Из-за того, что нужного ирьенина никак не удавалось найти, а других путей к созданию двух задуманных Сенсомой техник не было, он полностью сосредоточился на познании своей родной стихии. В Стране Огня не так часто рождаются дети с предрасположенностью к Земле, так что Сенсома к восьми годам по праву считался мастером этой стихии на своей родине. Мадара не мог дать ему слишком многого, но даже этих девяти техник хватало, чтобы превратить его ученика в опасного противника даже для неплохих шиноби-середнячков. Конечно, и учитель и ученик понимали, что в реальном бою с кем-то достаточно квалифицированным у мальчика не будет и шанса на победу, но вот шанс на выживание был велик.

Занятия с Узумаки Мито тоже не стояли на месте, и юный Томура уже был достаточно умел в обращении с несекретными фуиндзюцу, которые ему преподавала жена Первого Хокаге. Женщина проявляла искренний интерес к задумкам своего протеже и, незаметно для всех, пополняла свою коллекцию техник запечатывания. Она даже сама вызвалась найти-таки ирьенина, способного дать ответы на вопросы Сенсомы, но потерпела в этом неудачу, как и сам мальчик-сирота.

Даже Тобирама Сенджу, наконец, заинтересовался учеником двух столь выдающихся личностей и провел с ним пару разговоров. После этих бесед он стал задумчивее, а его лицо было более пасмурным, чем обычно. Маленький мальчик имел просто чудовищное воображение, а потому не стеснялся придумывать что-то новое и ужасно эффективное. Однако, помогать ему просто так альбинос не собирался, пообещав, лишь, подумать над парой основных задумок Томуры, если тот сможет к ним как-то подступиться.

Трое влиятельнейших ниндзя первой из Скрытых Деревень часто думали о мальчике, рожденном в малоизвестном и мелком клане в конец эпохи войн. Это не прошло и мимо жителей нового селения, которые частенько судачили о «Сенсоме-ученике», что обучался у одного из Богов Шиноби, жены Первого Хокаге и человека, фактически заведующего политикой Деревни, а значит и Страны… Конечно, в лицо его знали немногие, ведь Томура почти не гулял по разрастающейся Конохе, все свободное время проводя в учебе и тренировках.

Клан Нара уже не был столь приветлив с сиротой, ибо тот все чаще и чаще оставался в квартале Учих. Дети, которые звали Сенсому другом пару лет назад, перестали с ним разговаривать, а взрослые больше не звали чемпиона поиграть в шахматы. Шикогеру и его жена не поддерживали таких настроений соклановцев и своих же собственных детей, но ничего не могли сделать с предрассудками и неприязнью, появляющейся на пустом месте. Глава Нара все так же был приветлив со своим бывшим воспитанником, а Маюри открыто радовалась его успехам в фуин и чистописании, что довольно часто задевало ее детей. Впрочем, это не помогало…

Сам же Сенсома не обращал внимания на недоброжелателей, все свое свободное время уделяя самосовершенствованию. В своем прошлом мире он любил становиться лучше, но там были ограничения, вроде работы и других «обязанностей», которые не давали ему полностью посвятить себя любимому делу. В этом мире все было легче — сама судьба послала сироте прекрасных учителей, сильно заинтересованных в его развитии. Битвы с использованием техник против Мадары вызывали полнейший восторг, особенно, когда перерожденному удавалось зацепить учителя.

И вот сейчас он, кажется, нашел решение для своей главной проблемы. И вновь зацепил учителя, обойдя его «охрану», нужную лишь для тренировки любимого ученика, а не для защиты главы клана.

— Клан Хьюга видит человека насквозь, — уточнил Сенсома. — И даже больше. Они видят те самые тенкецу, которые мы используем для техник!

— Это так, — Мадара сложил руки на груди, понимая, что ученик быстро не уйдет, так что и заниматься «делами клана» в письменном виде ему не суждено.

Пожалуй, он был рад этому.

— Я подумал, — мальчик подвинул папку с данными ближе к учителю, а сам прошелся по комнате, бывшей личной для Мадары, и плюхнулся на его кровать. — Если ирьенины разводят руками, говоря, что попросту не знают, как снять ограничения с тела, то, может быть, есть специальные «предохранители» внутри него. Тенкецу используются для техник, но я уверен — есть какие-то особые точки, которые не задействуются даже самими Хьюгами, по причине их… э-э-э… неэффективности, вот!

— Почему ты уверен? — хмыкнул Учиха, не заметив наглости Томуры. — Предчувствие?

— Факт, — Сенсома поднял указательный палец. — Тенкецу у шиноби не всегда находятся на одинаковых местах. Именно потому лишь Хьюга могут эффективно вести бой, опираясь на Мягкий Кулак. Заблокировать пару тенкецу может и обычный мастер тайдзюцу, а вот все, как это делают обладатели Бьякугана… Это могут делать только они. Но! Я прочитал, что у всех проверенных шиноби было ровно по одиннадцать тенкецу, всегда находящихся на одном месте. У всех! Это может быть тем, что я ищу…

— А если нет?

— Что я теряю? Мне всего лишь нужно проконсультироваться с одним из их клана. Желательно — с кем-нибудь опытным и с хорошим зрением.

Мадара громко хохотнул. «Хорошее зрение» — вот уж в чем можно не сомневаться, когда говоришь о белоглазых! Учиха имел с ними дело на поле боя и вне его и признавал их силу. Бьякуган в некоторых случаях оказывался куда эффективнее его собственных глаз. Но обладатели этого додзюцу довольно замкнуты даже внутри деревни. Их клановый квартал — самая малопосещаемая территория для людей не из Хьюга. Даже Учиха им в этом уступают.

А потому устроить встречу будет трудно…

— Как глава клана Учиха, я могу организовать это, — кивнул, пораскинувший мозгами, Мадара. — Проблема в том, что говорить им придется не со мной, а с тобой — маленьким сиротой, желающим воспользоваться силой их глаз. Уверен, они не будут снисходительны к тебе и заставят пройти какое-нибудь испытание. И это в лучшем случае.

— Вы за меня переживаете? — удивился Сенсома, лежащий на его кровати, лицом к Учихе, но вверх ногами.

Его волосы, отпущенные по просьбе самого Мадары, почти как у брата, растрепались и чуть прикрывали его детское лицо.

— Я больше переживаю за идиота, который выйдет с тобой на танец, — криво усмехнулся учитель, а его ученик вернул ему такую же усмешку.

***

Через два дня, закончив с делами своего клана, лидер Учих обратился с просьбой к главе Хьюга. Белоглазые не очень жаловали красноглазых, но и просто так отказать не могли — этикет и внутренняя политика деревни.

Так что Мадара в традиционном темном облачении Учиха и Сенсома, одетый в его подобие, но коричневых тонов и без символики клана, вскоре стояли перед входом в клановый квартал Хьюга. Сторожа из побочной ветви даже не дернулись при их приближении, но провожающий — молодой шиноби с белыми глазами, все равно узнал о приходе ожидаемых гостей, так что вышел им навстречу почти моментально.

Бьякуган позволял этим людям видеть даже сквозь стены.

— Мадара-сама, для нас честь принимать вас в нашем доме, — церемонно поклонился мужчина темноволосому. На Сенсому он не обратил никакого внимания.

— Я думал, что у меня будет разговор с Тэкео-саном, — выгнул бровь глава Учих.

— Конечно, Мадара-сама, — улыбнулся носитель Бьякугана. — Я отведу вас к нему. Пойдемте.

— Со мной ученик, — Мадара сложил руки на груди, понимая, что сейчас начнутся препирания.

— Но… Он же не из клана? — с надеждой спросил провожающий.

— Я о нем предупреждал.

— Но он не Учиха, верно?

— Тэкео знает о его присутствии.

— Это же не сирота, да?.. — совсем уж кисло спросил мужчина, разрываясь между правилами клана и словом его главы.

— Мусор, — тихо бросил мальчик в пустоту.

— Поддерживаю, — кивнул Мадара, с радостью наблюдающий, как искажается в маске бессильной злобы лицо провожающего. — Пошли. Потом выловим кого-нибудь из их шайки вне кланового квартала и будем бить, пока… пока не устанем. А когда устанем — спросим, что хотели, отдохнем и снова будем бить.

— Отличный план, — улыбнулся мальчишка и повернулся спиной к Хьюге. — А у нас не будет проблем из-за этого?