— Он смотрится слегка вызывающе, — заметил Хаширама, подходя к своей дочери. — Но эффектно, ничего не скажешь.

— Отец!

Первый Хокаге ободряюще улыбнулся Наоми. Здесь и сейчас его дочь станет взрослой…

— Иди, — он кивнул на постамент. — Тебя уже ждет твой супруг. О, и кстати! — он полез в карман. — Вот! Это вам!

Наоми зачарованно посмотрела на шикарные кольца, сделанные…

— Я выращивал их загодя, поэтому они получились довольно крепкими, — призналася Хаширама. — То что надо, для шиноби.

— Спасибо, папочка! — девушка бросилась отцу на шею, в полной мере благодаря того за два удивительных накопителя природной чакры, искусно замаскированных под изящные обручальные кольца.

Когда с подарками и восхищениями было покончено, началось главное — клятвы перед Ками и клятвы друг другу. Немолодой монах, принимающий их, благодушно улыбался, глядя в глаза молодоженов, и озвучивал все новые и новые вопросы.

Готовы ли вы пожертвовать… Готовы ли вы любить… Готовы…

Наоми уже автоматически отвечала на них, смотря только на Тороки. Ее жених успокаивающе улыбался ей, и казалось, будто весь мир только и состоит из этих понимающе-ободряющих улыбок! Все так смотрят, будто понимают и сочувствуют! Неужели каждый здесь жалеет ее? Это же так… оскорбительно!

— «Хотя нет, не все,» — улыбнулась уже про себя сама Наоми. — «Дядя Тобирама даже не явился. Он верит в меня и понимает…»

Взгляд девушки непроизвольно упал на Сенсому. Юноша тоже не улыбался.

Перерожденный смотрел на Наоми и понимал, как сильно она выросла за эти два месяца. Отринув, по максимуму, свои чувства к нему, она смогла отбросить и тот балласт, который тянул ее вниз. Всю эту неуверенность, неуклюжесть и смущение. Сейчас он наблюдал за почти сформировавшейся личностью, вступающей в брак с самым лучшим выбором для нее. Мито-сама и Тороки-кун поработали на славу — в ее глазах нет слез, пусть она и смотрит прямо на него.

Они не говорили с ней уже… Очень давно. Но, все равно, какое-то понимание друг друга еще осталось.

Сенсома Томура легонько двинул подбородком, показывая, что рад за Наоми Сенджу, а та, в ответ, сделала то же самое, показывая, что и сама рада.

Внезапно, откуда-то из-за деревьев, прямо в только начавших завершающий и начинающий поцелуй молодых вылетел кунай с прикрепленной на него взрывной печатью!

Многие шиноби, присутствующие в парке, были опытными профессионалами с десятками и сотнями боев за душой, но многие из них даже среагировать не успели — так быстро неслось в сторону Наоми и Тороки оружие! Хирузен, стоящий с неудачной, противоположной стороны, дернулся было на помощь, но его обогнал Первый.

Вжик! Молниеносный кунай останавливается в крепкой хватке Хаширамы, в десяти сантиметрах от спины Тороки. Катана с шелестом покидает ножны, а после отрубает взрыв-печать от оружия. Сенсома, мгновенно оказавшийся подле Хокаге, обогнал того на секунду, моментально нашинковав опасную бумажку своим клинком!

— Отряд! — скомандовал Хирузен, видя, что непосредственной опасности для четы Сенджу нет.

Подконтрольные ему джонины моментально рассредоточились по всему парку, и в нем тут же вспыхнули маленькие локальные битвы с неизвестными, закутанными в черные одеяния. Остальные шиноби, сидевшие до этого в рядах для гостей, тоже повскакивали со своих мест, принимая оборонительные стойки и вставая рядом с прочими гостями.

— Как жаль, — вздохнул Тороки почти безразлично. — Такая церемония пропадает…

Он быстро сложил ручные печати, и пол на помосте засветился ровным красным светом. Фуиндзюцу такого уровня было тяжело исполнить даже Мито, что уж говорить об удивлении всех остальных присутствующих!

— Это сдержит стихийные техники основных элементов, — пояснил он. — Но я вынужден остаться с моей невестой для ее защиты. Хаширама-сама, вам тоже следует…

— Я пойду за ним! — Сенсома в одно движение сорвал пуговицы на своем пиджаке, открывая вид на его стандартную боевую форму под ним. — Найду и приведу сюда! Должно быть — это их командир.

— Он будто дал начало бою своей атакой, — кивнул ему Тороки. — Действуй, Сенсома. Но… Может возьмешь кого-нибудь с собой?

— Мне это не нужно, — оскалился перерожденный, рывком отправляясь за неизвестным шиноби.

— Ну и парень! — засмеялся Тороки нервно, напряженно смотря, как в их сторону, со стороны Южных ворот, бегут около двух десятков таких же «черных» шиноби. — Он бы нам тут здорово пригодился…

— Призыв!

Прямо на встречу всем двадцати чужим воинам выпрыгнул Хирузен с материализовавшемся в его правой руке черным посохом — его личным призывом — королем обезьян Энмой. Одного лишь давления его чакры хватило, чтобы прижать к земле всех нападающих, а уж потом…

— Стихия Огня: Величайшая Огненная Буря!

***

Сенсома уже десять минут как вышел за пределы деревни, однако он так и не мог догнать беглеца, посмевшего бросить кунай в молодоженов на их свадьбе. Судя по всему — этот шиноби был очень силен.

Неожиданно они оказались в местах, в которых совсем маленький (тогда еще) перерожденный тренировался во владении Стихией Земли, и повернул направо, явно собираясь заложить круг. Томура бросился ему наперерез, но внезапно напоролся на обвал камней, пришедший будто из ниоткуда!

— Ах ты! — зарычал Сенсома, узнавая эту ловушку — когда-то он и сам делал подобную. — Не выйдет!

Стихия Земли перерожденного оказалась сильнее таковой у преследуемого, так что он с легкостью смог отбросить смертоносные камни, летящие прямо в него, а после еще и догнать врага, используя неровную скалистую местность, к которой тот, не смотря ни на что, явно оказался непривычен.

Удар слева, удар справа. Апперкот и подсечка почти одновременно. Его противник явно был неплох в тайдзюцу, но до уровня тех, с кем тренировался Сенсома ему было очень далеко…

— Стихия Земли: Земляная Стена!

Излюбленное ниндзюцу Томуры сработало на «ура!», и шиноби в черном не заметил ловушки ровно до тех пор, пока не оказался зажат между еще двумя Стенами. Тогда, решив просто выпрыгнуть из «земляного мешка», он поставил ногу на одну из сотворенных стен, за что тут же поплатился.

Строенный гул от взрыва, казалось, был столь громким, что его должен был услышать даже сам Дайме Страны Огня. Сенсома не медлил и сразу послал с десяток кунаев в облако дыма и пыли, образованное взрывами. Когда пыль осела, чунин Конохи смог убедиться, что его противник окончательно и бесповоротно мертв.

— Ну и чьих же ты будешь? — хмуро буркнул перерожденный, снимая с него маску.

Под ней оказался совершенно обычный парень, чуть старше самого Сенсомы. На одежде не было никаких «зацепок» по поводу того, на кого он мог работать, зато на шее…

— Две смерти… — татуировка была сделана совсем недавно и явно каким-то любителем, но вот ее смысл… — Два. Два. Хм… и смерть. Четыре. Стоп!

Юноша выпрямился во весь рост, вспоминая прошлое. Этот полигон для тренировки Земли — скалистая местность до которой от двадцать четвертого полигона было рукой подать. Ага, если бежать два часа без остановки! Подождите — двадцать четвертого?

— Тварь! — вырвалось яростное у Сенсомы, и он опрометью бросился обратно в Коноху.

Вернее — кое-куда неподалеку от деревни…

***

— Ты долго, — поприветствовал его высокий черноволосый мужчина, стоящий прямо в центре двадцать четвертого полигона со скрещенными на груди руками. — Неужели моя пешка была так хороша для тебя?

Перерожденный во все глаза смотрел на человека, стоящего перед ним. Все эти годы, все это время он… Этот человек. Мысли о нем сводили бывшего учителя математики с ума, и даже в лучшие моменты с Наоми он никогда не забывал о своей главной цели. Той цели, ради которой и вторую жизнь отдать не жалко.

— Я рад, что мы вновь встретились, — Сенсома шутливо поклонился ему, окончательно убирая остатки парадного костюма, надетого на свадьбу. — И я надеюсь, что сегодня ночью уснет лишь один из нас. Мадара Учиха…