— А-ах, — не могу сдержаться. Никогда в постели не был шумным, но тут просто невозможно по другому. Варя просто огонь! — Уммммм… дааа, — на выдохе, когда Варя особо глубоко берет член в рот. Видно, что делает это немного неумело, но это же Варя!

Моя Варя! И от этого сносит крышу. Скользит языком, выписывая на стволе разные узоры. Посасывает головку, спускается губами к яичкам, а член рукой гладит. Ускоряет темп, посасывая, поглаживая, и сама от этого кайфует, стонет, глаза закатывает.

Не говоря ни слова подтягиваю её наверх, разворачиваю к себе попкой и вхожу на всю длину, впечатывая в стену. Варя кричит, извивается в моих руках. А у меня страх, вдруг больно сделал? Замираю, Варя тоже.

— Всё хорошо?

— ВИТЯ! — хрипит не своим голосом, — Ты нормальный, Вить? Если ты сейчас не продолжишь то, что начал, я тебя убью-у-у, — последний слог выходит стоном, так как я продолжаю вколачиваться в неё. Одной рукой за бедро хватаюсь, другой сосок выкручиваю. Такой выходит, жёсткий, почти звериный секс.

Но мы кайфуем!

Ещё несколько движений, и Варя содрогается в оргазме, так сильно сжимая меня внутри, что я не выдерживаю и финиширую следом.

Подхватываю её, чтобы не упала. Сажаю на дно кабинки, так как ноги её, походу, не держат. Оборачиваю полотенцем, несу в комнату, глупо улыбаясь…

— Чего ты улыбаешься? — Мурлыкает куда-то мне в шею.

— Всё точь-в-точь как в пятницу, — говорю и замечаю, как она краснеет. — Но только без секса. Честно. Ты помыться пошла и заснула там. Пришлось тебя на руках нести. Варь. Я бы всю жизнь тебя на руках носил. Веришь?

— Верю. А теперь спать.

И не успела её голова подушки коснуться, как она уже спит. И меня как-то быстро сон сморил.

А вот то, что было в понедельник утром, просто не поддаётся никакому закону логики!

Просыпаюсь от того, что кто-то разговаривает в прихожей на повышенных тонах. Витин голос узнаю сразу. А вот второй как будто с лестничной площадки идёт. То есть Витя орёт на кого-то, не пуская его в дом? Странно. Приоткрыв тихонько дверь, слышу, как с площадки доносится самый мерзкий голос!

Светка!

И чего ей, стерве, тут надо? От догадки меня бросает в холодный пот. Неужели она и Витю наняла? А я то дура, уши развесила, влюбилась! Подхожу немного ближе, а в ушах шумит от волнения. Ведь то, что я сейчас услышу, либо разобьёт мне сердце, либо наоборот подарит большое счастье. Но Светкины слова разбивают все мечты в пух и прах.

И чего ей, стерве, тут надо? От догадки меня бросает в холодный пот. Неужели она и Витю наняла? А я то дура, уши развесила, влюбилась! Подхожу немного ближе, а в ушах шумит от волнения. Ведь то, что я сейчас услышу, либо разобьёт мне сердце, либо наоборот подарит большое счастье. Но Светкины слова разбивают все мечты в пух и прах.

— Вить, я тут денежку принесла. Всё сделаешь, как договаривались? — дыхание перехватило, грудь как прутом сжало. Закрываю рот рукой, чтобы не закричать в голос от боли. Слёзы из глаз уже просто льются неконтролируемым потоком. В груди разрастается боль вместе с раздражением.

— Ты кто такая? — Говорит грубо, тон такой, что я в шоке, почему Светку ещё заживо не заморозило. А бывшая подруженька не просто нож мне в сердце вогнала, но и прокручивает его медленно каждым словом:

— Хорош комедию ломать. Был уговор. Трахнешь, нахер пошлёшь, и словечками покрепче её обложить не забудь. — Мне кажется, что я умираю, так мне больно! Ни вдох, ни выдох сделать не могу. Они говорят, а у меня сердце раскалённым жгутом выжигают…

— Аааа, так ты та самая Света, которая моей невесте мозги запудрила? — Обманчиво ласково говорит Витя. И теперь я совсем запуталась. — Значит так, вобла ты сушёная. Ещё раз к Варваре подойдёшь, не посмотрю, что ты девушка. Ноги переломаю! — А Светка всё равно свою линию гнёт.

— Бери деньги, идиот. Тебе надо, я точно знаю, да и уговор. Ладно, комедию тут ломать не перед кем. Бери деньги, и бросай её.

Стою, реву, и все наши выходные вспоминаю. Ну не мог он мне врать. Совсем он на других не похож. Так могут смотреть только на любимых. И я люблю его! Значит, за свою любовь бороться буду. Ну, держись, Света. Надеюсь, в этот раз тебе волосы твои покрепче приклеили.

С криком «Ах ты, сууукааа», отталкиваю Витю, кидаюсь на бывшую подругу. Захват за волосы получается крепким, а главное — внезапным.

— Повадилась, тварь, мужиков у меня отбивать! Сука. Ну, я тебе сейчас люлей-то наваляю! — Говорю тихо, но с такой ненавистью, что в глазах у неё просто паника, а сама её за волосы по ступенькам тащу. Открываю дверь подъезда, волосы сильнее на кулак наматываю, и тихо на ухо ей говорю, — Ещё только раз ты появишься в моей жизни, я тебе обещаю, патлы твои все, до одной, повыдёргиваю. — И отправляю её в полет смачным пинком под зад.

Поднимаюсь к себе на этаж, встречаю на пути Антонину Аркадьевну. Ну, куда же без неё? Сейчас начнется. Но она меня не просто удивила, убила наповал!

— Так с ними и надо, чтобы на мужиков чужих не заглядывались. Умничка, Варя. За своё счастье и за волосы соперницу не грех оттаскать. Но ты её не слушай. Я всё слышала, что она тут несла Витюше, не мог он с ней спеться. Так смотрит на тебя, просто глаз не нарадуется. Но ты мамке с папкой-то скажи, не тяни. А то, чего доброго, змея эта сама им напоет про тебя с три короба. — Обнимает меня, и домой уходит.

Захожу потихоньку в квартиру. Прохожу на кухню, Витя сидит, смотрит на меня странно. Мы некоторое время молча смотрим друг на друга. Молчим. Каждый о своём думаем.

— Я ей не поверила. — Говорю, а в его взгляде такое облегчение, что меня просто накрывает волной чувств. — Но про невесту ты загнул. — И что-то такое в его взгляде меняется, что я вздрагиваю невольно.

— Варя, запомни раз и навсегда. Я такими вещами никогда не шучу. Я наконец обрёл тебя, и отпускать из своей жизни никуда не собираюсь!

Хочу ответить ему, как из глубины квартиры раздаётся мелодия моего телефона.

— Папа звонит. Быстро Светка сработала!

Иду за телефоном, трубку взять не успеваю, но телефон тут же начинает звонить. Это означает то, что папа в крайней степени бешенства. Видно что-то такое в моём взгляде Витя всё-таки прочёл, потому-что я среагировать не успеваю, как он выхватывает телефон и отвечает на звонок.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, — ещё на озере я ему рассказала о своих родителях и их именах, — Меня зовут Марков Виктор Николаевич, мне двадцать два года. Я работаю автомехаником в салоне своего друга, — он продолжает монолог, а папа даже перебивать не пытается. Запоминает, переваривает. — Я люблю вашу дочь уже давно, но вот только недавно решился признаться. Я женюсь на ней, Пётр Алексеевич, и никому не дам Варю в обиду. Даже этой дуре Свете, хотя Варя десять минут назад её сама с лестницы спустила.

Так хочу, чтобы Витя папе понравился. Вот бы послушать, что там папа говорит? Словно прочитав мои мысли, парень ставит на громкую, продолжая разговор.

— Теперь она слышит?

— Теперь да, — отвечаю сама.

— Дочь, давно уже надо было эту суку с лестницы спустить, я тебе говорил, она мне никогда не нравилась. Она мне сейчас за пять минут столько дерьма на вас с Витей вылила, что я, дочь, просто не сдержался. давно я себе, если честно, не позволял так с барышнями разговаривать. — У меня от его слов горло перехватывает, — Виктор. С вами будет отдельный разговор. Ждите, как дела тут с матерью уладим, так и приедем к вам, недельки через три. А пока — наслаждайтесь, голубки. — Последнее говорит со смехом.

— ПАПА! Так ты не против?

— Всё нормально, Варь. Но если он тебя обидит, я ему яйца на нос намотаю!

Я краснею, Витя хохочет, как ненормальный.

— Не волнуйтесь, дорогой будущий тесть, я сам тому, кто её обидит — всё что хотите и куда захотите намотаю! — Тут уже папа с мамой не выдержали, хохотали мы все, пока папа обманчиво ласково не переспросил:

— Как ты меня назвал?