***

— Биджу! — Дан сплюнул. — Ох, блин!

Он сжал письмо Орочимару и выбросил прочь. Командующий фронтом с Землей, к сожалению, был чрезвычайно занят — сейчас в зоне его ответственности творилось такое, что Като порадовался, что его назначили на фронт с самым сильным противником — Страна Молнии, по сравнению с разборками уровня Математика Боя, была просто санаторием!

Но как же жаль, что Ясягоро не может помочь — сейчас, в разгар войны, когда еще и в собственных рядах творится Биджу знает что, Дану уже невмоготу терпеть. Сколько он так живет, лет шесть, семь?

И сколько же из этих лет он пропустил?

— Любимый, — Цунаде зашла в палатку и тут же нахмурилась. — Ты в порядке?

— Извини, навалилось забот, — Дан тепло улыбнулся жене. — Еще и Орочимару шлет смурные вести — похоже, у нас предательство или что похуже. А еще я узнал, что бывают ситуации, в которых даже легендарный Математик Боя разводит руками.

— Добро пожаловать в клуб, — задорно усмехнулась жена.

Като нахмурился. Вот уж чего за любимой он не замечал, так это такого откровенного злорадства над старшими. На нее не похоже совершенно. Или нет, не так. Все проще — он опять ничего не понимает.

— Объясни.

— Ну что с тобой поделать… — жена подошла к нему, обошла и обняла со спины. — Като, Сенсома не всемогущий, ты сам мне это говорил. Но ты плоховато знаешь его. Даже если он не способен на что-то, он все равно будет что-то делать. В любой ситуации. Никакого бездействия. Он договорится с Ками или Они, создаст какую-нибудь технику или еще что-то, но он продолжит действовать. И если такой человек «развел руками», это означает, что он просто решил поиграть. Как думаешь, сколько бы его легендарных битв заканчивались, не успев начаться, если бы он вот так «не разводил руками», м?

— Хочешь сказать, он просто несерьезен? — Като нахмурился. — В такое-то время…

— Это — его выбор, — ответила Цунаде. — Вспомни, Сарутоби-сенсей рассказывал нам, что Сенсома всегда был серьезен. Он кривил душой. Это было еще до нашего рождения. Когда я познакомилась с ним, он уже был так силен, что ему скучно было быть серьезным. А уж сейчас…

— Но наша жизнь — не игрушки! — Дан развернулся к жене и взял ее за плечи. — Его несерьезность может стоить людям жизней!

— Твоя несерьезность может стоить людям жизней, — мягко поправила супруга Сенджу. — А вот у Сенсомы такого нет. Наоборот — поспешная серьезность сильнейшего в мире может принести людям бед. Страшно подумать, чтобы случилось, реши он пойти войной против всего мира тогда, когда потерял Юки-сан. А ведь даже я по ней скучаю…

— Вот оно как, — Като задумчиво посмотрел в прекрасные глаза своей прекрасной жены и кивнул самому себе. — Мне нужно обдумать это. Я… ом, Биджу, как невовремя!

— Что? — вскинулась Цунаде.

Она знала, ее муж просто так не ругается.

— Просто оставайся здесь и извини меня за то, что так обрываю разговор, — махнул ей рукой любимый. — Продолжим позже, ладно? И… спасибо. На всякий случай.

Цунаде удивленно смотрела, как Дан вылетел из палатки и устремился куда-то на правый фланг. Ее сенсорские способности молчали, но у него они куда более развиты, к тому же еще и особенные. Похоже, что что-то началось, странно только, что он не взял ее, но кто знает, что творится в его голове?

— После этой войны мы съездим в отпуск, — решила женщина, начав неспешно прибираться в покоях мужа. — В долгий и теплый отпуск…

Подняв очередной листок, она узнала на нем почерк Орочимару и, внутренне извинившись за любопытство, развернула его.

— Твоя проблема, Като, слишком серьезна, чтобы доверять листу, так что конкретики я не донесу. Шиноби твоего уровня не страдают подобным. Я бы попросил тебя передать мне список и паспорта всех твоих экспериментов за последние десять лет — вполне возможно, что это могут оказаться последствия. Однако, сейчас не лучшее время для передачи информации между нашими фронтами, сам понимаешь — люди пропадают. Можешь явиться сам, тогда уж мы точно докопаемся до истины, но и тут та же опасность. Большего пока не скажу — я слишком занят. На фронте с Землей замечены Мятежные Учиха, и Математик Боя недавно вступил с ними в бой. Тогда нас и предал Минато. Хотя Сенсома-сама искренне считает, что его могли контролировать некоей техникой, я склоняюсь к мятежу. Будь осторожен. Если Минато — мятежник, ты можешь стать его мишенью. Особенно если ты испытываешь проблемы с памятью. Как я и сказал ранее, это — очень серьезно. Береги себя и фронт.

Вот, что гласило письмо. Цунаде неверяще перечитала его дважды, а после сожгла в пламени свечи, дабы скрыть все возможные улики. Като не сказал ей, а значит — не хотел, чтобы она знала. А она узнала…

— Проблемы с памятью? — Сенджу тупо посмотрела на прорезиненный тент. — А ведь и верно…

***

— Как все запущено, — оценил Ловен, отхлебывая из бутылки.

Они покинули лагерь фронта с Землей девять часов назад. Именно столько времени Сенсоме потребовалось, чтобы в подробностях описать ситуацию и приложить к ней свои суждения. Вернее, понадобилось бы куда меньше времени, но вмешалась Сашими, начавшая спорить с главным героем этой странной книги, судя со своей колокольни.

— Если предательство — все просто, — отрезала Сашими. — И даже если существует контролер — все тоже просто. В первом случае нужно раскрыть центр мятежа, и это у нас уже сделано — кто, если не Минато Намикадзе, будет стоять во главе предателей? Найдем его, одолеем и расспросим с пристрастием. Одного не понимаю, Сенсома-сама! Вы же могли сделать это сразу!

— Мог ли, эхе? — Сенсома по-стариковски закашлялся. — Я уже далеко не тот юноша, что крушил всех направо и налево. Минато оказался истинным гением, а с ним же еще и Карума был. Два противника уровня Каге, каково, а? Чудо, что я вообще выжил…

— Сенсома-сама, — сказала Сашими «особым» тоном.

— Хорошо, сама подумай, — вздохнул Сенсома. — Два противника такого уровня, причем Минато… Я знал его не очень, но уверен — он попал под ту же технику, что и Фугаку, а вот Фугаку я знал хорошо. Я должен был потянуть время и выяснить, что за дела творятся в мире шиноби спустя двадцать лет. И у меня есть, за что зацепиться. Но об этом потом. Конечно, если бы не было детей, я бы мог там все разрушить, но их было откровенно жалко.

— Клон…

— Клон не способен развить моей максимальной скорости, а без этого его бы легко перехватили и уничтожили. И еще — мне нужно было осмотреться. Я был осторожнее некуда, и выяснял, правду ли говорят враги. И вот, что я скажу — Мадара…

Ветер поднялся, поднимая за собой листья с деревьев, и Сашими удивленно посмотрела на Ловена. Она знала о магии не так уж и много, но уже прекрасно научилась понимать, когда Архимаг использует свои заклинания. Пускай Узумаки не разбиралась в том, что именно и в какой момент он делает, но о том, что он что-то да делает, она догадывалась.

Как и сейчас. Пьяница явно применил одно из своих сильных заклинаний — обычно он предпочитал не размениваться по мелочам в повседневной жизни.

— Нас не услышат, — ответил он ей серьезно. — И никто, ниже меня уровнем, не способен будет пробить защиту. А ваши шиноби в магии — все ниже меня в уровне. Говори, Сенсома.

— Благодарю, — кивнул ему Узукаге. — Так вот, Мадара — мертв. И его никто не воскрешал. А раз так — и не воскресит, пока его тело находится у меня. Точнее, это — наиболее вероятно. Я не увидел следов бывшего учителя, зато точно узнал почерк Изуны. Сейчас владелец Риннегана — он. Это объясняется, например, тем, что он отпустил мальчишку. Мадара предпочел бы не оставлять Обито в живых без лишнего за ним контроля. Изуна не таков.

— Поняв это, вы бы могли тут же расправиться с противниками.

— И показать всем своим врагам, что я все так же силен? Нет уж, если и драться на максимум сил, то за что-то важное. Что важного я бы выпытал у Карумы? Что Мадара все еще в забвении? Я и так знаю это. Минато? Если его контролируют — его поимка бы ничего не дала. А если он предатель…