— Почему бутылка не разбилась? — сейчас это интересует меня больше всего.

Слава нервно усмехается и констатирует:

— У тебя шок, — бутылку выбрасывает в воду.

Я киваю, признавая её правоту. Она быстро наклоняется и начинает, с непонятно откуда взявшийся силой, тащить Кирилла.

— Что ты делаешь? — мой голос дрожит.

— Если бы ты помогла, было бы быстрее.

Я подбегаю и начинаю ей помогать, не понимая, что мы делаем. Доходит только тогда, когда возле перил Слава пытается его поднять.

— Ты хочешь скинуть его в воду?

— Ты прям капитан очевидность.

— Он мертв? — я боюсь услышать ответ.

— Не знаю, и меня это не волнует, — холодно отвечает она.

— А если он жив?! Ты не можешь выкинуть в воду живого человека бес сознании, — ужасаюсь я.

Слава бросает попытки поднять его и смотрит на меня.

— Хочешь расскажу, что будет, когда он очнется?

— Нет.

— А ты послушай, — настаивает она, — Тебя он никогда не простит за то, что ты во всем этом участвовала. И если он уже один раз сорвался на тебе, то это станет нормой до тех пор, пока он однажды тебя не убьёт. Даже твой отец тебя не спасёт. Поверь, я знаю каким жестоким он может быть. Ты не сможешь от него уйти. Ни он, ни его папаша никогда не отдадут тебе ребёнка. А я… Я однозначно прыгну в эту воду и убегу. Я знаю, что Кирилл, если не будет уверен в моей смерти, рано или поздно меня найдет и посадит на цепь. Я не зверь, Кать! Я человек. Я хочу свободы. И если ради этого нужно убить — я убью. Выбирай! Или мы вместе с Кириллом сегодня умрем. Или твоя жизнь превратится в ад, а я получу лишь небольшую отсрочку.

Я могу закричать, и Слава просто уплывёт. Но я видела безумие в глазах мужа и понимала, что она права. Молча принялась ей помогать.

Пыхтя Слава начала давать мне указания:

— Сейчас пойдешь спать. Утром начнешь искать Кирилла. Всё должно выглядеть натурально. Если еще никто не проснется, разбудишь в первую очередь охранника и скажешь, что мы пропали. Последний раз ты Кирилла видела ночью, он куда-то уходил. Ты спросила куда он, на что он ответил, что я захотела покупаться, но одна боюсь и попросила его побыть рядом. Старый мудак точно на это клюнет. Обязательно одень что-то такое, чтобы прикрыть синяки, утром они начнут проступать. Нельзя, чтобы их кто-то заметил. Появятся не нужные вопросы. Хорошо, что у них табу бить по лицу.

Нам с трудом, наконец, удалось перекинуть тело. Всплеск воды показался мне слишком громким. Господи, что мы наделали?! Я всё еще перебывала в шоке. И плохо соображала.

— Это жестоко!

— Что ты можешь знать о жестокости? — грустно усмехнулась она, — Тебя с пелёнок оберегали как принцессу. Он сам виноват. Спал бы себе, так нет, потащился ко мне. Видимо увидел, как я вышла с каюты и пошел следом. Успел дёрнуть на себя перед самым прыжком.

Она вылезла на перила и в последний раз обернулась ко мне.

— Ты всё поняла?

— Да, — я судорожно закивала.

— Прощай и спасибо тебе!

Мне хватило минуты, чтобы переварить услышанное. Когда Антон сообщил о её мнимой смерти в Сардинии, подсознательно я нечто подобное и предполагал. Но, всё-равно, некоторые моменты меня «смущали».

— Мне уже давно всё равно, что будет, — вновь подала голос Катя, — Я устала. Когда помогала Славе, не думала, что сама окажусь в золотой клетке вместо неё. Она испортила мне жизнь. Свекор монстр. Вместо Славы он все эти годы отрывается на мне. А мне некуда бежать. Он давно избавился от моего отца. Уверена, что это он его убил. Они были партнерами в некоторых аспектах бизнеса. Да и сына я не смогу бросить. Слава была права, Виктор Владимирович мне его никогда не отдаст. Он Андрюшу превращает в своё подобие. Если бы не моё прямое участие в смерти Кирилла, я бы давно выдала Славу.

— Не сомневаюсь! — оборвал я её сумбурную речь.

Единственное, что сейчас выносило мозг, это Мира. То, что ей пришлось пережить! Но прошлое уже не изменить. В бешенство приводило её недоверие ко мне. Как она могла такое скрывать от меня? Да и была ли она полностью искренняя во время разговора с Катей, как казалось на записи?

Я включил телефон и сделал один звонок. Ох****ая ситуация, она не доверяет мне, а я, из-за её постоянной лжи, не верю ей. Зашибись! Без нее уже не могу!

— Почему ты флешкой не воспользовалась против Жаровского? — спросил я, хотя ответ уже знал.

— Я сомневаюсь, что она может ему сильно навредить. Его слово против слова Славы. Думаете кому поверят?! А вот мстить он будет мне. Я его боюсь! — многие люди не умеют правильно пользоваться преимуществом в виде информации.

Еще минут десять мы просидели в тишине, думая каждый о своем, пока не ожил мой телефон. Я выслушал звонившего и с напускным спокойствием нажал отбой. Единственные не подтвержденные Катей слова Миры оказались правдой. Но лучше бы это было враньем! Жаровская Мирослава Александровна покидала страну только один раз и только в одну сторону. В Италию. Также она не числилась ни в одном учебном заведении Англии. Ровно, как и в родной стране. Значит, правда сидела целых два учебных года в четырех стенах, сносив надругательства. Решение было принято мгновенно.

Мне плевать на сидящую рядом сломленную женщину, но мои дальнейшие действия помогут ей. Мне плевать на Жаровского, эта тварь всё равно уже не жилец.

— Ты живешь с ним?

— Да. Свекор Андрюшу от себя не отпускает.

— Нарисуй мне подробный план дома. Где, чья комната. Обычное расположение охраны, — я достал с бардачка ручку и бумагу, — Завтра пусть ребенок ночует с тобой. И чтобы ты не услышала, с комнаты не выходите.

Подбросив её куда, она сказала, я напоследок предупредил:

— Надеюсь ты понимаешь, что этой встречи не было. В противном случаи, ты узнаешь насколько быстро и сильно я могу усложнить жизнь.

Она кивнула:

— Мне самой невыгодно кому-либо рассказывать.

Дождавшись её ухода, я набрал единственного человека, способного мне помочь без лишних вопросов. Марат трубку взял сразу:

— Игнат!

— Нужно вспомнить былое! Адрес сброшу по нашей почте.

— Понял.

Машинально бросил взгляд на левое запястье — у меня около восьми часов, чтобы прощупать почву. Я не сомневаюсь, что Марат выедет сразу же, как положит трубку.

Антона я отправил домой. Его присутствие было лишним.

Я не верила, что это происходит на самом деле. Игнат сейчас был чужим мне.

— Я давно знаю, что ты мне врешь. Но я, бл**ь, думал, что это какая-то незначительная ху**я. Но никак не такое! Ты знала, что твоей жизни угрожает опасность, и не дала мне возможности её устранить. Ты настолько не доверяешь мне! Хотя единственное, о чем я тебя просил это доверие и честность. Я, бл**ь, давал тебе столько шансов мне всё рассказать.

Его справедливые слова просачиваются в кожу, растворяются в клетках, ранят меня. Хочется напомнит о его обещании преднамеренно не причинять мне боль. Но сдерживаю себя. Это будет слишком! Начинаю защищаться как могу — нападая. Знаю, что поступаю неправильно. Не имею права. Но не могу себя остановить:

— Ты тоже никогда о себе ничего толком не рассказывал.

— Если бы ты спросила, я бы ответил. Это называется диалогом, Мирослава. Тебя не интересует моё прошлое. Не скажешь почему?

Я не знаю, что ответить! Что сознательно ставила барьеры, трусливо понимая, что вряд ли осмелюсь когда-то всё рассказать? Не те слова! Что, узнавая его, чувствовала бы себя еще гаже, скрывая правду о себе. Вновь не то! Просто молчу. Он разворачивается и уходить.

— Я люблю тебя! Прости! Я просто боялась твоей реакции, — слезы градом потекли из глаз.

Это его остановило.

— А какой ты думала она будет? — он зло имитирует удивление, — Убегу в истерики? Пойду в полицию? Или может побегу к той твари, что удочерила тебя, обрадовать его тем, как ты приговорила его сыночка, а сама жива-здорова?