***

— Соколовская, разомни мне шею, — учитель расслабленно сидел на стуле, наблюдая за мной.

— Я Вам массажистка, что ли? — я не отрывалась от мытья полов.

— Да ладно тебе, еще один разочек и больше просить не буду, — мужчина лукаво улыбнулся, потягиваясь.

Я немного подумала, но потом решила, что ничего страшного не произойдет, если еще раз сделаю массаж Константину Юрьевичу. Мои пальцы проходились то по шее, то спусклись к плечам. Мужчина расслаблялся все сильнее и сильнее. Мои мысли были только о том, что будет если я спущусь руками на его грудь. Как-то я не уследила и реально сделала это. Учитель улыбнулся, хватая меня за руку. Он потянул меня на себя, усаживая на свои колени.

— Софа, что же ты делаешь? — Соколов улыбнулся и припал губами к моей шее. Мой тихий стон явно порадовал его, поэтому он продолжил цепочку поцелуев.

— Константин Юрьевич, что Вы делаете? — в моей голове явно был бардак. Мне нравилось все, что со мной делал этот мужчина, но была какая-то нотка неправильности. Его руки продолжали блуждать по моему телу, останавливаясь на талии. — Константин… — мой возглас потонул в горячем поцелуе. Учитель положил меня на стол, не отрываясь от моих губ, задрал мою юбку и ткнулся своими бедрами в мои…

— Софа, ты вставать сегодня собираешься? — мамин крик я услышала сквозь сон. Сон! Я резко подскочила на кровати, пытаясь понять, что происходит. Боже, почему мне сниться учитель в эротическом плане? Со стоном снова откинулась на подушку и некоторое время думала. Сон был настолько реалистичный, настолько незабываемый, что я не знала, как буду теперь смотреть на Константина Юрьевича спокойно. Но долго валяться мне не позволили. И утро забурлило обычным ходом.

В школе же я шарахалась от математика в разные стороны. Ну, почему именно он мне приснился? Ежики зеленые, я ведь реально делала ему массаж и полы драила. Только все было без сексуального подтекста. Просто массаж дорогому учителю, просто мыла полы в наказание за то, что верещала на ухо классному руководителю. Мой воспаленный мозг явно не умеет создавать хорошие сны.

На уроке математики я вообще ушла в себя, анализируя каждый момент из сна. Меня пробило мурашками по телу, когда дошла до момента с поцелуем. Почему стало так жарко? О, Господи, как это было охрененно во сне. Он был горячим, уверенным в себе.

— Софа, можно поинтересоваться, что ты делаешь? — Константин Юрьевич стоял за моей спиной и смотрел на то, как я рисую его. Черт!

— Рисую, — я попыталась хоть как-то отвертеться, но ничего не получалось. Все мысли куда-то улетучивались. — Вы и так все прекрасно видите, зачем лишний раз спрашивать, — мой взгляд упал на рисунок. Да, нарисовала я его как надо. Все в малейших деталях, как во сне. Учитель что-то хмыкнул и забрал рисунок.

— Останешься после урока, — горький вздох был ему ответом. Он после урока явно будет читать мне морали, что он учитель, а я его ученица, что нельзя испытывать никаких чувств. Конец урока прошел для меня в прострации. Я вообще не слушала сегодняшнюю тему. На следующем уроке точно завалю проверочную работу.

Когда после звонка все собрались и ушли, я осталась сидеть на своем месте и наблюдать за Соколовым. Он что-то отметил в журнале, сделал записи в своем блокноте, встал и подошел ко мне, присаживаясь за мою парту.

— Софья, что сегодня с тобой? — Константин Юрьевич посмотрел на меня, взглядом выискивая причину.

— Ничего, все, как всегда, — я старалась не смотреть на него. Иначе мой мозг уносил меня в действия сна.

— Нет, сегодня что-то не так с тобой, — он развернул рисунок. — Ты хорошо рисуешь.

— Да, в школу ходила. Извините, что так получилось. Я сама не понимала, что делаю, — позорно опустила глаза вниз и ждала вердикта.

— То есть ты не хотела меня рисовать? — в его голосе слышалась насмешка.

— И да, и нет. Тяжело сказать. Можно мне идти? — я с надеждой посмотрела на него. Черт, зачем я это сделала? У него сейчас глаза конька, в которых захотелось утонуть. Блядский сон.

— Да, конечно, — мужчина задумчиво глядел на меня. Пока я собиралась, он не отводил взгляд. Только когда я уже открыла дверь, чтобы уходить, Соколов сказал: — А рисунок я оставлю себе. Я тут прекрасно получился, — я кивнула и вылетела за дверь.

========== Часть 3 ==========

День шел за днем, учеба продолжалась, как и продолжались уроки по математике. Продолжалась и моя маленькая болезнь под названием: «Константин Юрьевич». Я сама не поняла в какой момент этот мужчина начал мне нравится. И нравится не как учитель.

Сам учитель стал тоже себя странно вести, когда я подходила к нему с вопросами. Он то улыбался крышесносно, то невзначай дотрагивался до моих пальцев. Начал чаще меня спрашивать, а мне такое внимание льстило. Хотя внутренне я понимала, что ничего он ко мне не чувствует, это просто случайности, которые я в своей голове преобразую во что-то большее.

Сегодня Константин Юрьевич разошелся не на шутку. За 10 минут урока он уже поставил шесть двоек, Симову выгнал из класса, а Парова заставил привести родителей в школу. Мы совершенно ничего не понимали. Сзади меня сидел Женька, который материл математика на чем свет стоит.

— Как думаешь, что с ним? — Громов нагнулся ближе к моему уху.

— Откуда я знаю, дружбы с ним не вожу, — я старалась не подавать виду, что мне боязно отвлекаться от урока. Мало ли что Соколов выкинет.

— Мне кажется, что у него серьезный недотрах, — я фыркнула на это предположение и улыбнулась. — Ты посмотри какой серьезный. Никто не дает, бедный и несчастный. А страдаем мы, — я уже вовсю улыбалась и переговаривалась с Громовым, когда на меня посмотрели карие глаза.

— Громов вон из класса, Соколовская к доске! — его злой взгляд не заметил бы только слепой. Я взглянула на Женьку показывая всем видом, что мы влипли.

Женя сразу же смотался из класса, чтобы еще больше не злить математика, а я пошла к доске. Константин Юрьевич что-то усердно выводил на доске, кода он отошел в сторону, я охренела. Это вузовское уравнение, было видно сразу. И он предлагает мне это решать? Серьезно? Мужчина стоял с ухмылкой, когда я взяла мел. Его ракурс не позволял увидеть, что я пишу на доске. Меня изрядно подзадолбали его выходки сегодня, поэтому я решила высказать свое фи. Все! Достал! Аккуратным почерком вывожу на доске замысловатые буквы. Благо математик даже не смотрел, что я там пишу, но одноклассники смотрели и еле сдерживали смех. Закончила я спустя минуту, бросил мел на стол перед учительской наглой мордой. Быстро взяла свои вещи свалила из класса, пока не начался разбор полетов.

— СОКОЛОВСКАЯ! — я усмехнулась. Не много времени нужно прочитать: «ИДИТЕ НАХУЙ СО СВОИМИ СРАНЫМИ ВУЗОВСКИМИ УРАВНЕНИЯМИ! НЕДОТРАХ ХОДЯЧИЙ!». В классе послышался дикий гогот и крик: «ВСЕ ВОН!». А вот теперь точно нужно сматываться, иначе мне точно не жить.

Прятаться я не умела. Даже в детстве были с этим проблемы. Что уж говорить про школу, когда сидишь на уроке, и любой может посмотреть твое расписание? Не дописав последнее предложение в сочинении, я отвлеклась на стук в дверь. Появилась брюнетистая голова математика, которая улыбнулась руссичке.

— Людмила Викторовна, я могу забрать у Вас Соколовскую? — она только малодушно кивнула. Черт, нет, не отдавайте меня ему. Все со скорбью смотрели на меня. Эй, я еще не умерла, но двигаюсь в этом направлении. Делать нечего, отдаю тетрадку учителю и иду в сторону двери.

Пока Константин Юрьевич вел меня в свой класс, я успела в голове составить завещание. Только мы зашли, дверь закрылась на ключ. Я боялась представить, что он может со мной сделать. А мужчина прошел к своему столу, сел за него и жестом пригласил сеть меня. Я замотала головой, отказываясь от столь любезного предложения. Его брови нахмурились

— Соколовская, ты совсем страх потеряла? Я сказал, сядь! — испуганной ланью я пронеслась к стулу и плюхнулась на него. Учитель удовлетворенно кивнул, строго смотря на меня. Все мои органы сжались от этого взгляда. Что сейчас будет…