Она поджимает свои мягкие губы, а в глазах появляются слезы.

И какие глаза! Они разного цвета, один темно-коричневый, а другой бриллиантово-зеленый. Она выглядит просто потрясающе с такими уникальными глазами на фоне бледной кожи. При взгляде на нее у меня перехватывает дыхание.

– Всего на часок? Два бедных одиноких американца, – я улыбаюсь ей своей самой широкой улыбкой.

У нее же улыбка застенчива, но, кажется, страх немного уменьшается. Я рад ее видеть. Она оглядывается, раздумывая, что нужнее, оставаться в одиночестве или провести время в компании. Я беспокоюсь, что девушка вот-вот упадет, но она снова смотрит на меня и кивает.

– Что за место?

Я машу рукой в сторону кафе, из которого только что вышел. Это место во французском стиле, но там подают еду и кофе, а в качестве бонуса для Авы официанты говорят на двух языках.

– Там милое место, и не шумно.

Она кивает и опускает голову, шагнув вперед. По дороге я замечаю, что она плотно прижимает руки к сумке, и от этого они белеют. Продвигаюсь вперед, чтобы открыть ей дверь. Она проходит мимо меня.

Мы оказываемся внутри и садимся за столик в глубине, где потише. Я машу официанту, чтобы он подошел и принял заказ.

Она приседает на стул рядом со мной и кладет сумочку на колени.

– Спасибо. Так ты американец, да?

Она наклоняет свою симпатичную голову, и солнце сияет на ее синяке, покрытом макияжем. Он хорошо замазан, но все еще заметен. Под столом я сжимаю руку в кулак, представляя, как окажусь с Фуке в одной комнате и буду бить его, пока не по вылетают все зубы, и он не начнет плакать и звать мамочку.

– Что делаешь здесь в Лиме?

– Навещаю семью, – вру я. – А ты?

Она ошеломленно моргает. Может быть, у нее нет подготовленной лжи.

– Э-э-э, отпуск, – она хватается руками за сумочку. – Откуда ты? Со среднего запада?

– Из Аризоны.

Неважно, что она узнает правду о том, где я вырос. Сейчас я там не живу, и не был там с тех пор, как ушел в армию в восемнадцать лет.

– А я из Огайо. То есть... Люси Уэссекс, – она протягивает мне руку, но другой сжимает сумку.

– Рафаэль Мендоза, – я всегда использую свое настоящее имя.

В нашем деле есть те, кто считает, что псевдонимы необходимы. Но думаю, успех зависит от страха, который зарождается в желудках моих врагов при звуке моего имени. Этот страх часто помогает мне выигрывать драгоценные секунды колебаний. Ясно, она никогда не слышала обо мне. Да и откуда бы? Прежде чем попасть в крепкую хватку Дюваля, она была моделью. Хотя ни один наш поиск не привел к печатным или цифровым изданиям, тогда как ее соседка Роза разгуливает по подиумам Парижа, Милана и Нью-Йорка.

Никак не могу понять, почему никто не запечатлел кремовую красоту Авы. Возможно, из-за ее прекрасных пышных форм ей не стать вешалкой для одежды, каких любит современная мода. Как бы то ни было, Ава сейчас играет главную роль во всех моих фантазиях. И в тех, где я хлопаю ее по горячей заднице, пока вхожу в нее, и в тех, где наматываю ее темные волосы на кулак, трахая ее.

– Кофе? – я поднимаю руку, чтобы привлечь внимание официанта, но в этом уже нет необходимости.

Темноволосый худощавый малец появляется у ее локтя и слегка наклоняется, потому что восхищается тем, о чем я никак не могу перестать думать.

– Что леди будет пить?

– Кофе было бы хорошо, – она посылает ему короткую улыбку.

– И больше ничего? – спрашивает он.

– Тебе стоит поесть, – грубо говорю я.

За последние два дня она мало ела. Фуке должен приносить ей вещи и продукты, но принес лишь сумку и маленький пакет продуктов.

– Я не голодна, – говорит она, но ее выдает еле уловимый гул живота.

– Принеси нам большую мясную тарелку чаркетуре⁵. Большую, – заказываю я, держа руки на расстоянии двух метров друг от друга. – У вас же есть, да?

Официант убегает с заказом, оставляя нас с Авой наедине.

Она прикусывает пухлую губку, нерешительно глядя на меня.

– Спасибо за еду, но ты не должен был этого делать.

Она переживает о деньгах? Вероятно, Дюваль не дал ей ни копейки.

– Я бы все равно заказал, птичке нужно кушать.

Девушка улыбается, быстро скривив губы, будто знает, что в сложившихся обстоятельствах нет ничего хорошо, но не может сдержаться. Каждая часть моего тела реагирует на нее. Если она улыбается, я тоже улыбаюсь. Несмотря на то, что она впутана в планы Дюваля по продаже информации, которая может погубить любую страну, а я здесь, чтобы украсть ее.

– Ты выглядишь больше, чем птичка.

Я подавляю инстинкты. Пусть она говорит, мне хочется знать, как высоко я должен прыгать и кого расколоть, чтобы облегчить ей жизнь.

– Значит, нужна тарелка с едой побольше.

– Могу я признаться?

Да, пожалуйста. Ее мягкий голос заставляет меня предсказуемо реагировать. Хорошо, что я сижу, и стол прикрывает мою растущую эрекцию.

– Конечно.

– Мне не нравится перуанская еда, – она корчит гримасу, – я не могу распознать половину блюд.

– Я съем все, что будет странно выглядеть для тебя.

Она широко улыбается, и я попал. Черт возьми! Это была пленяющая улыбка. За такую улыбку я выгнал бы на ночь весь город.

– Сегодня нет дождя, – говорит Ава, поднимая голову.

– Да, это прекрасно.

Мы оба знаем, что я говорю не о погоде.

Она косо смотрит на меня.

– Это своего рода клише, не так ли? Что-то, что парень говорит девушке в фильмах Николаса Спаркса?⁶

– Я не знал. Не видел его фильмов, но это Лима. А совершенно точно не Париж.

У нее замирает улыбка.

– Мне жаль, что я никогда не была в Париже.

– Я отвезу тебя, – немедленно заявляю я. – Скажи только слово, и я прокачу тебя на лифте Эйфелевой башни. Только скажи мне, когда.

От этого у нее розовеют щеки, что делает ее странно раскрашенные глаза еще ярче.

– Мистер Мендоза...

– Зови меня Раф.

– Раф, – произносит она, и у меня член становится твердым, будто она провела по нему языком. – Я ценю предложение, но... сейчас не самое подходящее время для меня. Пожалуйста, не обижайся.

Она пытается мягко отказать мне. В выражении ее лица отражается обеспокоенность и грусть. И я возвращаюсь от легкомыслия к трезвому уму. Она здесь, черт возьми, не для веселья. Ава здесь потому, что она в опасности, а я веду себя, как мудак.

Мне нужно сделать дело. Я снимаю бейсболку, слегка откидываясь на спинку стула. Интересно, какие кодовые слова, которые заставят ее открыть сумочку и показать мне содержимое.

– Так, почему ты оказалась в Лиме, Люси Уэссекс?

Это дерьмовое фальшивое имя. Она не похожа на Люси Уэссекс, веселую блондинку из Коннектикута, чей папа управляет хедж-фондом, а мама печет маффины и трахает тренера по теннису.

– Я, эм, в отпуске.

– Была на пляже?

Я представляю ее фигурку в крошечном бикини.

– Еще нет, – она выглядит грустной. – Была слишком занята. Хотя я люблю пляжи.

– Я бы хотел отвести тебя.

Она неловко ерзает.

– Кажется, мне надо идти.

Черт. Я был так близко. Поднимаю руку, чтобы схватить ее.

– Нет, – я почти кричу на нее, затем выдыхаю и успеваю придумать несколько слов, чтобы не выглядеть сумасшедшим. – Пожалуйста, останься. Мне нравится твоя компания.

У нее кожа кажется шелком на ощупь. Буду думать о ней весь сегодняшний вечер. Чувствую к ней не только жажду. Знаю, что такое похоть. Я чувствовал ее каждый день, когда был мальчишкой, и мой член изливался на простыни. Она как жар, жгучая и меняющая жизнь мания. Хочу ее больше, чем хотел что-либо в жизни. Но это желание никогда не будет удовлетворено. Знаю это, но все равно задерживаю ее. И хуже того, что она позволяет это. Я медленно опускаю руку и краду еще один момент удовольствия.

Слышу крошечную задержку ее дыхания, когда убираю руку, будто ей нравится мое прикосновение. Но ведь я большой и страшный ублюдок с мозолями на руках, мне точно показалось. Я внимательно смотрю на нее, вдыхая ее чистый запах, и наслаждаюсь ее атласной кожей. От нее веет теплом и негой.