Слегка покраснев она решила переключиться на новую тему.

— «Веселую Мэй» сильно переделали с тех пор, как вы ее видели. Мистер Гилберт наконец понял, что шоу не дотягивает до Франца Миттельхейтера.

— Господи, этот парень не дает мне покоя даже здесь, — проворчал он, сопроводив это замечание теплой улыбкой, от которой Лейла покраснела еще больше. — Могу я надеяться, что этот образец совершенства со сверкающими глазами может быть потеснен кем-то с парой-тройкой человеческих недостатков?

Не обращая внимание на его слова, Лейла продолжала:

— Шесть девушек с сильными голосами из кордебалета отобраны для нескольких номеров, которые дописал композитор. Я одна из них.

— Вы рады?

— О, Вивиан, вы же знаете, что я рада.

— Как только я вернусь, тут же закажу места в центре партера, не выясняя, с какой стороны сцены вы будете чаще появляться.

Лейла весело рассмеялась.

— Мы, шестеро, должны быть солдатами полка. На нас будут обтягивающие мундиры. Один из номеров обещает стать таким же популярным, как знаменитая «Прогулка», к тому же некоторые дамы — борцы за нравственность в театре — уже осудили наши костюмы как непристойные. Они ходили вокруг театра Линдлей с плакатами.

— Не сомневаюсь, что все они замужем и некрасивы.

— Знаешь, как раз наоборот. Но поскольку это мой главный шанс выйти на сцену и спеть, мне наплевать, во что я буду одета.

— Мне тоже, — язвительно произнес он. — Я вижу мундиры каждый день. Я голосую за страусиные перья. Ты выглядишь в них божественно.

Лейла отвернулась от него, зная, что в ярком солнечном свете он видит ее лицо гораздо лучше, чем она его.

— Мне так нравится заниматься пением. Спасибо серьгам Джулии. Кажется, говорили, вы с ней соседи?

— Да. Владения Марчбанксов простираются на запад от наших. Но дом отсюда не виден.

— У них тоже много земли?

— Достаточно.

Насколько ему не нравился Франц Миттельхейтер, настолько ей не нравилась Джулия Марчбанкс — женщина, которая отдала свои фамильные серьги в награду за физические страдания Вивиана. Женщина, с которой нельзя не считаться.

Остановив двуколку, Вивиан вылез и обошел вокруг.

— Лучше не будем говорить о Джулии и, уж конечно, о серьгах в присутствии моего брата. Он — возможный кандидат на женитьбу, о которой я упоминал.

Это удивило ее. Чарльз Вейси-Хантер был таким скромным и рассудительным. Если Джулия могла бросить вызов и победить такого человека, как Вивиан, то его младшего брата она просто съест. Тут ей пришла в голову простая мысль.

— Вы вчера сказали, что мистер Вейси-Хантер — ваш младший брат. Как же получилось, что он вместо вас наследует титул?

Он сделал рукой неопределенный жест.

— Эти дела всегда очень запутанны. Поскольку мой отец умер прежде своего отца и не вступил в права наследования, ситуация еще больше усложнилась. Небольшая закорючка в законе сделала Чарльза наследником.

— Ваш дед подстроил какую-нибудь хитрость против вас? — спросила Лейла.

Он замотал головой.

— Закорючка в законе, которую нельзя обойти.

— И вы смирились с этим?

— Мне сказали об этом в таком возрасте, когда я едва ли понимал смысл этих сложностей, так что я вырос с этой мыслью. Бедный Чарльз очень от этого страдает, — продолжил он. — Ему пришлось остаться здесь в качестве жертвы причуд безумного старика, в то время как я волен делать все, что мне нравится.

Лейла еще больше уверилась, что все это он придумал специально для нее, и решительно спросила:

— Это означает, что вы не должны жениться на Джулии?

Он понял ее тревогу и медленно ответил:

— Нет, я не должен жениться на Джулии. Вивиан помог ей спрыгнуть на землю, и, прежде чем она успела сообразить, в чем дело, его губы плотно прижались к ее губам.

— Награда девушке за проницательность, — пробормотал он, поднимая голову.

Стараясь прийти в себя, Лейла с вызовом ответила:

— Вы уверены, что это награда только мне? Вивиан очаровательно улыбнулся. Взяв Лейлу за руку, он повел ее к низкой каменной стене невдалеке от дороги. Он поднял ее и легко перенес в загон, где по склону луга бродили овцы, затем побежал, подталкивая ее, пока она не засмеялась. В полном восторге она бродила между ягнятами, оглашавшими воздух радостным блеянием по случаю того, что покинули мрачную материнскую утробу и оказались в теплом раю с зеленой травкой. Лейла и Вивиан шли, держась за руки, и вдруг наткнулись на черного ягненка.

— О, Вивиан, посмотри. Я хочу взять его на руки. Не успела она это сказать, как он, раскинув руки, пошел вперед, готовый незамедлительно выполнить ее желание. Когда до ягненка осталось несколько футов, тот громко заблеял и прыгнул в сторону.

— Вы его никогда не поймаете, — засмеялась Лейла.

— Я не поймаю! — воскликнул Вивиан, стягивая жакет и отдавая ей.

Затем последовала сцена, которую она никогда не забудет. Вивиан носился по покрытому травой склону уворачиваясь от овец и их белых ягнят, преследуя черный комок, пока наконец не схватил его в тот момент, когда ягненок пытался проскочить у него между ног. Лейла тоже сняла жакет, положила его у стены и села на него, со смехом наблюдая, как огромный мужчина преследует крошечное существо.

Наконец Вивиан подошел к ней, взлохмаченный и запыхавшийся, но с победной улыбкой. Вручив ей ягненка, он заглянул ей в глаза и пробормотал:

— Еще одно пятно на родословной.

Лейла прижала ягненка к сердцу, которое вдруг болезненно сжалось. Через несколько секунд ягненок заснул у нее на руках, уткнувшись мордочкой ей в грудь, а она баюкала его и терлась щекой о его черную шерсть. Она бы хотела, чтобы это мгновение не кончалось никогда!

Затем она почувствовала, что серо-зеленые глаза

Вивиана пристально смотрят на нее. Они больше не смеялись.

— Вчера вы спросили меня, кто я на самом деле. Теперь мой черед спросить: кто вы, Лейла?

Она сосредоточенно смотрела на ягненка в своих руках.

— Вы знаете, я — хористка, живущая в подвале. И у меня нет дедушки лорда, которого приходится скрывать.

— Я не скрывал его.

Она молчала, и он подсказал ей:

— Расскажите о своей семье.

— У меня нет семьи.

Вивиан нахмурился.

— Ваши родители умерли? И нет ни тетей, ни дядей, которые могли бы позаботиться о вас?

— Да.

— Ни братьев, ни сестер? Она замотала головой.

— Это все, что вы можете мне рассказать?

— Почему вы это спрашиваете?

— Не скромничайте, Лейла. Я думаю, вы отлично знаете, почему.

Их взгляды встретились. Опершись одним плечом о стену, он выглядел очень молодо и гораздо серьезнее, чем когда-либо. В этот момент ей отчаянно захотелось быть не Лили Лоув, а кем-нибудь другим, но он ждал от нее честного ответа.

— Мой отец был подмастерьем у шляпника, — начала Лейла рассказывать то, что когда-то рассказали ей. — Но, не окончив учебу, он женился на учительнице музыки, которая была много старше его. Моя мама умерла во время родов, так что я никогда не видела ее, а отец за половину своего жалования отдал меня экономке хозяина, чтобы она растила меня. Когда мне было три года, отец погиб в аварии. К счастью, мистер Бантинг, шляпник, привязался ко мне, и я осталась в его доме, пока через несколько лет он тоже не умер. Его экономка вернулась к сестре в деревню, а меня взяла пожилая соседка, которая когда-то была гувернанткой. Она учила и кормила меня, а я, в свою очередь, помогала ей по дому.

— В семь лет! — воскликнул он.

— Дети в таком возрасте могут легко чистить и стирать одежду. Именно тогда я впервые начала петь. Мисс Гейтс играла на пианино, а я с удовольствием пищала. — Лейла слегка улыбнулась. — В основном это были баллады и гимны. Совсем не то, что «Веселая Мэй» или «Девушка из Монтезума».

— А где она сейчас?

— Не знаю. Когда мне было двенадцать, она вдруг без видимых причин куда-то внезапно уехала. По крайней мере мне не сказали, куда. И я пошла в дом приходского священника ухаживать за его восемью детьми. — Лейла пожала плечами. — Остальное ты знаешь, — сказала она, опустив последующие шесть лет, которые провела в доме Кливдонов в качестве домашней прислуги. — Я стала актрисой.