамены и любовные разборки окончательно его доконали. Еще все окружающие от мала до велика считали своим долгом прокапать ему мозги. И Кушина сегодня не являлась исключением. Она налетела на него, подобно урагану, и выложила на одном дыхании, что он не мужик, а тряпка, что он не может свою любовницу защитить, что жить она теперь будет в его комнате, которая получше ее убогой каморки, но что при этом он интима ни фига не увидит, пока не пойдет к начальству и не добьется ее освобождения. И пусть тирада была местами непоследовательной и нелогичной, Узумаки была совершенно права и все тут.

Хабанеро умчалась, напоследок хлестнув парня по лицу каскадом своих огненно-красных волос, а он лишь тоскливо посмотрел ей вслед. Через пару минут Намикадзе в полностью расстроенных чувствах наткнулся на Джирайю.

— А она хотела стать моей любовницей, — сказал тот вместо приветствия.

— Можешь даже на ней жениться и завести детей, — удрученно пошутил парень.

— Быстро же ты сдаешься, — иронично хмыкнул наставник. — Будь она моей женщиной, я бы такого не допустил.

— Отлично, иди, поговори с моим опекуном, уж тебя-то он послушает.

— А самому слабо? — подначивал Жаб.

Но Минато был решительно не в духе и послал его куда подальше, даже не выслушав «кое-что интересное», что тот жаждал ему сообщить. Последнее заключалось в том, что Кушина, согласно условиям контракта, может быть освобождена от выполнения рабочих обязанностей в случае, если ее заработок превысит обозначенную ниже сумму. С начинающими проститутками такого не случалось, напротив, они чаще оказывались еще должны заведению, но Хабанеро с эротическими номерами, придуманными Жабом, удалось всех переплюнуть. Так что она уже даже переработала положенное и могла быть свободна. Хотя кого это волнует?

***

Последующие дни Хабанеро негодовала. Она так достала всех окружающих, что Хирузен приказал ее снова запереть. Джирайя благоразумно не влезал под раздачу, так что Кушина по полной программе принялась отрываться на Минато. Нервы у того сдали, и он со злости сделал такое, чего потом долго стыдился: оттащил девицу и бросил к первым попавшимся клиентам, заявив, что те могут делать с ней, что захотят причем бесплатно. А если та станет ломаться, то он лично выпорет ее. Узумаки сперва даже притихла: таким она его еще никогда не видела.

От клиентов Кушине удалось сбежать. Заявив, что бесплатно не работает, она вооружилась стулом и пригрозила их всех избить. Два тихих, щуплых мужичка, пришедшие в бордель мирно отдохнуть от надоевших жен, не стали ее останавливать.

Минато, пытаясь исправить ситуацию, долго гонялся за ней по коридорам. Когда ему удалось, наконец, ее схватить, завязалась драка. В процессе он не придумал ничего лучше, как толкнуть ее в подсобку, где хранился инвентарь для уборки. Там он заломил ей руки и тщетно пытался утихомирить. От такой тесной борьбы и адреналина неожиданно возбудился. Остальное Намикадзе помнил смутно. Он задрал ей подол, сорвал одной рукой белье и совершил первое в своей жизни полноценное изнасилование. Делать это было нелегко: она сопротивлялась, брыкалась, пыталась его укусить, а он, овладев ею грубо и неумело, яростно и самозабвенно драл ее в подсобке. Кушину переполняли ярость, гнев, желание его убить и мучительно-сладкие волны похоти от грубого животного секса. В предоргазменных судорогах он впился в ее белую шею, подобно жеребцу, покрывающему кобылу. Кушина кричала, издавая звуки, больше похожие на рык раненого зверя. Минато протяжно стонал, изливая в нее семя. Молодые выпустили пар. Если бы Узумаки в этот момент представила бы их совместное счастливое будущее в качестве семейной пары… Будь у них общий ребенок, что бы она могла ему сказать? «Я начала уважать твоего отца после того, как он меня изнасиловал».

Этот наглый мальчишка взял Кушину Узумаки, Кровавую Хабанеро, Великую и Ужасную, врасплох. Что же касается Минато, то он сам от себя такого не ожидал.

После они едва добрались до его комнаты и рухнули в кровать без сил. Минато вцепился в нее, как клещ, и бормотал что-то бессвязное насчет того, что никому не отдаст. Он завтра же поговорит с Хирузеном.

***

На завтра разговор не удался: директор отбыл по важным делам. Предположительно, его не будет несколько дней ни дома, ни в заведении. Джирайя и Кушина эти дни словно сговорились, продолжая глумиться над Минато и провоцируя его что-то кому-то доказывать. Хабанеро, памятуя изнасилование в подсобке, явно мстила ему, поминутно заставляя ревновать или пытаясь возбудить парня, чтобы потом непременно обломать. Тому было теперь так стыдно за содеянное, что он о применении силы уже не помышлял. Кушина, прекрасно это видя, буквально издевалась над ним то открыто развратничая с Джирайей, то обслуживая клиентов у него на виду.

Решив, что терять ей все равно нечего, предприимчивая и резвая Хабанеро теперь охотно брала у Джи уроки любовного искусства, желая использовать подобные навыки для манипуляции наглыми и самодовольными мужчинами, которых уже давно и откровенно ненавидела как класс. Большой Жаб учил ее с превеликим энтузиазмом, получая от этого сплошное удовольствие.

— Хватит мучить парня, — сказал ей Джи. — Помиритесь уже.

— Еще чего, — фыркнула она презрительно.

— Ну ладно тебе, — он взял ее пальцами за подбородок, провел большим по щеке. — Он же тебе нравится.

— Сама не пойму, — вдруг призналась Кушина, — со всеми мужиками просто секс. С некоторыми даже оргазм получаешь, — она покосилась на Джирайю, вызвав у него весьма самодовольную улыбку. — А вот с ним все по-другому.

— Детка, — Джирайя наклонился к ее уху и буквально пропел в него, — это любовь!

— Да иди ты… не смешно.

— А я серьезно.

Хабанеро не ответила, она только вздохнула и насупилась.

«Придется мне разрядить обстановку, — решил Джирайя. — Побуду снова посредником».

***

— Ну что, разобрался в чувствах? — лукаво поинтересовался Жаб у ученика.

Минато лишь убито глянул в ответ.

— Ясно. Что ж, в таком случае у меня есть для тебя интересное предложение, — он обхватил парня за плечи и направил в свои новые апартаменты. Тот даже не успел спросить, что за предложение, как перед ним растворилась дверь, а взору предстала шикарнейшая широченная кровать, застеленная элитным красным постельным бельем, на которой в весьма развратной позе возлежала Кушина. Та с явным удовольствием наблюдала произведенный на него эффект. Последний усилился сто крат, стоило Джи заявить: — Попрактикуем любовь втроем.

В принципе, Минато подобное уже и не должно было бы удивить, но он недоуменно таращился, переводя взгляд между ними.

— Чего же ты ждешь? — спросила Хабанеро и соблазнительно выгнулась по-кошачьи, призывно виляя попкой.

У Намикадзе ум за разум зашел. Пока он пытался собраться с мыслями, Джи уже помогал ему и себе избавиться от одежды.

— Иди к папочке, — сказал Джирайя, оглаживая ладную фигурку парня, прижал к себе и стал ласкать его нежно и заботливо. Кушину это развеселило и начало заводить одновременно. Опомнившись, Намикадзе попытался вырваться из цепких лап учителя, но тот шепнул ему: — Расслабься, видишь, как девчонке нравятся наши шалости?

— Черт, Джи, если бы это был не ты, а какой другой мужик, я бы ему врезал, — процедил тот сквозь зубы.

— Я сделаю тебе приятное прямо у нее на глазах, перед таким ни одна не устоит!

— Коварный тип…

Минато подобного еще не испытывал: он получал удовольствие от ласк учителя и возбуждался все сильнее оттого, что любимая на него сейчас смотрит. Жаб же без малейших зазрений совести гладил тело юноши, словно секс с мужчинами был для него чем-то привычным. Он покрывал его шею и плечи поцелуями, массировал в самых чувствительных местах своими ручищами, а под конец раздвинул ему ноги и принялся за возбужденный член так, чтобы их зрительнице хорошо все было видно. Хоть это и было маленькое представление для нее, парню совершенно не верилось в то, что он испытывает оргазм в объятиях другого мужчины, пусть им был его учитель и друг по совместительству.