Москва бьет с носка и от этого тоска. Костику очень не хотелось быть мальчиком для битья, но его забыли спросить.

Останавливало только одно – возвращение стало бы немужским и неспортивным поступком. Дедушка Костя, будь он жив, не порадовался бы за внука, малодушно бегущего от трудностей. Сам дедушка перед трудностями никогда не пасовал. В тридцатые годы учился в ленинградском институте физической культуры имени Лесгафта, жил впроголодь, по ночам разгружал вагоны и вообще брался за любую тяжелую работу, но закончил институт с отличием и дорос до директора спортивной школы. «А начинал ведь с того, что мячик на пустыре пинал с такими же охламонами», всякий раз умиленно говорила бабушка, рассказывая внуку о славном жизненном пути деда.

«Ничего, ничего, – уговаривал себя Костик. – Нужно немного потерпеть. Когда-нибудь и аспирантура закончится, и дача достроится, и вообще все наладится… Москва не сразу строилась».

Под «вообще все наладится» подразумевалось знакомство с хорошенькой москвичкой, доброй, ласковой и умеющей готовить не хуже бабушки. Ну и с квартирой, ясное дело, не вечно же на Самаркандском бульваре комнату снимать.

Судьбоносное, без преувеличения, знакомство с хорошенькой москвичкой устроил Константину профессор Макарышев. Сунул, хамло этакое, в руки конверт с деньгами и велел (именно что велел, а не попросил!) отвезти их по такому-то адресу на Кленовом бульваре, какому-то прорабу за какие-то работы на даче. Ишь ты! Нашел себе бесплатного курьера, называется. Но ничего не поделаешь, ведь перечить научному руководителю все равно, что справлять малую нужду против ветра. Себе дороже.

«Нет, ну какой же все-таки хам! – накручивал себя всю дорогу курьер-аспирант. – Мало того, что я за его работягами приглядываю, так еще и деньги им возить должен! Завтра, чего доброго, поручит пол в его кабинете вымыть… Вот же гад, чтоб ему напополам треснуть! А там встретит какое-нибудь мурло пролетарское, даже войти не предложит, да еще и демонстративно пересчитает деньги у меня на глазах – не украл ли я у Толика толику? И это называется аспирантура? Да … … … она … … … сорок раз с треском!».

К нужному подъезду Константин подходил на таком яростном взводе, что был готов не отдать конверт, а швырнуть его в морду получателю. Да – швырнуть! Причем так, чтобы купюры разлетелись на три этажа! Пусть знает! Пусть запомнит и в другой раз сам за своими долбаными деньгами приезжает!

Надежды не сбылись. Вместо хамского пролетарского мурла дверь открыла Мечта, то есть – девушка мечты, высокая голубоглазая блондинка с копной задорных кудряшек, обрамляющих весьма симпатичное личико.

– Заходите! – пропело чудное создание ангельским голосом. – Папа предупреждал, что придет человек с деньгами и велел мне никуда не отлучаться. А я со скуки затеяла шарлотку печь, она как раз уже готова. Вы с чем шарлотку предпочитаете с чаем или с кофе? Да вы снимайте куртку, не стойте столбом! А разуваться не надо, это лишнее… Мойте руки и пойдемте на кухню!

«Наверное меня от ярости хватил кондратий, – решил Константин, намыливая руки. – Я умер в этом зассанном подъезде и попал в рай, к ангелам… А пахнет в раю как дома…».

По правде говоря, шарлотка, которой его угостило чудное создание по имени Ника, была лучше бабушкиной. На вкус примерно то же самое, но яблоки с приятной кислинкой, а бабушка отбирала для шарлотки самые сладкие, и верх у бабушки никогда не получался таким замечательно хрустящим. Да и растворимый кофе дома заваривали осмотрительно, чтобы не навредить здоровью, а Ника щедро положила в кружку четыре столовые ложки, причем с нехилым верхом. Деньги она пересчитывать не стала, а просто положила конверт на тумбочку в прихожей.

«Какая милая девушка, – думал Константин, разомлев от теплого приема и вкусного угощения. – Как хорошо, что Макарышев отправил меня с деньгами, а не привез их сам. Если бы он знал, как тут встречают, то сам бы приехал… Впрочем, вряд ли Ника стала бы угощать этого старого козла шарлоткой…».

Хотелось сказать что-то умное, чтобы произвести хорошее впечатление, но ничего умного в голову, как назло, не приходило. Отчаявшись найти подходящий повод для разговора, Константин спросил:

– А Ника это полное имя или сокращенное?

– Сокращенное от Вероники, – мило улыбнулось чудное создание. – Красивое имя, правда? У меня и фамилия звучная – Вышгородская. Веронике Вышгородской прямая дорога в артистки больших и малых театров. С таким-то именем! Но меня не взяли, – она грустно вздохнула. – Сказали, что нет данных. Пришлось идти в иняз.

– …удаки долбаные! – вырвалось у Константина.

Осознав, что именно он сказал, Константин испуганно посмотрел на чудное создание – а ну как укажет своим прелестным пальчиком на дверь и скажет, что хамам в раю не место. Но Ника звонко рассмеялась.

– Представьте, то же самое сказал и папа, только в более развернутой форме. Он ужасный матерщинник, всюду разговаривает, как на стройке. А вы кем работаете?..

Время летело незаметно и так же незаметно уничтожалась нехилых размеров шарлотка. Выйдя на лестничную площадку, Константин посмотрел на часы и с удивлением отметил, что провел в гостях три с половиной часа. А казалось – минут пятнадцать, больше. Во внутреннем кармане куртки, рядом с бумажником, подаренным домашними на двадцатилетие, лежал сложенный вдвое листочек с номером телефона Ники. Номер Константин запомнил с одного взгляда – 340-53-53. Что там запоминать? «40» – номер дома, в котором он вырос, а «53» – возраст матери. Но листочек был дорог тем, что заветные цифры были написаны Никиной рукой.

Переполнявшие Константина чувства требовали немедленного выхода. Хотелось поделиться с кем-то своей радостью, рассказать о том, какую необыкновенную девушку он встретил сегодня… Но кому рассказывать, если друзей в столице он пока не завел? Не квартирной хозяйке же…

Ноги сами привели Константина к переговорному пункту, где, несмотря на вечернее время, две кабинки оказались пустыми. Если человеку везет, то везет во всем – соединиться с Самаркандом удалось с первой же попытки, бабушка была дома, а не у кого-то из соседок, да и слышно ее было так хорошо, словно она стояла рядом.

– Полли! Ты не представляешь, что сегодня произошло… – с места в карьер начал Константин.

В первый раз он назвал бабушку «Полли» в трехлетнем возрасте. Услышал, как кто-то говорит: «Аполлинария Осиповна», и повторил: «По́лли Си́пана». Так и пошло. Близкие обычно звали бабушку «Полиной» или «Полиной-ханум», и только для внука она была Полли. Должны же быть у внуков какие-то привилегии, разве нет?

– Что?! – обеспокоенно спросила бабушка. – Что у тебя произошло? Ты не заболел?

– Нет! Не заболел! Совсем наоборот! – Константин буквально захлебывался от бурливших внутри эмоций. – Я познакомился с девушкой! Ее зовут Ника! Она преподает английский язык в лицее! Она необыкновенная! И семья очень приличная, папа – инженер-строитель, а мама – директор магазина! Полли, она действительно необыкновенная!..

– Где вы познакомились? – строго спросила бабушка.

Константин рассказал почти всю правду, умолчав лишь о своей роли в строительстве дачи научного руководителя и превратив конверт с деньгами в папку с бумагами. Вышло не совсем складно – ну какие бумаги может передавать прорабу профессор-эндокринолог? – однако бабушке сейчас было не до мелких несостыковок.

– Увидела на пороге молодого симпатичного парня и сразу же взяла его в оборот! – подвела она итог, выслушав сбивчивый рассказ внука. – А ты сразу же растаял! Ну что же за порода у вас такая?! Едете учиться, а на уме одни бабы!

– У кого это «у нас»? – растерянно спросил Константин, не ожидавший, что бабушка воспримет радостную новость в штыки.

– У мужиков! – после небольшой паузы ответила бабушка и Константин почувствовал, что она о чем-то умалчивает.

Домашнюю тайну он узнал от матери много лет спустя, когда бабушки уже не было в живых. Оказалось, что во время учебы в Ленинграде дедушка Константин Христофорович завел «долгоиграющий», как выразилась мать, роман с институтской преподавательницей философии. Дама родила от него дочь, чему дедушка был безумно рад, поскольку у бабушки выкидыши шли один за другим. Дело шло к разводу и новой женитьбе, но в тот самый день, когда дедушка отправил бабушке решающее письмо, его новая любовь скоропостижно скончалась от разрыва аневризмы мозговой артерии. Дедушка вызвал бабушку в Ленинград телеграммой, которая пришла в Самарканд раньше письма. Высказав блудному мужу все, что она о нем думает, бабушка согласилась удочерить осиротевшую девочку, которая впоследствии стала матерью Константина.