– Ладно, – согласился Хваленский, глядя в окно, на заснеженный плац перед зданием штаба. – Еду.

Через неделю пассажирский лайнер унес его в знойный Вьетнам…

– Товарищ капитан… – начал было Вася, но его слова заглушило хлопанье зениток и быстро нарастающий рев самолетных двигателей. Черная тень пронеслась над колонной и исчезла за деревьями, сбросив на прощанье что-то вроде подвесного топливного бака. Мгновение спустя американский гостинец упал в джунглях поодаль от дороги, и там вдруг взметнулось адское пламя, сразу превратившее деревья в огромные костры. Огненный вал, заботливо раздуваемый ветром, покатился по чаще, в мгновение ока превращая в пепел все, что попадалось на пути. Ветер, к счастью, дул от дороги вглубь леса, и потому пламя не угрожало колонне. Однако сильный жар все-таки ощущался даже на расстоянии десятков метров от горящего леса.

– Напалм, – задумчиво резюмировал Хваленский, глядя на пылающие джунгли. – Ну, и что ты там еще хотел спросить?

Остолбеневший лейтенант только сейчас начал понимать, как ему повезло. Американский «охотник» не рассчитал время сброса бака с напалмом, и потому тот упал не на колонну, а в лес.

– Х… х… хрен с ним! – пробормотал Вася и надавил на газ. Вездеход рванулся с места, набирая скорость. Колонна как ни в чем не бывало продолжала двигаться дальше. Что толку ахать и охать, если худое на этот раз не случилось?

…К обеду офицеры все-таки добрались до аэродрома. Аккурат в тот момент, когда они въехали на летное поле, на взлет пошла пара МиГ-17. Окрестности огласил свист их двигателей; взлетев, истребители пропали из виду, но Хваленский все-таки заметил, что они ушли на юг.

– На перехват почесали… – произнес Вася.

– Похоже на то… Интересно, куда это наш переводчик так спешит?

Наперерез джипу через поле бежал вьетнамский лейтенант. Вася затормозил, и офицер, подбежав к джипу, проговорил:

– Товарищ Хваленский! «Балалайки»… Ох, черт… Вас к себе командир базы зовет!

– Что там стряслось? – спросил капитан, но запыхавшийся Тхонг не мог двух слов:

– МиГи… Командир базы… На КДП… Я в лагерь бегал… Вас искать… Думал, вы уже того… Приехали, вот!

– Залезайте в машину! – приказал Хваленский – Быстро! Вася, гони к вышке!

Старлей кивнул и нажал на газ, едва Тхонг забрался на заднее сиденье.

– Жди тут! – приказал капитан, когда Базилио затормозил рядом с вышкой. – Тхонг, за мной! – и, не дожидаясь вьетнамца, пулей взлетел на вышку, прыгая через три ступеньки.

Судя по напряженным физиономиям и отрывистым резким фразам переговоров, вьетнамцам сейчас приходилось несладко. На зеленоватом экране радара вырисовывались многочисленные отметки целей. Некоторые самолеты направлялись в сторону базы, другие наоборот – уходили от нее. Руководитель полетов что-то раздраженно говорил по-вьетнамски в микрофон рации, потом, замолкнув, выслушивал ответ, и снова принимался вещать.

Хваленский подошел к полковнику Цзиню:

– Здравия желаю. Что происходит?

– Ваши новые МиГи – хлам, – резко произнес полковник, глядя на экран локатора. – Или это вы их так готовите к вылетам?

– В чем дело? – холодно уточнил капитан.

– С соседней базы на перехват поднялись четыре машины. Пилоты догнали американцев, но вскоре доложили, что вооружение неисправно… Они не смогли ни попасть в американцев ракетами, ни сбить их из пушек.

– Вы всерьез считаете, что это – вина советских специалистов? – удивленно поднял брови Хваленский.

– Пилоты доложили, что пушки не работают, а ракеты почему-то уходят в сторону от американских самолетов, – упрямо повторил полковник.

– Ясно. Что с теми МиГами?

– У них мало топлива. Они вот-вот сядут у нас для дозаправки. Потом перелетят к себе на аэродром.

– Мне надо поговорить с летчиками и осмотреть машины.

– Зачем?

Подозрительность союзников начинала напрягать даже терпеливого Хваленского. Он устало пояснил:

– Чтобы понять, какие системы и почему отказали. И дать моим техникам указание на проведение соответствующих доработок на наших самолетах. Во избежание таких же отказов в будущем.

Крыть полковнику было нечем, и он пожал плечами:

– Ладно. Они будут с минуты на минуту. Пока будут заправлять, осмотрите и поговорите.

– Спасибо, – сказал Хваленский и вышел из душной комнатки КДП на балкончик, протянувшийся по периметру вышки.

…Истребители появились через несколько минут. Капитан, спустившись с вышки, наблюдал, как они садятся и заруливают на стоянку. Это действительно оказались «Балалайки», только более ранней модификации, нежели использовал полк Цзиня. Хваленскому они, впрочем, были хорошо знакомы – на таких он летал в лейтенантские годы.

Как только техники приставили к борту первого МиГа стремянку, капитан поднялся по ней и заглянул в кабину. Скуластый вьетнамский летчик в летном комбинезоне и огромном защитном шлеме, казавшийся мальчишкой по сравнению с капитаном, вопросительно посмотрел на незнакомого офицера.

– По-русски понимаешь? – спросил Хваленский.

– Немного, – кивнул летчик. – Не быстро говори.

– Я – русский инструктор. Расскажи, что произошло?

– Взлетели по тревоге. Пробили облака. Заметили американцев, – вьетнамец говорил по-русски не совсем уверенно, делая большие паузы между словами. – Они нас увидели, стали маневрировать. Я одного в прицел поймал, жму кнопку захвата цели, пускаю ракету. Она мимо. Я второй раз. Он в сторону, ракета снова мимо. Ракета уже стартует, а он вправо, и она мимо. Ракет у меня все, нету. Я за пушку, а она не стреляет…

– Понятно… – вздохнул Хваленский. – Сейчас половина второго… С американцами ты, значит, минут десять назад встретился. Куда они летели?

– Ну… На юг.

– Где было солнце, когда ты целился?

– Солнце?

– Да, солнце.

– Ну… Впереди и чуть выше цели.

– Вот тебе и «ну», – сказал капитан. – Когда вас учили пускать ракеты, что говорили про солнце?

Вьетнамец молчал.

– Говорили про солнце?

– Говорили, – пробормотал вьетнамец и потупился. – Я злой был, не подумал…

– Жаль, – вздохнул Хваленский.

Ракеты К-13, которыми вооружался МиГ-21, страдали тем же недостатком, что и их американские сородичи марки «Сайдвиндер», наводившиеся на излучаемое двигателями тепло, – после пуска они, доворачивая за целью, запросто могли улететь к солнцу. И все потому, что их «мозги» считали его более сильным источником тепла, чем раскаленное сопло самолета. После этого ракету можно было уже не бояться – она летела в сторону светила, пока не кончалось топливо, а потом падала. Именно поэтому инструктора, обучая курсантов, строго-настрого запрещали пуск ракеты против солнца. Но молодые летчики иногда забывали об этом и впустую тратили боеприпасы.

– А с пушкой что? – продолжал расспросы капитан. – Покажи, как стрелял, что включал…

Летчик принялся объяснять порядок действий, указывая на кнопки и выключатели.

– …оказываюсь сзади него, целюсь, жму гашетку, – пушка не стреляет. Я снова жму – все равно не стреляет…

– Ты не переключился с ракет на пушку, – произнес Хваленский, внимательно следивший за порядком действий. – У тебя и пушка, и ракеты приводятся в действие одной гашеткой. Надо было вот этот тумблер вначале переключить с ракет на пушку, а ты этого не сделал. Ракет у тебя уже не было, пушку ты не включил – вот тебе и ответ, почему оружие не срабатывало.

Вьетнамец понуро молчал.

– Ты растерялся там, в воздухе, когда увидел американцев? Или нет?

– Нет. Злой был, – ответил летчик. – У меня американцы семью убили недавно.

Хваленский осекся.

– Извини… Как тебя зовут?

– Лейтенант Тхонг Ван Сао.

– Тхонг, ты давно на МиГ-21 летаешь?

– Месяц. Сорок часов.

– Первый раз в бою?

– Нет. Пять, – вьетнамец впился взглядом в приборы и очень внимательно – будто впервые – разглядывал их.