– Только не говори, что снова запал на нее? – уже серьезно произнес Том.

– Не говори ерунды, – не задумываясь, отмахнулся я. Чушь собачья! – Она вернулась после пластики какая-то шальная. Пусть лучше под присмотром будет.

– Что сделала, свисток? Сиськи? – снова заржал Том.

– Нет, – мрачно отчеканил я, – кажется, она душу дьяволу продала.

А как иначе объяснить, что в моих мыслях ее стало слишком много. Как объяснить, что она стала такой… Даже определение подобрать сложно. Обновленной, что ли?

– Ладно, вернемся к нашим баранам, что там с проверкой в «AMG групп»?

– Все как ты хотел: аудиторы шерстят. Саймон в бешенстве – все его сделки заморожены. Кричит, что засудит нас.

– Пускай попробует, – довольно откинулся в кресле я. Наконец-то хорошие новости. Да, это я надавил на нужные рычаги – натравил налоговую на ублюдка. И то, что аудиторскую фирму Тома назначили компетентным исполнителем, тоже моя заслуга. Это вендетта, мать вашу! Долгая и мучительная.

– Какие планы на вечер? Не хочешь заглянуть к Биллу? Он звонил, говорит, в клубе новое шоу, девочки – конфетки. Пропустим по стаканчику, на упругие жопы попялимся, потом можно в «Даркнайт» рвануть.

– Да, можно, – ответил я. Планов на ночь действительно нет. Пятница ждет.

Том уехал, я окунулся в работу, но ненадолго. Телефон завибрировал. Мишель.

– Алло, – отрывисто бросил, поставив мобильник на громкую связь. – Я помню про ужин в воскресенье, если ты для этого звонишь.

– Не для этого, братик, – как всегда ерничала она, – ты лучше объясни, что происходит? Ты что, снова с Дэдэ сошелся?!

Бля, и сестра туда же. Об этом что, в новостях объявили?!

– А разве муж и жена не должны жить вместе?

– Но не с этой же?!

Я закатил глаза. Никто в семье, да в принципе никто, кроме Тома, не знал, что сделала Дэдэ, как подставила меня, на какие бабки попала компания из-за ее слабости на передок. Но Мишель единственная, кому я пересказал хотя бы половину событий. Она и так терпеть не могла Дэдэ, считая ту безалаберной пустышкой – сестра у меня феминистка, активистка, интеллектуалка в одном флаконе – а после моих откровений возненавидела люто.

– Мишель, – серьезно произнес я, – ты мне доверяешь?

– Да.

– Значит, перестань вести себя, как курица-наседка. Я давно уже не яйцо. И если что-то делаю, значит, так надо.

– Я просто волнуюсь. Твоя жена, как клещ впивается в жертву…

– Но я не жертва. Поверь, между нами ничего личного. Я просто не хочу, чтобы она выкинула очередной фортель перед разводом.

Я немного лукавил, но сестре об этом знать не обязательно. Она – старшая и относительно меня всегда все принимала близко к сердцу. Ей бы замуж да свою семью, но, похоже, не родился еще мужчина, способный победить ее стойкую неприязнь к сильному полу.

Работа закрутила и завертела – даже обед пришлось заказывать в офис. Поднялся только вечером, размял затекшую шею – на массаж что ли сходить? Душ принял здесь же, надел свежую рубашку – можно выдвигаться. Хотя рановато еще. Выбор, чем заняться, был разнообразным: поужинать, поработать еще, или заскочить домой – так, проверить, как там моя птичка в клетке: ждет или уже улетела? Естественно, я выбрал последний вариант, так, любопытства ради.

Через двадцать минут я открыл дверь квартиры и сразу же удивленно повел носом:

– Это чем пахнет?

Едой? У меня дома кто-то готовил? Да быть такого не может! Моя кухня до сих пор девственница, и меня это более чем устраивало!

Я прошел через гостиную, посмотрел в столовой и замер на пороге кухни. Дэдэ сидела полубоком на высоком стуле за черно-белым островком: ее длинные босые ноги с ярко-красным педикюром были обнажены до середины бедра, дальше мне просто не было видно. Белая рубашка, по-мужски широкая, застегнута до середины груди, демонстрируя аппетитные холмики и изящную линию плеч. Волосы забраны в небрежный пучок. Домашняя и разнеженная – без меня она хорошо тут себя чувствует. Она смотрела в экран ноутбука, а рядом – целое блюдо клубники. Либо я слишком громко пожираю ее глазами, либо уже начал трахать на ментальном уровне, но Дэдэ резко вскинула голову, встречаясь со мной глазами. Сначала просто смотрела, затем настороженно кивнула и снова все внимание в монитор.

Да, правила она соблюдала прилежно. Мы практически не разговаривали – и пары десятка слов не сказали друг другу за пять дней. Дэдэ откусила кусочек, слизнув розовые капельки с не менее розовых губ. А я совсем не вовремя вспомнил, как отменно она умеет сосать. Она откусила еще кусочек – издевается, сучка! Знает же, что смотрю на нее! Даже член оживать начал. А ведь раньше мне нравилось, что жена с хорошим сексуальным аппетитом – да она рождена, чтобы трахаться! Правда, одного мужика ей оказалось мало.

Во рту стало горько, так же горько, как тогда, когда узнал об этом. А ведь мы были (и для самых слепых остаемся) образцовой, красивой парой. Дэдэ казалась идеальной, рожденной для меня: сексуальная красавица с божественным телом и лицом фарфоровой куколки. Правда, умницей ее назвать можно с большой натяжкой – здесь природа отдохнула, увы. Когда раздавали мозги, Дэдэ стояла в очереди за сиськами – досадно, но бывает. Это все всплыло, когда страстный угар схлынул, и я смог оценивать жену трезво. Сердце у нее тоже не особо чуткое – иногда казалось, что она Дровосек из сказки Баума. С материнским инстинктом вообще беда. Но совсем этим можно жить, из-за этого я бы не стал разводиться. Возможно, что-то получилось бы исправить, а потом на меня ледяным душем хлынула правда: милая и очаровательная Дэйдра Морган-Сторн предательница и шлюха с повадками нимфоманки. Вот с этим жить уже нельзя.

Чем больше я пялился на нее, тем сильнее во мне разгоралось неистовое желание размазать ее по стенке и затрахать до умопомрачения. Я круто развернулся и вышел. Если бы знал, что Дэдэ снова пробудит во мне желание, подумал бы дважды, прежде чем требовать ее присутствия рядом двадцать четыре на семь.

Машина тронулась, вливаясь в поток, только моя голова – не та, которая отвечает за мозговую деятельность, – осталась на кухне и мечтала задрать рубашку, сорвать трусики и долбить Дэдэ, пока пощады не попросит. Пах резанула волна возбуждения – да, братишка, знаю, что сценарий тебе по вкусу. Потрахаемся мы сегодня вдоволь… Я резко затормозил на светофоре. А какого, собственно, хрена? Почему я должен терпеть резь в штанах, искать баб, если у меня дома живет первоклассная шлюха, принадлежавшая мне по закону?! Я ловко перестроился и включил поворот налево. Сегодня меня будет удовлетворять жена.

Софи

Джейсон ушел, и я наконец вздохнула полной грудью. Было чертовски сложно сохранять непринужденный вид, когда руки дрожат, а сердце сто сорок ударов в минуту. Я опасалась и его самого, и внимания, которое он вполне мог мне оказать, если нарушу правила. Поэтому их я соблюдала неукоснительно. Если бы знала, что Джейсон может вернуться пятничным вечером домой, ни за что не вышла бы из своей спальни. Но теперь-то точно его не будет долго. Даже в будние дни Джейсон возвращался поздно, а развлекается он, наверняка, до утра.

Я встала и на цыпочках обошла первый этаж его двухуровневой квартиры. Вроде ушел. Первые две ночи я не могла уснуть, пока он не вернется. Ждала в постели, укрывшись по самую шею, но отчаянно надеялась, что муж Дэйдры забыл о существовании жены. Дверь не запирала, это слишком явно показало бы мой страх перед ним. Я просто молилась, чтобы он больше не проявил ко мне мужского интереса, меня ведь убеждали, что никаких супружеских отношений между ним и сестрой нет! И слава богу, никакого сексуального прессинга по отношению ко мне больше не применяли. Джейсон не проявлял ни малейшего интереса. Я старалась не мелькать у него перед глазами. Все довольны.

Я вернулась на кухню, захлопнула ноутбук и посмотрела на вечерний Манхэттен: он мерцал и манил, подмигивая огнями большого города. Обещал, что здесь невозможно долго оставаться одному – слишком много людей, слишком много событий. Правда, мне в Нью-Йорке было очень одиноко: ни друзей, ни близких. Здесь я никому не нужна. Всего неделю в образе Дэйдры, а уже жутко хандрю. Именно поэтому ухватилась, как за спасительную соломинку, за предложение попечителей фонда «Благородная Америка», с которыми обедала в понедельник. Завтра состоится благотворительный завтрак в «Плазе»: цель – собрать деньги для детей-беженцев из африканских стран. Я буду разливать пунш и предлагать заполнить миленькие открытки – для кого они, правда, не ясно. Эти дети читать по-английски не умели, они, скорее всего, вообще читать не умели, но спорить не стала: если я смогу хоть что-то сделать, то сделаю. Мое желание поучаствовать встретили достаточно скептически – Дэйдра, очевидно, никогда интереса к благотворительности не проявляла, но жертвовала исправно – за то и держали в фонде. Еще за то, что один из учредителей – сестра Джейсона. С ней мне предстоит встретиться завтра…