— Уверен, брат? — с интересом спросил тот, кого звали Виль. Сори отмахнулся, устраиваясь за облачным столом, на котором мягко светился монитор.
Дворец короля эльфов.
Энгельберт метался по дворцу, не находя себе покоя. Вот уже две недели, как Саша покинула дворец, ухитрившись проскочить мимо охраны совершенно не замеченной. Даже дядюшка Джи не смог ничего сказать растерянному принцу — как такое могло произойти.
Иной раз принцу чудился ее легкий силуэт за очередным поворотом коридора, и тогда он переходил на бег, силясь догнать, окликнуть — но натыкался либо на испуганную служанку, либо и вовсе никого не находил.
Даже нянюшка Ланюшка не желала разговаривать с недавним любимчиком, посвятив все свое время воспитанию юной королевы и ее близнецов.
Королева воспитывалась прямо на глазах, становясь сумасшедшей матерью. Эд жаловался, что ему места в супружеской кровати уже не оставили: кругом погремушки, соски, пеленки, распашонки и прочий скарб. Про долг супружеский и вовсе речь пока еще не шла. Нянюшка с лекарем вкупе запретила и думать в эту сторону, пока малышам не исполнится хотя бы месяц. Мол, молодой матери надлежит прийти в себя от трудных родов, привести себя в порядок, вернуть былую красоту и стройность….
На него тут же насели было фаворитки, но…. не срослось почему-то. Эдвин вдруг воспылал к супруге любовью и решил не доводить супругу еще больше.
А она довелась таки. Леди Александра исчезла, оставив на усмотрение королевы проведение первого в мире показа мод. И молочный брат принца Энгельберта уехал, не пожелав слушать приказов Его Величества.
Тут король слегка лукавил. Отбытие Генри в отставку его даже порадовало. Поначалу. Надеялся, что без молочного брата он, как сюзерен, сможет повлиять на Энгельберта, повернув того в нужную сторону. Увы! И тут не срослось.
Залечивший побитую физиономию принц едва не устроил мордобитие монаршей особе, стоило тому лишь заикнуться о бале невест. Дескать, теперь он, Энгель, свободен от своей человечки, и может выбрать достойную леди эльфийского народа. Из рода, приближенного и выгодного трону.
— А это ты видел?! — грозно рявкнул принц, демонстрируя запястья обеих рук Его Величеству. — Я женат! Моя жена — леди Александра Первая. Так есть и так будет! А ты можешь идти со своим «слабо»….
Тут он местными идиоматическими выражениями подробно расписал маршрут, по которому надлежит идти Его монаршему Величеству, расставив в ключевых местах наименования трактиров, харчевен и борделей.
Эдвин Х впечатлился. Не столько тирадой, сколько видом багрово-красного левого запястья брата. Сквозь воспаленную кожу видны были движущиеся веточки и цветочки, которые и не думали исчезать. Наоборот — они занимали все больше места на руке принца — словно впечатывались не только в кожу, но в самую кость.
Он тут же кликнул лекаря. Лекарь прибежал, сломя голову. Долго вертел руку принца, прощупывая ее магически, но сделать ничего так и не смог.
— Надлежит подождать, Ваше Высочество, вытирая холодный пол с высокого чела, — бормотал лекарь. — Такой случай — всего единый за века существования нашей расы, описан в трудах Эльена, великого лекаря древности. Обида, нанесенная истинной паре. Даже не обида…. Нет-нет, совершенно точно…. Не обида…. А что именно — неизвестно, так как слово было вымарано с листов пергамента, и восстановить его не смогли.
— Ступай, если ничего сделать не можешь, — поморщился принц. Руку жгло.
Но еще сильнее жгла сердце черная ревность. Туманила мозг, затягивала черной пеленой глаза, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть.
Где Сашка? Что с ней? И самое страшное — кто с ней сейчас? Ладно, если названный брат. Он, Энгельберт, сразу понял, что Генри так поспешно бросился искать сестру. Нельзя же оставить девочку одну в незнакомом мире. И скорее всего, уже нашел. Энгельберт сомневался в умении жены путать следы. Не лесной же она эльф. Человечек. Маленький слабый человечек. Которому тяжело выжить в большом и опасном мире. А он, клявшийся стать ей опорой и защитой, мается во дворце, не имея возможности ринуться к ней сквозь время и пространство. Даже его маячки, поставленные еще в поместье, молчали — будто их никогда и не активировали.
Да еще и бывшие фаворитки — они же придворные дамы и фрейлины Елисабель — то и дело шныряли мимо покоев принца. И не только мимо покоев. Куда бы он ни шел — всюду натыкался на девиц, которых вдруг одолела эпидемия внезапных обмороков, подломившихся каблуков, потерявшихся браслетов, расстегнувшихся серег и порвавшихся ожерелий. И каждая так и норовила грохнуться если не в руки — то хотя бы на пол перед ним. В конце концов Энгель рассвирепел, и на очередную упавшую к его ногам фрейлину с потолка рухнула мало не бадейка ледяной воды. Фрейлина, мгновенно ставшая похожей на мокрую курицу, завизжала, перепугав охранников, замерших по бокам дверей в королевский рабочий кабинет. А принц еще и притопнул, пугая девицу иллюзорной молнией, блеснувшей из-под сапога.
— Энгель, мальчик мой, что ж ты так с фрейлиной неласково? — укоризненно покачал головой дядюшка Джи, вынырнувший из-за поворота. — Перепугал бедняжку.
Очередное идиоматическое выражение слетело с уст принца, кривящегося от нового приступа жжения.
— Ну-ну, малыш, успокойся, похлопал бывшего воспитанника дядюшка Джи. Оглянулся по сторонам, и поманил принца за собой в одну из потайных ниш.
— Ты это, Энгель, приди уже в себя, — строго сказал он. — Хватит черной бедой по дворцу метаться. Все с нашей девочкой хорошо. К ней братец с невестой заявились. И Генри с ними. Весточку прислал. Ланюшка было не велела тебе об этом говорить, ну, да ладно. Я ж тебя понимаю, малыш. Сам по молодости согрешил однажды. У нас вроде и не истинная пара, но Ланюшка-то моя, сам знаешь, жрица…. Тоже с такой болячкой месяц ходил, пока не простила. Зато потом и в голодный год на чужой лембас* не зарился. Тебе, конечно, хуже пришлось. Зато памятно будет. Давай-ка, я тебе сейчас перевязку сделаю, с мазью охлаждающей. Все полегче будет…
Действительно, руке стало полегче, зато в голове закрутились новые мысли — какой еще брат пришел к его жене? (Слова про невесту брата Энгель пропустил мимо ушей). Откуда взялся этот брат? Кто он такой?
— Ее брат, Григорий, — терпеливо повторил дядюшка, понимая, почему воспитанника корежит от одного упоминания о мужчинах возле жены. Любого корежить станет. Если ты здесь, а она вовсе даже неизвестно где.
О том, что развеселая компания неторопливо трюхает в карете к Огненным горам, дядюшка предпочел промолчать. Ибо нечего девочку преследовать. Пусть покатается, мир посмотрит. Глядишь, сердцем смягчится, заскучает. Уж если боги их брак не расторгли — значит, есть у мальчишки шанс. Да и не одна Сашенька. Братья в обиду не дадут девочек. И Сель обещался за ними присматривать. Это только для Генри и Сашеньки Сель обычный глуповатый мальчишка. Кому, как не дядюшке Джи знать, на что способен его ученик Сельвиль, бастард Эдвина IХ, прижитого им в те времена, когда королева — мать покинула мир. И не важно, что мать Сельвиля была старшей горничной. Отец-то король. Хоть и не признал мальчишку официально, но кое-какие меры предпринял. Собирался со временем и титул дать, но тут случилось то, что случилось, и свидетелей рождения бастарда не осталось. Кроме Джи и его супруги, нянюшки Лани.
Впрочем, о том, что он бастард старого короля, Сель не знал. И к лучшему. Незачем давать в руки бесчестных аристократов такие знания. Меньше знают — крепче спят. Истина, во всех мирах себя оправдывающая….
Саша
Ехала карета темным лесом,
За каким-то интересом.
Инти-инти-интерес –
Не ходите, девки, в лес…..
Катится наша карета, катится. По дороге, которая становится все больше похожей на бездорожье. А все почему — да потому что нет ее, этой дороги. Ладно, еще трава в рост не пошла, а то мы бы и вовсе никакой дороги здесь не нашли.
— Здесь птицы не поют, деревья не цветут, и только мы, как дураки, все топчем землю тут, — бормочет Гришенька, неспешно разводя костер.
