– Возвращайся скорее к нам, милая, – прощебетала Ирэн, помахав рукой у нее перед глазами. – Скажу тебе по секрету, что танцует он скверно, а вести даму совсем не умеет. Не даром говорят, что майбракские вабары с танцами не дружат.
– Сюда подошел и пригласил? – переспросила Дэйра, усиленно пытаясь сообразить, где в тот момент была она. Если ей не изменяла память, стола она за весь пир ни разу не покидала.
– Ну да, – фыркнула Ирэн и перешла на шепот. – Ты дар речи, похоже, потеряла, уставилась на эту вазу с цветами и глаз от нее ни разу не подняла, а Карлус едва печенкой не подавился. Не ожидал он, что светлый князь застанет его за грешным делом. Я и сама обомлела, нешуточное ли дело, чтобы после герцогини меня танцевать вели. Как думаешь, если он меня ночью к себе позовет, соглашаться? Феликс, если что, поймет, а ты потом подтвердишь, что светлому князю не отказывают.
Дэйра медленно поднесла к губам бокал, но потом, опомнившись, отставила его от себя подальше. Это же надо так напиться, чтобы Амрэля Лорна не заметить. И что она в этих цветах нашла?
Дэйра только сейчас заметила букет желтых роз в вазоне посреди стола. Как и все другие цветы, эти розы вызывали у нее только отвращение. Даже сквозь густой аромат заячьей печенки в луковом соусе она чувствовала их благоухание и всерьез опасалась головной боли и тошноты – своей обычной реакции на запах цветов.
– А Лорн, случайно, не обиделся, что я с ним не поздоровалась? – осторожно спросила она.
– Да ты поздоровалась, – Ирэн посмотрела на нее озадаченно. – Поднялась, поклонилась, сказала что-то такое вычурное, даже я не повторю, села обратно и, как воды в рот, набрала. Все на эти цветы смотрела. Томас, он еще тогда за столом был, сказал, что ты настолько обожаешь розы, что, когда на них смотришь, больше никому уделить внимание не можешь. Я, конечно, немного опасалась, что Лорн оскорбиться, но он улыбнулся только и увел меня танцевать. Ты что, вина перебрала?
– Кажется, – неуверенно ответила Дэйра, отодвигаясь от роз подальше. Ничего не случилось, успокоила она себя. Подумаешь, провал в памяти. Она просто давно не пила так много. А вот то, что начинала кружиться голова, было, действительно, плохим признаком. Впрочем, если ее сейчас пригласят, она с удовольствием закружится в танце – и пусть весь мир кружится вместе с ней.
К ее столику уверенно направлялся граф Георг Эстрел, и сердце Дэйры бешено забилось. Все-таки она была падка на красавчиков. Да – сегодня ее праздник, пусть этот Лорн танцует с кем хочет, она сейчас утрет ему нос и покажет, как танцуют в Эйдерледже.
– Миледи, прошу разделить со мной этот прекрасный танец, – голос у графа Эстрела был еще лучше, чем его мужественное лицо с пронзительными синими глазами. Дэйра узнала мелодию – играли Сифироль, танец любви и счастья, который она обожала даже больше, чем охоту.
Дэйра открыла рот и поспешно закрыла, когда Георг Эстрел подал руку Ирэн. Рыжеволосая баронесса бросила наигранный взгляд сожаления на недоеденное пирожное и, улыбнувшись во все зубы, позволила графу себя увести. Какое-то время Дэйра бездумно смотрела на бокал с вином, но тут ее внимание отвлек капеллан. Карлус Рейнгольд вдруг поперхнулся и закашлялся так страшно, что Дэйре пришлось подавить внутренний порыв зареветь во весь голос и выместить злость на спине капеллана, от души ее поколотив. Карлус все никак не мог отдышаться, и она позвала слугу, чтобы он отвел церковника к Маисии. Все-таки не зря Поппи говорила, что капеллан умрет от еды.
Вздохнув, Дэйра пододвинула к себе наполовину опустевшее блюдо с заячьей печенкой, решив, что ком в горле надо заесть. Но от одного вида пищи мирно дремавшая до этого тошнота вдруг проснулась и заявила о себе в полную силу. Еще и подругу, головную боль, позвала. А между тем, Сифироль гремел на весь зал, сотрясая потолки, стены и сердца танцующих. Дэйра оглянулась в тайной надежде, что за столом полно гостей, которые предпочитают есть, а не танцевать, но вынуждена была признать поражение. Даже отца вытащили в центр зала, что случалось крайне редко. За столом торчала Дэйра, да еще старая баронесса Ингульская, которая была занята флиртом с молодым сенешалем. Ком в горле стал почти невыносим.
– Миледи, – сквозь грохот Сифироля она не сразу услышала, что ее окликнули.
Позади нее стоял раскрасневшийся Томас и протягивал ей руку.
– Прошу разделить со мной этот танец, – церемонно произнес он и подмигнул. – Не могу смотреть, как моя сестра лопает заячью печенку, когда играют ее любимую музыку.
– Пошел к черту, – огрызнулась Дэйра. – Тебя Сидия ждет.
– Подождет, она уже моя, а значит, пари ты проиграла, – брат усмехнулся и неожиданно обнял ее за плечи. – Это ведь твой праздник! Если все мужчины в этом зале пригласили неуклюжих буренок, а не лучшую даму герцогства, то только потому что они ослепли. Или замерзли – в зале ужасно холодно.
Дэйре было жарко – так жарко, что хотелось сорвать с себя все и выброситься в окно навстречу ночному ветру.
– Не расстраивайся, детка, – сказал Томас, переходя на покровительственный тон, который ему ужасно нравился. – Они просто тебя боятся, ты ведь у нас особенная. Помнишь, летом на празднике урожая то же самое было. А все потому, что ты слишком серьезно на всех смотришь. У тебя взгляд такой… такой… Слов не подберешь. Хотя, если честно, не во взгляде дело. Люди на таких праздниках хотят веселиться, а ты все-таки дочка Зорта, с тобой привычную маску не снимешь, не расслабишься.
– Если честно, – Дэйра фыркнула, – меня бояться не потому что я дочка Зорта, а потому что кто-то распускает слухи, что я в прошлом месяце снова всех котов в замке передушила.
– Клянусь, не я! – горячо воскликнул Томас, – но кое-кого подозреваю. Мы можем наказать негодяя, если тебя это беспокоит.
– Оставь, – махнула рукой вконец отрезвевшая Дэйра. – Тебе Сидия машет, иди к ней. Спасибо, что подбодрил. Мне уже лучше.
Брат еще какое-то время разрывался между желанием остаться с сестрой и желанием выиграть пари, но, в конце концов, сдался.
Дэйра, действительно, отрезвела. Так было всегда. Она танцевала с Томасом, с отцом, иногда с кавалерами, которых присылал отец или брат. Те были вежливыми, учтивыми и испуганными. Ее боялись – боялись загадочной головной болезни, якобы передавшейся от бабушки, боялись шрамов, которых было не скрыть ни одной прической, боялись, что она проклянет их за плохой танец или недостаточное внимание. Трусы.
Романтичный Сифироль уступил место веселому и беззаботному вальсу снежных фей, без которого не обходился ни один пир Сангассии. Совсем близко от ее стола пронесся синий камзол Амрэля Лорна и зеленая юбка Джерики. А светлый князь времени не терял, наверное, решил перетанцевать со всеми девицами Эйдерледжа. Вернее, со всеми нормальными девицами. У Джерики Ингульской было такое лицо, словно она танцевала не с братом короля, а с самим королем. Интересно, хотела бы Дэйра оказаться на ее месте? Если отбросить в сторону личную неприязнь к светлому князю, вызванную кражей ее добычи и дневника Маисии, а также глупой казнью влюбленного мальчишки, то, пожалуй, да – она бы с ним потанцевала. Что бы там ни говорила Ирэн, но двигался Амрэль великолепно, недаром вабары из Майбрака слыли лучшими танцорами Сангассии. Бедняжке Джерике приходилось прилагать массу усилий, чтобы успевать за партнером. Дэйра скосила взгляд на сидящих вместе с ней престарелых дам и поняла, что не одна она глазеет на светлого князя. На охоте Амрэль Лорн показался ей холодной бескровной тварью, но сейчас, глядя на его обворожительную улыбку – пусть и неискреннюю, так как он улыбался, не переставая, на прекрасную выправку и уверенные движения, она готова была признать, что он хорош. Она подумала было, что у Джерики все шансы отправиться с Лорном в его покои, но тут князь раскланялся и перехватил у Томаса Сидию Гулавер. Томасу Зорту пришлось запивать обиду сидром, а светлый князь пустился по новому кругу вальса, даже не сбившись с дыхания.
