========== «Сам ты лесбиянка, я — свободолюбивый бисексуал!» ==========

— Верни мою расчёску, падла!

— В каком месте она твоя, недомерок?

— Отдай блядскую расчёску, пока я не засунул её тебе в…

Чонгук недовольно разлепляет глаза, сонно щурясь и проклиная всех, кого только можно, за долбанутую идею завести гарем.

И главное, говорил же ему отец: «Сынок, подумай хорошенько, надо ли тебе оно», но нет же, «сынок» думать решительно не хотел, и вот результат.

Утренние баталии Виминов, как их прозвали все жители гарема и Чон Чонгук собственной персоной, происходили вне зависимости от их настроения, дня недели и повода для оных: эти двое, казалось, ловили кайф от самого процесса делёжки чего-либо, и срались, а по-другому и не скажешь, не ради результата, а в своё удовольствие.

И ладно бы, пусть хоть кувалдами друг друга по темечку бьют — не особо-то и жалко, этих омег сейчас — завались на каждом невольничьем рынке, но почему, мать-то вашу, эти оры вынужден слушать Чонгук?

— Заткнулись все! — прорычал Чон, выползая из своей комнаты.

Вимины послушно притихли и ретировались, понимая, что лучше не лезть — себе дороже будет, ибо невыспавшийся Чонгук — злой Чонгук, а злой Чонгук — то, с чем никто не горит желанием сталкиваться, ибо зрелище это, мягко говоря, пугающее.

— Джин, какого чёрта ты позволил этим двоим орать у меня под дверью?! — не видя другой альтернативы, Чон решил выместить зло на первом попавшемся омеге, однако в случае с Джином, это было, скажем честно, опрометчивым поступком.

Являясь старшим в гареме, Джин мгновенно взял под контроль всех и вся, и даже строптивый Юнги был вынужден периодически поддаваться его темпераменту.

Словом, явно не та персона, на которую стоит лезть с претензиями, а Чонгук вот взял и полез.

Идиот.

— Ты как с хёном разговариваешь?! — возмутился Джин, отвешивая младшему увесистый подзатыльник.

— Эй! Ты, между прочим, моя омега, — аттракцион невиданной храбрости продолжается: Чонгук, не желая ронять свой и без того хлипкий авторитет среди омег, пытается топать ножкой и робко возражать.

— Вот именно! Прояви уважение, я потратил на тебя лучшие годы своей жизни, — сказав это, Сокджин драматично закатил глаза, продолжая: — А Чимина пусть Юнги усмиряет.

— Юнги? — озадаченно переспросил младший. — А он-то тут причём?

— Хорош же из тебя муж — последних новостей не знаешь, — хмыкнул Джин, он же — главная сплетница гарема.

— А ты тогда для чего нужен?

— Не знаю, — беззаботно пожал плечами омега, — возможно, чтобы украшать своей неземной красотой это убогое местечко.

— И что, ты мне не скажешь? Смотри, всё равно ведь узнаю!

— Ах, Кук-и, ты так похож на крольчонка, когда злишься, — умилился Джин, издевательски тиская младшего за щёки.

— Я — суровый альфа, — надулся Чон, стараясь принять максимально сильную и независимую позу.

Из соседней комнаты послышался громкий ржач Тэхёна.

***

— Ах, хён, быстрее!

Хосок скрипнул зубами: ни стыда, ни совести у этих лесбиянок тире кроликов — нет бы проявить уважение к тем, у кого нет такой привилегии, как регулярный секс, и трахаться потише. Конечно, надо ведь весь гарем оповестить о том, какая у тебя охрененная личная жизнь!

Хосок завидовал, хоть и не хотел этого признавать. Но в самом-то деле, почему кому-то — член в заднице, а ему — йога и асаны для снятия напряжения? Тяжело быть омегой «для галочки», которую и в гарем-то взяли чисто ради числа.

На самом деле, никто не понимал, нахера Чону гарем, если спит он всё равно только с Тэхёном: поначалу, правда, он и к Чимину захаживал, но после парочки ночей с Тэ перестал — жить-то хочется, а о ревнивости блондина знал весь гарем.

— Можно трахаться потише, вы мне читать мешаете! — послышалось из комнаты (кто бы мог подумать) Намджуна.

— Иди нахуй, — вот и вся беседа.

— Специалист по хуям у нас как раз-таки ты, Чимин-и, — о да, Сокджин умеет появляться в нужное время и в нужном месте.

— Ойф-ойф-ойф, — снова послышалось из покоев Чимина.

«Даже не хочу думать о том, чем занят его рот», — поморщился Хосок.

Размышления прервал громкий, звонкий стон, разнёсшийся по всему гарему: у Хосока дёрнулся левый глаз, Сокджин начал покрываться красными пятнами от злости, а Намджун выскочил из комнаты с выражением лица, не предвещающим ничего хорошего.

Донельзя довольный Чимин вышел из комнаты, демонстрируя всем собравшимся белоснежную улыбку:

— Как поживаете? Лично у меня только что был охуительный секс.

— Мы заметили, — рыкнул Сокджин.

Чимин непроизвольно дёрнулся: что-то, а злить старшего — опасное для здоровья занятие, чреватое серьёзными увечьями и ранним уходом из жизни.

Следом за младшим из покоев неспешно вышел Юнги — его лицо было расслабленным, как никогда, и выражало полное довольство жизнью.

— Юнги, твою мать! Вы с Чимином задолбали сношаться на весь горем! Лесбиянки хреновы.

— Сам ты лесбиянка, я — свободолюбивый бисексуал, — парировал Юнги, абсолютно равнодушный к гневу Сокджина.

Пожалуй, он был единственным в гареме, кому было решительно наплевать на авторитетность Джина, как старшего. Впрочем, в защиту Сокджина стоит заметить, что Юнги было плевать на всё, кроме Чимина, так что он — далеко не исключение из правила, а, скорее, очередное его подтверждение.

— Что за стоны на весь дворец? Хосок снова застрял в асане? — Чонгук наполовину показался в дверном проёме, заинтересованно косясь на собравшихся в кучку омег.

— Да это всё Юнги с Чимином, задолбали еба… — Хосок хотел высказать всё своё недовольство Чону, но был бесцеремонно заткнут Джином.

— Так вы это… Того? — сглотнул Чонгук, до которого медленно, но верно начало доходить.

Чимин фыркнул, утыкаясь Юнги в плечо, а тот лишь притянул его ближе, невесомо целуя в висок.

— Так это что получается… Мой муж изменил мне… С моим мужем? — Чонгук выглядел растерянным, как никогда, а на его милом, чуть детском личике очень явственно отображался напряжённый мыслительный процесс.

— Ну вот, сломали мне ребёнка! — посетовал Джин, махая рукой перед лицом Чона.

Намджун, какое-то время наблюдавший за разворачивающейся картиной, в конце-концов просто плюнул, махая рукой на происходящее и удаляясь в покои для продолжения прерванного чтения. Жаль беднягу, в этом дурдоме на выезде он единственный, кто хоть как-то смахивает на нормального.

— Я, собственно, почему зашёл, — отвис Чонгук, боязливо косясь в сторону активно обнимающихся Юнминов, — вы не видели Тэхёна?

— В саду посмотри, у него по расписанию охота на лунных кроликов, — пробормотал Чимин, за волосы притягивая Юнги к своей шее.

— Валите в покои! — взвизгнул Хосок, в то время как Сокджин поспешно закрыл глаза ещё маленькому, по его мнению, Чонгуку.

Это, впрочем, нисколько не мешало ему подглядывать в образовавшуюся щель между пальцев.

— Ей богу, я когда-нибудь с вами свихнусь, — тоскливо протянул Сокджин, наблюдая за тем, как Тэхён, неожиданно ворвавшийся в помещение, раскидывает дохлых мух по комнате с воплями о том, что это — приманка для лунных кроликов.

Комментарий к «Сам ты лесбиянка, я — свободолюбивый бисексуал!»

Драббл, который при хорошем спросе может превратиться в полноценный сборник, so, всё в ваших руках))

Саранхэ, и всё такое ~

========== «Лучше издевательств над Чонгуком может быть только много издевательств над Чонгуком» ==========

Утро начиналось очень даже неплохо: Тэхён не терял надежды поймать лунных кроликов в саду при дворце, Намджун дискутировал сам с собой на тему кризиса в мировой экономике, Хосок и Джин что-то химичили на кухне, да даже Юнмины, тихонько сосущиеся в уголочке, не вызывали у окружающих привычного раздражения.

Идиллию нарушил Чонгук, врывающийся в крыло дворца, отведённое под, непосредственно, гарем, с воплями:

— Всё пропали! Тьфу, мы пропало!

— Чонгук, — тоном заправского психотерапевта обратился к нему Намджун, — я беспокоюсь о твоём умении выражать свои мысли. В книге одного арабского психиатра…