Оля обняла Таню. Таня вяло ответила на объятия, обниматься она не любила.

Ночью Таня не могла заснуть, она злилась на себя за тот день, когда рассказала Ольге о своих отношениях с матерью. А отношения эти были весьма непростыми.  Лет до десяти Таня была счастлива, она точно помнила, что была. При этом счастье её было безграничным. Родители любили друг друга и Таню, единственную дочку. Папа работал на заводе, мама была библиотекарем. Денег в семье было не очень много, но дочке не отказывали в её детских желаниях, в отпуск ездили каждый год, а Дни рождения праздновали весело, приглашая друзей и родственников. Потом на папином заводе начались сокращения, и Танин отец остался без работы. Поняв через полгода, что в их маленьком городе работы ему не найти, папа уехал на заработки в областной центр. Там неожиданно его приняли на работу в строительную компанию, должность и зарплата были хорошими, но папу они теперь видели редко. А через год папа ушёл к хозяйке этой строительной компании. Мама, забрав Таню, умываясь слезами и ненавистью, уехала в свой родной город. С тех пор мама воспитывала в Тане неприязнь к успешным людям: для богатых они с Таней никто, богатые презирают «обычных» людей, от богатых лучше держатся подальше. Она запрещала Таня общаться с отцом. Конечно, папа приезжал, но Таня, запуганная мамой, почти с ним не говорила, с трудом выдавливая из себя отдельные слова. А потом выяснилось, что Таня заболела от стресса, и мама вовсе запретила отцу появляться, обвинив его в болезни Тани. Папа перестал приезжать, хотя переводы мама получала регулярно. От денег она не отказывалась. Таня поняла, что денег от папы поступало много, потому что мама ушла с работы: «Буду заниматься твоим здоровьем» – говорила мама. Но Таня понимала даже тогда, что ей дома без мамы ей было лучше, спокойнее. Она корила себя за эти мысли, ведь маму она любила. Таня боялась, что от этих её злых мыслей мама заболеет и умрёт, и всё это только усугубляло Танину болезнь. К шестнадцати годам Таня вдруг поняла, то ей стало легче, что навязчивые мысли перестали её преследовать. И тогда Таня впервые подумала, что и её мама больна, и что ей тоже нужно лечиться. Но маме этого она не могла сказать, с ужасом представляя её реакцию.

Когда Тане стало легче, мама решила отказаться от помощи психотерапевта. Таня испугалась, что болезнь вернётся, но мама была непреклонна: она снова увезла Таню, спрятала и от врача, и от отца. Таня, боясь возврата болезни, «налегла» на учёбу, чтобы только не думать, не думать, не думать о нехороших вещах. К тому же навёрстывать упущенное и так было нужно. Таня стала почти отличницей, и в восемнадцать лет легко поступила в институт, обучаться на экономиста в соседнем городке. Таня решила, что если её голова будет занята цифрами, то уже ничего постороннего в неё точно не залезет. Мама Тани к тому времени устроилась на работу, но по-прежнему была зла на богатых и успешных людей, на мужчин и человечество в целом. Если Таня начинала встречаться с каким-то мальчиком, и мама об этом узнавала, то родительница кричала, что он воспользуется Таней, оставив ту, а к Тане непременно из-за переживаний вернётся её болезнь. Мама говорила Тане, что её никто и никогда не сможет полюбить, потому что «здоровых-то не любит, а тебя психованную и подавно.»

В двадцать лет Таня тайком от мамы снова начала посещать психотерапевта. Её синдром не давал о себе знать. В институте Таня общалась со многими людьми, она, конечно, понимала, что не все успешные люди такие, какими описывала их мать, но непроизвольно старалась держать подальше от местной «золотой молодёжи». Но один из её ярких представителей – Андрей Дёмин – сын владельца сети туристических компаний и гостиниц, обучавшийся на параллельном курсе, – буквально преследовал Таню своим навязчивым вниманием. Когда в очередной раз он получил отказ, то решил, что лучший способ отомстить неприступной «голодранке» – это высмеивать её прилюдно. И тогда Тане снова стало казаться, что мама была не так уж и не права в отношении богатых людей.

Таня устроилась на работу, по вечерам помогала в цветочном магазине, на сеансы с врачом времени не оставалось, и Таня решила дальше жить своим умом. Шли годы, болезнь не возвращалась, но комплексы, взращённые матерью, не оставляли Таню.

Ольга знала, что у Тани тяжёлые отношения с матерью, после поездок к ней Таня часто была молчаливой и недовольной собой. Подруга считала, что мама подавляет Таню, не давая той повзрослеть. Подробности Таня замалчивала, ведь тогда пришлось бы говорить о болезни. Мама и правда даже сейчас считала, что Таню нужно воспитывать. Мама Тани даже хотела переехать к ней: «Будем жить вдвоём, зато квартира своя, а то ты с института по съёмным мыкаешься, продам нашу, к тебе в город перееду.»

Но тут Таня, впервые в жизни, закатила маме настоящую истерику, заявив, что в её возрасте с матерью уже жить стыдно, она будет жить одна и точка. Таня уже полгода жила в своей квартире, часть денег она накопила, а частично – взяла ипотеку, но матери она почему-то предпочла этого не говорить. Она врала ей, как и врала о том, что в магазине «хэнд-мейда» она всего лишь наёмный работник. «И стоило ради этого институт заканчивать?»

Однажды Таня пыталась поговорить с мамой о психологе, но нарвалась на такой скандал, что к этой теме, опасаясь за своё здоровье и матери, больше не возвращалась. Если маме хотелось жить в ненависти, то это её дело, она человек взрослый. Сама Таня просто решила для себя держаться от «богатых и знаменитых» подальше, а психотерапевта больше не посещать. К тому же представителей «непростых» людей в её окружении не наблюдалось. Вот только теперь появился Алексей Владимирович.

«А ведь Ольга права,» – внезапно подумала Таня. – «Я успешная. Не богатая, конечно. Но ведь и этот владелец пиццерии… он, как я. Или я, как он. У нас просто своё любимое дело. Почему я на него взъелась? Ругаю маму, а сама продолжаю думать, как она.» Таня снова рассердилась на себя, и решила непременно позвонить этому парню. Да и у Алексея Владимировича стоило бы попросить прощения.

Макс обрадовался, увидев Таню в магазине.

– Татьяна Александровна! – весело сказал он. – А можно я буду называть вас Таней? Мы же почти ровесники.

Таня усмехнулась:

– До ровесников нам далеко. И нет, нельзя, давай всё-таки соблюдать субординацию.

– От латинского «Subordinatio» – подчинение, – всё также весело сказал Макс. – Я как лучше хотел. Вы же нестарая.

Таня захохотала:

– Спасибо, ты меня порадовал, а то я уж извелась вся. Возраст означает всего лишь число лет, прожитых тобой на этой земле. Не думаю, что я стану переживать о нём и в сорок, и в шестьдесят четыре. Каждое лето я буду арендовывать дачу на острове Уайт…

– О, вы знаете «Битлз».

– Странно, то ты их знаешь, – хмыкнула Таня. – А тебе легко попросить прощения?

– Ну если я виноват, то почему бы и нет? – удивился Макс. – Вы кого-то обидели? Вы можете кого-то обидеть?

– Не твоё дело, – покачала головой Таня.

– Вообще-то, вы сами спросили, Татьяна Александровна, – возмутился парень. – Не хотите рассказывать, я настаивать не буду.

– Вот и молодец! – заключила Таня.

– А потом, когда попросите, скажете, приняли ли ваше прощение? – улыбнулся Макс.

– Любопытство – страшный грех.

– Правда? – удивился Макс. – Не знал. А почему?

– Хотя бы потому что, например, любопытство Евы стало причиной изгнания человечества из Рая, – поучительно сказала Таня. – Но мой магазин не то место, где нужно обсуждать такие вещи.

– А где нужно? – поинтересовался Макс. – В Государственной Думе? На кухне после празднования Нового года?

Таня только покачала головой, этого парня ей не переговорить, но он и в самом деле поднимает ей настроение.

Таня набралась храбрости. Набиралась она её, правда, три дня. В общем, она позвонила парню из пиццерии по сохранившемуся в её телефоне номеру.