– Посидите здесь, – девушка легонько оттолкнула меня в комнату ладонью, – пока схожу за ключами.

Дверь закрылась, Декарт сполз на пол и сел.

Каблуки с цоканьем удалялись. Ждать, когда обратно придут, как сказано? Придут ли они?

Я замер. Темень нагоняла мрачные исходы этой ситуации. Вместо ключей мудочье это притащит. Или за охраной пошла. Не бывает так, чтобы абсолютно чужие люди друг другу без задней мысли помогали. Лучше бы она в открытую послала, чем пообещала. А теперь черт его знает, что будет. Зачем я попросил? Наивный…

Через две минуты каблуки отбивали марш обратно по мраморному полу. С каждым разом все громче и громче. Остановились.

Что же мне с Декартом судьба приготовила? Давайте, показывайте!

Комнату залило светом, ослепив мне глаза. Ничего не видно, зрение как у крота …

– Пойдемте, – заглянула Ирина в комнату.

За седьмой комнатой поворот налево. Черный портал – большая металлическая дверь в крапинку.

Ирина была невысокой, и со стороны казалось, будто Алиса из мультфильма отворяет огромную дверь. Белый цвет усиливал картину.

Выход открыт. Декарт буркнул какое-то скудное слово благодарности и выпрыгнул на улицу.

Надо же, просто так…

– Спасибо вам. Вы в прямом смысле нас спасли. До свидания.

Я шагнул на уличное крыльцо, сминая подошвой тонкий слой снега. Не одел перчатки, рукам сразу стало холодно. Пока выходил, Ирина прошлась своими пальчиками с красным маникюром по моей ладони. Сразу не понял, что произошло, а оглянулся уже на улице.

– Ты тогда был прав! До встречи!

Звонко-нежный голос оборвался закрытием двери. После Ирины внутри что-то разогрелось. Я выдохнул облако, и оно на ветру сразу исчезло.

Декарт звал меня идти, но моя голова была забита словами девушки.

– Да ты примерз там? Сейчас такси подъедет, – перебил размышления друг, – давай подходи.

Молнией ударило в затылок. Сейчас не домой, водки бы.

– Поехали в «Коммерс», ставку помянем? – выкидывал на мороз я слова.

– Какой, блять, «Коммерс», время почти одиннадцать.

Его режим неприкосновенен никем. Новый год – единственное послабление. Но ничего большего. Бесит!

Проводил Декарта до такси. Пообещал завтра зайти с визитом, а сам отправился в заведение.

«Коммерс» – место светское. Сборище "богатых и перспективных". Гурманы и трахолюбы в одном лице. На ресторан он не тянет от слова до происходящего в нем. На стриптиз-клуб или бордель тоже – нет комнат для утех. Что-то непонятное и манящее, поэтому очень популярное. Туда и можно сходить после насыщенного досуга. Не далеко, полквартала.

Окольными тропами была выложена дорога. Дворы, обоссанные переулки, нескончаемые помойки, автохлам.

Хрушевки – наше все. Куда же без них. Все здесь и начинается: осознанная бедность, криминал, разврат. «Плодитесь и размножайтесь» – лозунг рабочего общества. И ни о чем не думайте, все это не нужно, главное – производить себе подобных. Вроде бы не голодаем, значит все в норме. Богатые тоже плачут – так с детства учили. Так что ими становиться не стоит.

Тротуар. По нему уже за десять метров до заведения стоят бабочки: рыжие, белые, черные. Синие и зеленые – косплейщицы аниме. Всяко бывает, мало у кого какой фетиш заиграет в паху. Выбирать есть из чего: одиннадцать сосалок и один парнишка моего возраста, сутенер. Что сейчас стоят, что пять лет назад. Еще говорят, стабильности в стране нет…

– Мужик, не хочешь время провести с расслаблением? – обратился лилипут ко мне. – Выбирай любую, все на опыте, что хочешь сделают.

Фонарь у заведения светил старой мочой, проявляя из тьмы выбор щелей на вечер.

Стояла каждая не шатаясь. Все со стеклянными глазами. Ничего в них. Жизнь в такой работе тебе не принадлежит, ты принадлежишь кому-то все время.

Я отвернулся от предложенного.

Когда проходил мимо, последняя проститутка из колонны, своей задроченной хуями рукой коснулась небрежно моего черного плеча. Ничего не почувствовал. Только еще раз вспомнил белую Ирину. Белую не только волосами и блузной – белую душой.

В ресторане было все. Столы забиты огромными тарелками. Худощавые парнишки с комплексами, жирные папики, зрелые мужики, бабищи. Именно бабищи. Только на разврат, ни на что большее не способные. Хорошие не хотят сюда идти, и своих парней, мужей не пускают.

Все в красных тонах. На входе вывеска: «Здесь можно все, и даже большее». Не мудрено, что клубы дыма ходили практически по всему заведению. Официанты все мужчины, ни одной женщины. Это правильно. Если женщина обслуживающий персонал, то она будет обслуживать. Однако не подносить еду, а под столом.

      Ламинированный пол многое здесь повидал. Не сосчитать осколков бутылок, что разбивалось об него, лиц, клавшихся во время спецопераций или банального мордобоя.

Официант проводил меня до столика. Скатерти строго белые, на всех столах со свисающей частью не более пятидесяти сантиметров. Сам стол высотой чуть больше метра. Нередко можно заметить, проходя мимо столика, как из-под низа выглядывали две женские ножки, с каблучками на пятках. Сегодня таких по пути заметил две пары. Ужин отрабатывают, наверное, или одни из тех стоящих на входе. Не важно. Работают и ладно.

Я сел за стол. Закурил. Официант не отходил от меня: блокнот, ручка. Прицелился как из автомата на войне и ждет.

Мой выстрел.

– Водки двести грамм и закуску мясную малую.

– Прошу прощения, паспорт пожалуйста, вы молодо выглядите, – завоняло законом из его уст.

Я пошарил в пальто в поисках бумажника. Там права, всегда здесь срабатывали. Двадцати одного нет, есть восемнадцать.

– Все, увидел, сию минуту.

Напыщенный притворной услужливостью официант отошел.

Зачем ему эти усы? – интересовало меня после его ухода. Поговорка здесь работает только за деньги или вкусный ужин. Сбрил бы, не позорился.

Сами официанты в брюках и рубашках бежевых оттенков. На поясе у каждого висел фартук, вмещающий все принадлежности для работы. Краеугольный блокнот топоршился из бокового кармана. Этот выступающий предмет казался со стороны энергоблоком роботов, неумело спрятанным инженерами.

Я теребил нож от ожидания. Моим соседом на вечер оказался мужчина пятидесяти лет, лысый по верху, седой по бокам. В руках у него пепельница с сигаретой. Сидел в пол оборота от меня по правую сторону. Пространство между подлокотником и сиденьем закрывали деревянные плоскости. Это, наверно, специально сделали, чтобы никто ничего из соседних столиков не видел. И это работало.

Кинул взгляд. Не напрасно – скатерть как-то странно была задернута на подлокотники, да и сам этот мужчина слишком втиснут между стулом и кромкой стола. Минетчица?

– Ваша мясная закуска, господин, – официант поставил тарелку с нарезанной колбасой и шашлыками, – водка. Приятного вечера.

Принесли литровый кувшин. Здесь так принято – хоть пятьдесят грамм заказывай, все равно в этой таре несут. Еще советский, с тяжелой увесистой крышкой, на конце которой вылит огромный хрустальный шар. Такая пробка весила грамм сто пятьдесят – само то для метания.

– Ну там, цыц, давай-ка без зубов, – тот мужчина пальцем ударил по мягкой скатерти, попал по твердой женской плоти.

Точно. Она самая. Молодая, наверное, не опытная. Студентка без мозгов и денег, с завышенными запросами – таких всегда много в этом заведении. Даже интересно стало как она выглядит.

Подождал несколько минут. Мужчина никак не реагировал. Не могла же она просто незаметно встать и уйти, я бы точно заметил.

Пока наблюдал за чужим удовлетворением, из головы не выходила Ирина из букмекерской конторы. Ее взгляд, голос. Давно уже делаем с другом ставки, но сегодня она показала себя по-другому. Небезразлично к моим обстоятельствам.

Вспоминая о ней, я залип в принесенный хрусталь. Все думал. Во дурак – девка улыбнулась, а я и поплыл. Стукнул себя мысленно – все уже, сейчас выпьешь и не вспомнишь про нее и тех мудаков.