Кровь капала у целителя, и ровно шла по венам у пациента, однако, умирал не тот, о ком можно было бы подумать, выдирая подобную фразу из контекста.
— «О, так вот, что такое «контекст», » — догадался Озин, придя к таким мыслям.
***
Сенсома был удивлен.
Он никогда не считал себя эталоном невозмутимости или безразличным человеком, однако, признавал, что его хладнокровие дано далеко не каждому. Да и одно дело, когда тебя поражает дух твоего противника, его воля к победе, его сила, и совсем другое, когда тебя ошарашивают в быту. Обычными бытовыми вещами.
И, в данный момент, Сенсома был удивлен тем, как хорошо исполнил свои обязанности проводника и живого справочника Ловен, проведя с командой шиноби всего пару недель.
Конечно, Архимаг Хааз знал многое, знал тайное. Он был стократ опытнее, наверное, любого человека, встреченного Сенсомой в жизни — слишком много ему было лет. Однако, никакой принципиально новой информации, по Иорфу в целом, и его особенностям в частности, Математику Боя он дать не смог.
Несмотря на это, разговор все равно получился долгим.
В первую очередь, Архимаг развеял надежды Сенсомы на быстрый поиск ниточек, ведущих к Стране Неба — Хааз никогда не слышал о такой стране. Хотя было и занятное — некоторые монахи Азерчая владели искусством полета. Сенсома сделал зарубку в памяти, отмечая, что ему обязательно нужно поговорить с кем-нибудь из способных летать монахов, но на этом по Стране Неба было покончено.
Каплю дополнительной информации так же удалось узнать и по аномалии Иорфа, а именно то, что она как-то связана с Духами.
— Я мало знаю про ваши земли, господин Сенсома, — развел руками Хааз. — Но то, что я точно знаю — Духов у вас нет. Многие ученые и мыслители Иорфа гадали, почему мы отличаемся от вас, и пришли к выводу, что все дело в Духах.
— Вы знали про различие от торговцев? — уточнил Сенсома.
— Да, конечно, многие, побывавшие в ваших землях, рассказывали о ваших магах и их умениях. И, пусть не сразу, но мы поняли, что отличаемся от вас. Хотя и не знали, сколь сильно…
— И вы хотите сказать, что не заинтересовались этим? — Сенсома прищурился. — У нас Иорф называют Страной Света, подразумевая, что он — одно большое государство. Почему так? Потому что в таком случае можно хоть как-то объяснить вашу закрытость — ваши правители просто не собираются иметь дело с миром шиноби. Однако, как мы все прекрасно знаем, Иорф — не единая страна, а шесть разных. Более того, с ваших слов, вы знали о разнице между нами, а значит — подозревали об аномалии. Почему вы не заинтересовались?
Это было топорно, и Хирузен бы точно никогда не стал задавать подобный вопрос вот так вот в лоб. Однако, пусть Сенсома и играл в излюбленную игру Хирузена — политику, и даже подражал ему, он не был Третьим Хокаге. И это радовало.
— Хороший вопрос, — помедлив, произнес Хааз. — И я не знаю, что вам ответить. Но я могу рассказать вам об одном предположении. Теории, которой придерживаются крайне немногие, но мудрые люди.
— Прошу вас.
— Охотно. Суть теории проста — у Иорфа есть разум. Наш мир — не просто огромный кусок земли посреди необъятного океана, он жив. Или почти жив, если хотите. Возможно, как дерево. Или нечто подобное.
— Теория Бога, — тихо прошептал Орочимару.
— Ты знаешь что-то? — повернул голову Сенсома.
Архимаг, Джирайя, Цунаде и даже Ловен смотрели на Ясягоро заинтересованно, поэтому Сенсома разрешил ему говорить.
— Об этом писал шиноби из клана Хьюга, еще во времена Сенгоку Дзидай, — охотно ответил Орочимару. — Он изучал молнии, бьющие во время сильных дождей, и торнадо, рождающиеся посреди пустыни. Еще были приливы и отливы, но там оказалось, что на них действует Луна.
— Не занудствуй, — тихо напомнил Джирайя.
— Не буду, — привычно откликнулся Орочимару. — Так вот, суть теории Бога в том, что в мире и правда есть Бог. И он вмешивается в дела смертных постоянно, а не бездействует, как говорят монахи. К этому выводу Хьюга пришел потому, что в молниях и торнадо, изучаемых им, была найдена чакра. Но не природная, а… другая. Судя по его записям, подобного он никогда не видел. Во время Войны Кланов Хьюга и Узумаки не были открытыми союзниками, а потому проконсультироваться с мастерами фуиндзюцу ученый не мог, но он предположил, что помимо известных нам чакр есть еще одна. Он назвал ее Божественной, и это именно она, по его теории, создавала все торнадо и молнии в мире. Это был Бог.
— Пусть я не понял всего… — задумчиво потянул Архимаг. — Но, в целом, эта теория подходит под ту, о которой говорил я. Да, Бог — тот, кто решает все глобальные вопросы в Иорфе. И это не просто вера, многие и правда замечали последовательности. Не особо крупные — в каком-то месте Духи более активны, а там, где их, казалось бы, несметные полчища, они тихи и смирны. Какое-то поле битвы двух армий остается выжженным пепелищем, а где-то после самой жестокой схватки прорастает трава. И молнии, кстати… возможно, в этом есть смысл.
— Но как это относится к вашим авантюристам? — вернулся к изначальной теме Сенсома. — Почему никто не пробовал?
— Все исходит из теории о Боге, как ее назвал ваш ученик, — пояснил Архимаг. — Иорф не хочет, чтобы мы связывались с вашим миром. И, до недавних пор, вы — с нашим.
Это была очень важная информация. Хотя бы в плане веры местных мыслителей, Сенсома узнал много. А возможно, когда он расскажет все это Хирузену, тот узнает еще больше, ибо в политике друг детства впереди Математика Боя на сто шагов.
Однако, больше фундаментально полезных знаний Сенсома не получил. Хааз подробнее рассказал о магии, и, если кратко, то в его представлении магия — способ управления пространством вокруг своего тела. С помощью маны заклинатель подчиняет некоторую часть внешнего мира, перестраивая ее под свои нужды. Он также может подчинять суть предметов, зачаровывая их. Так получаются артефакты, а магов, создающих их, называют артефакторами. Боевые маги, в первую очередь, сосредотачиваются на самом приближенном к собственному телу окружающем пространстве — они зачаровывают воздух в миллиметрах от своей кожи, во всю заклинают свою одежду и лишь изредка подчиняют мир в классическом понимании заклинания. А вот воины праны довольно сильно разнятся от своих магических коллег. Они черпают энергию не из мира вокруг, а из собственного тела, отчего им и открывается возможность влиять уже и на него. Классический маг не в силах заклинать даже свой собственный волосок, не отделенный от тела.
Магия Иорфа — штука такая же монументальная, как и чакра мира шиноби. Сенсома не сомневался, если шиноби получат возможность экспансии Континента, Хирузен будет первым, кто возьмется изучать магию, а Данзо подрядит с десяток детей-сирот, чтобы они изучали заклинательство с самого детства. Для разведки не столь критичны глубокие знания о магии — Сенсома все равно не осилит их и за год — по словам Хааза, до получения титула мага талантливые молодые люди обучались десятки лет, а после получения совершенствовали свою магию всю оставшуюся жизнь.
Еще Архимаг подробнее рассказал о гильдиях и их влиянии в обществе жителей Иорфа. Каждая гильдия имела право обучать ограниченное количество магов и иметь всего одного Архимага, как своего главу. Обязанности тоже имелись и назначались, по большей части, местным правителем, сиречь — королем. Пускай и не все — некоторые для гильдий выбирал Глава.
— Глава, по-сути, является международным правителем? — уточнил Сенсома.
— Да, его слово действует во всех странах, — кивнул Хааз. — Он стоит выше всех королей, дворян и генералов. Он тот, кому присягнули на верность все маги и Архимаги нашего мира.
— Сказали бы просто «маги», — тихо буркнул Джирайя. — «Маги и Архимаги!» — как самовлюбленно.
— Я слышу тебя, юный гость, — улыбнулся ничуть не оскорбившийся Хааз. — И знай, что ты неправ. Архимаг отличается от мага так же, как отличаешься ты от своего учителя. Ты — шиноби, возможно даже талантливый и сильный. И у тебя есть потенциал стать великим шиноби. Стать сильным воином. Но твой учитель — Воин. Его никогда нельзя будет поставить с тобой в один ряд. Так же и здесь. Назвать Архимага магом — оскорбление.
