Джирайя хоть и был в полном угаре, но косился на ученика с явным сочувствием. Минато, конечно, мог быть и смелым, и решительным, но иногда его следовало растормошить.

Минато в смятении подождал в коридоре, пока те закончат. Наконец открылась дверь, и на пороге появилась Узумаки в чем мать родила. Он озадаченно смотрел на довольную, пошатывающуюся Кушину. Та, взлохмаченная хуже ведьмы, после бурного секса, растянулась в томно-мечтательной улыбке и вдруг сказала:

— Тебе еще учиться и учиться, чтобы трахаться как он.

После она засмеялась и, покачиваясь, направилась к себе.

***

Так повторялось еще несколько дней, пока Кушина не присмирела под богатырской фигурой Джирайи и стала отдаваться с явной охотой. Она каждый раз с изумлением наблюдала, как ее женское естество поглощает в свои недра его огроменный член, недоумевая, как он там вообще умещается. Она уже практически начала себя ощущать эдакой опытной гетерой или что-то вроде. Джи же начинал каждый раз против своей собственной методики с грубого секса, а после, в зависимости от того, насколько была податлива партнерша, вознаграждал ее ласками, хоть после они, казалось, были уже и не так актуальны. Так он объезжал эту строптивую кобылицу.

Кушина понимала, что этот похотливый старикашка (хотя он был вовсе и не стар, просто она его так обзывала) пользуется ей на халяву, делая вид, что помогает парню.

— Что, решил сделать домашнюю работу за ученика? — едко осведомилась она в очередной раз.

— Он еще мальчишка, — добро улыбнулся Джи, — а тебе нужен опытный мужчина. Опыт приходит с годами практики, а у нас нет столько времени.

— Тебе просто нравится меня трахать, — зло прищурилась она.

— Нравится, — честно ответил Джи. — Ты такая горячая штучка! В тебе огромный секс-потенциал, — шепнул он ей на ушко возбужденно. — Ты очень страстная женщина… — с этими словами он принялся целовать ее в шею, спускаясь все ниже и ниже, и ниже…

Кушина была польщена. Настолько, что сама в этот раз обвила его руками и раздвинула ноги. Этот старый обольститель знал, как поднять ее женскую самооценку. Между ними возникла та связь, которая возникает между постоянными партнерами. И раз уж неизбежно то, что он собирается постоянно ее иметь, то почему бы не попытаться получить от этого удовольствие, решила она.

Что же касается выполнения работы «за того парня», Кушина была совершенно права, а Джи понимал, что, по сути, оказывает ему медвежью услугу и с этим надо что-то делать. Тут ему пришла в голову отличная идея. Он поинтересовался у юной любовницы, как она смотрит на то, что они с Минато поработают вместе. Та была не против, в конце концов, парень ей все же нравился. На вопрос, как конкретно им надо вместе поработать, Джирайя ответил, что должен над этим еще подумать. После этот пройдоха заявил, что ему нужно вдохновение и лестью выудил из Великой и Ужасной Хабанеро обещание побыть его музой.

***

Кушина не переставала поражаться неиссякаемой извращенной фантазии Джирайи. В этот раз то, что они вытворяли, понравилось даже ей. Жаб, снова уединившись с ней в уютном уголке, разделся и развалился на постеленном на полу матрасике. Кушина, не дожидаясь приглашения, стянула с себя всю одежду сама, кинула в стороне и выжидательно уставилась на этого развратника.

— И что я должна делать? — ядовито осведомилась она.

— А что ты хочешь делать? — ответил вопросом на вопрос Жаб.

— Ничего, если честно, — хмыкнула та. — Оставила бы тебя здесь валяться, а сама бы выкинула твою одежду в мусор. Тебе же нравится голышом бегать?

— Злая ты, — делано надулся тот. — Не знаешь, чем заняться, помассируй меня ножками, а то поясницу что-то ломит, — он повернулся вверх спиной и показал пальчиком на больное место.

— А больше у тебя нигде не ломит? — дерзко процедила Узумаки со всей силы наступая тому на поясницу. Джирайя охнул. — Здесь? Здесь? Может, здесь? — продолжала она беспощадно топать, желая по возможности оставить тому на память синяки.

— Да, да… Здесь… И вот здесь тоже, детка! — кряхтел Джирайя, жертвуя собой на благо искусства любви.

— Что, перетрудился развратничая? — злорадствовала Хабанеро, продолжая орудовать сперва одной ногой, потом второй, а потом и вовсе встала на мужчину обеими. — А писюн твой вонючий не надо помассировать? А то ты только скажи, мне же нетрудно! — продолжала язвить она, все больше входя во вкус и намереваясь хорошенько наподдать ему заодно по заднице. Но не успела Кушина как следует завестись и понестись, заправляя оскорбления одно почище другого, как Джирайя прервал ее, воскликнув:

— Отличная мысль!

Он снова перевернулся на спину, подложив руки под голову, и развел в стороны ноги, открывая ей потрясающий вид на свои могучие волосатые яйца.

— Валяй, — разрешил Джирайя и предупреждающе добавил: — Только ты с ним уж понежней, не отдави папуле хозяйство, будь добра.

— Уж как пойдет, — процедила сквозь зубы Хабанеро, слегка раздосадованная тем, что вынуждена делать то, что сама же и предложила. Ну кто ее за язык-то тянул? А, впрочем, наступить ногой на яйца этому развратному старикашке будет очень даже приятно!

И она наступила ему правой ногой на мягкое, очень мягкое место. Мошонка волнообразно перекатывалась под пальцами, волосы щекотали ногу. Кушина надавила посильнее, Джирайя издал довольное: «А-а-а». Узумаки сделала еще несколько пробных нажатий почти одними пальцами ноги, а потом осмелела и наступила всей ступней, придавив сверху ствол и прижав большим пальцем головку. По физиономии Жаба гуляла довольная улыбка. Решив, что нечего ему так кайфовать, она перенесла на ногу свой вес и начала бесчинствовать. Вскоре причиндал Джирайи, словно бы в качестве протеста против таких издевательств, воинственно восстал колом. Пофутболив его немного разные стороны, Хабанеро прицелилась, будто желала забить гол, но тут мужчина резко сел и подсказал правильную идею:

— Обхвати его ножками и помассируй.

У Кушины все равно не было мысли получше, так что та уселась напротив, обхватила стопами его член и усердно принялась мять, чувствуя, как он пульсирует.

— Да, да, детка! Посильнее. Не останавливайся. О, как хорошо! — пыхтел большой Жаб, блаженствуя.

Кушина поднажала, не желая давать пощады ни Джирайе, ни его огромному дружку, терзавших ее последнее время постоянно. Может, ей и нравилось то, что он имел ее каждый день просто до фантастического оргазма. Это в ее глазах его не оправдывало. Вот теперь она тоже сделает ему приятное. Вот так бы еще, чтобы мало не показалось!

Она перешла на предельно возможную скорость и окучивала стояк Джирайи то двумя ногами одновременно, то ими по очереди. Вдруг мужчина напрягся и разродился таким мощным фонтаном семени, что Кушина сама обалдела от произведенного эффекта.

— О да! — выдохнул Джирайя и повалился на спину, полностью удовлетворенный, хоть и немного с отбитыми яйцами. Кушина что-то язвительно ворчала и вытирала испачканные ноги о край матраса.

После этого на довольного Джирайю действительно снизошло вдохновение, и ему пришла в голову мысль о том, что для наиболее полного раскрытия потенциала обоих его учеников сперва необходимо дать им возможность как следует разрядиться. В этих целях он, не мудрствуя лукаво, решил попробовать кое-что из ранее изученного, но, так сказать, под другим углом. Он поведал часть своей задумки Помидорке, слегка утаив, в каком именно качестве она будет в ней участвовать, а все подозрения загладил торжественным обещанием разрешить ей оттянуться по полной и не стесняясь в выражениях. Это ее вполне устроило. Тем более, что для начала требовалось как раз хорошенько подоставать Минато, пока того основательно не проберет. Уж кому-кому, а ей это, определенно, было по плечу. И Хабанеро взялась за дело со всем энтузиазмом.

***

Под кое-чем стареньким Джирайя подразумевал порку. Только в этот раз он снабдил плеткою не только Минато, но и Кушину, а затем умело стравил их.

Кушина отрывалась по полной программе, ни в чем себе не отказывая. Она обзывала Минато последними словами, хотя он ей и нравился, сумев довести до бешенства даже его. Он перестал сдерживаться и хорошенько выложился, пока ее хлестал. В то время, как молодежь выпускала пар, Джи то и дело подначивал, подбадривая Кушину репликами типа «Так его, этого сопливого мальчишку!», а Минато — «Врежь хорошенько этой шлюшке!», в конце добавляя, что хочет побольше экспрессии. Те лишь на секунду уставились на него с немым вопросом: «Ты за кого болеешь?», но после быстро вернулись к своему занятию.