Он скорбно ссутулился. Неожиданная встреча показалась на миг единственной возможностью обрести гармонию с самим собой, обзавестись наставником, учителем. Другом. Настоящим другом, пусть и таким же нечеловеческим существом. И он упустил эту возможность! Его снова отбросили. Снова он не понимал, за что.

Затем Евгений вспомнил о мече, который покорно застыл в сжатых пальцах. Если ему дали оружие, значит, он мог себя защитить. Он слабо обрадовался, но весь восторг от подарка улетучился при отчетливой простой мысли: если ему дали оружие, значит, в скором времени обещали появиться враги. И он в этой игре оставался по-прежнему лишь смешным театральным солдатиком.

Ночь скрыла разум непроницаемой темнотой. Уверенно сжав меч, вампир отправился на поиски новой жертвы. Гнев вставал на место тревоги перед потаенными ужасами тьмы.

Вперед! Только вперед, освобождая все пороки, сливаясь в единый луч бешенства. Евгений ощущал невероятную легкость, отделенный от собственной человеческой части.

«Все правильно, чем больше вскипает твоя злоба, тем легче доказать, что ты ничто», – упрекал вампира Евгений-человек, вновь отодвинутый на пассажирское сидение рассудка. А снаружи оболочка жадно щелкала зубами, ощупывая взглядом черно-белый мир весенних сумерек.

«Никакой он не доброжелатель! – надсадно корил себя Евгений. – Не надо было слушаться его! Не надо было убегать! Что он на мне проверяет? Может, и охотники меня не доставали бы? Но… Тварь, Сумеречный Эльф, почему не спас? Почему не избавил от этого? Я так больше не могу!»

Бег сквозь ночные улицы продолжался бессмысленными метаниями зверя, опасной твари, вооруженной мечом. Вампир высвободился около двух часов ночи, и к тому времени на пустынных окраинах не маячило подходящих жертв, разве что в центре шла своя ночная жизнь. Но Евгений вовремя изолировал себя, так и оставшись возле свалки. Обостренный слух резало одинокое гудение товарняков и поездов дальнего следования. И этот гул сливался с воем озлобленной твари.

Внезапно ноздри уловили запах живого существа. И голод пересилил осторожность. Евгений устремился в сторону узенькой лесополосы, где набухали первые почки. И там, среди ветвей одного из деревьев, он запоздало наткнулся на два таких же красных, как у него, глаза, два кровавых рубина, горящих яростью.

Вампир в нерешительности остановил свои дикие метания. На развилке старого дерева, сливаясь с ночными тенями, без опоры легко стоял человек. Или вампир? Во мраке блестели узкие оранжево-багровые глаза, а за спиной рваным кровавым облаком вился плащ. Или, может, крыло? Или портал, сотканный из чистейшей тьмы?

Клочья агрессивно шевелящейся живой мантии позволяли рассмотреть ничем не примечательную черную одежду и поблескивающую во мраке правую руку, которую от локтя заменял металлический протез, явно опередивший технологии двадцать первого века. Или это была перчатка? Из туманных писем «доброжелателя» удалось обрывками узнать, что на Зеркале Измерения развернули свою деятельность несколько преступных синдикатов, которые использовали магическую силу для совершенствования земных технологий. Но не на благо людей.

Евгений не был ни в чем уверен, а вампир и вовсе туго соображал, зато оба четко поняли, что на протезе поблескивают пять острых когтей. А их обладатель плавно, как в замедленной съемке, одним прыжком слетел с дерева. В левой руке он сжимал длинный прямой меч.

– Думал уйти? Ошибался. Дарк тебя упустил, но не я, – бесстрастным ледяным тоном ответила тень среди ветвей, которая через миг уже выросла коконом красной мглы перед Евгением. Не оставалось сомнений – охотник.

Его настиг еще один боец этой шайки. По виду он сам принадлежал к созданиям ночи и страха. Хантер и Дарк не зря обещали бросить все силы на обезвреживание. Видимо, наслали кого-то наиболее изощренного в своем стремлении истребить кровососов.

«Да лучше бы вы все асура выслеживали! Это и есть испытание Сумеречного Эльфа?» – подумал Евгений, неумело беря меч. Но какая-то сила будто направляла его, в голове туманно защелкал неизменный глас: «Царь чудовищ, вечный царь! Прими мою силу, прими мою мощь, впусти меня в свое сердце, прими меня душой, и я научу тебя обращаться с мечом».

Эфир несуществующего радио щелкал помехами, как будто облако плотной тьмы, вьющееся плащом за новым охотником, мешало пробиться «хозяину» с его речами. Или же Евгений сам не желал слушать.

Он вспоминал слова про театрального солдатика и марионетку. Нет! Впервые он четко осознал, что предпочел бы смерть превращению в чью-то игрушку наподобие тех печальных динозавров, которые окружали его в пустынной холодной комнате, где в облупленных рамах заблудился ветер. Стеклопакетов тогда не ставили. И ветер выл и бился, как взбесившийся хорек.

«Назови его "папой", ну же, Женя, скажи», – звучал приторно-ласковый голос мамы. Она тоже пыталась превратить сына в марионетку, сделать удобным, чтобы он не мешал собирать осколки ее разбитой личной жизни.

«Назови меня "хозяином", – упрямо твердил далекий возглас твари, асура. – И сможешь победить!»

Но Евгений не соглашался, скованный ужасом и смятением. Он сдавил рукоять, отражая первый выпад, хотя меч едва не вылетел из руки. Только относительно тренированные мышцы помогли преодолеть первый натиск. И новая магическая сила, наверное. Фехтовать Евгений не умел, совсем не умел.

Он попытался развернуться и убежать. Бессмысленный голод вампира сменился страхом за свою жизнь или не-жизнь – существование. Глаза расширились в поисках путей к отступлению, губы невольно вытянулись в трубочку, глупо, слишком по-детски. А тем временем в каких-то миллиметрах от лица промелькнуло острие клинка, испещренного замысловатыми узорами.

– Мое имя – Ванзан, – слегка хриплым голосом представился охотник. – И это последнее, что ты услышишь. Пусть твой хозяин знает, кто убил его собачонку.

– Я не собачонка! Имя… Имя не часто имеет значение…

– Да у тебя просто нет имени, трусливое ничтожество, – ответил Ванзан-охотник, уже не столь отрешенно, как раньше. В его нечеловеческой холодной сущности разгорался боевой запал.

Евгений с застывшей маской на напряженном лице уклонился от нового выпада. Он боялся! Никогда еще так не боялся. Шла смертельная игра, и никто не регулировал уровень сложности, лишь наваливая сверху все новые неприятности. И только «царь чудовищ» предлагал легкий путь. Очевидно, он устал ждать, когда над оцепеневшим, но вооруженным Евгением вновь занесли разящий клинок.

Мечи столкнулись лезвие в лезвие, руку Евгений направлял кто-то извне, хотя охотник следующим же движением выполнил искусный сбив.

– Насколько ты жалок и труслив! Нападать на людей? Будто нет иных способов отыскать кровь! – осуждающим менторским тоном говорил Ванзан.

При слове «кровь» в сердце вампира всколыхнулся чуть притупившийся голод. Но опасная искра угасла новой волной паники, стоило поймать беспощадный взгляд не имеющих выражения рубиновых глаз охотника.

«Хозяин говорит, что нет иных способов. Хозяин говорит, что я должен убить!» – едва не плача, хотел оправдываться Евгений, на мгновение и впрямь почувствовал себя нерадивым учеником. Будто у него оставался выбор, будто он мог вот так запросто пойти к охотникам и попросить его научить быть «хорошим вампиром», который и кровь-то не пьет, и на людей не нападает. Но вместо ненужных извинений Евгений впервые самостоятельно совершил выпад.

Он помнил, что видел в фильмах, и меч сам направлял руку. Евгений почти обрадовался, его окутывало отчетливое желание нанести смертельный удар. Говорили, что порой намерение убить помогает сильнее выучки. Вроде бы командовал в тот момент не «хозяин». Удар метил в корпус, в живот нападавшему, который не носил доспехов. Но Ванзан легко отразил атаку. Ко всему прочему, противник орудовал левой рукой, совсем сбивая с толку.

Правая же взвилась когтями и впилась Евгению в плечо, пронзив до кости. Лишь сущность вампира позволила не потерять сознание от боли и отскочить, лягнув ногами и махнув свободной рукой, на которой мгновенно возникли когти. Евгений отлетел на кучу мусора, ударившись спиной о ствол дерева. Но он все еще сжимал меч, кашляя от боли. Пять рваных полос дымились, но затягивались быстро.