Увидев их караван, они стали потихоньку подтягиваться к их стоянке, предлагая свои незамысловатые дары земли — что им удалось сберечь.

Ближе к вечеру оставшиеся в живых жители поведали, что здесь у них стряслось. Сперва мимо их деревни быстро пронеслось всадников пятьсот — шестьсот, видимо, рассчитывая сходу смять заставу теро, но у них это не получилось. Потеряв большую часть отряда убитыми, незваные гости в отместку сожгли всю деревню.

— Плохая дорога стала! Редко кто ходит теперь, да и куда теперь идти — проход то завален. — жаловался пожилой крестьянин теро.

— Ну, мы то прошли!

— А да! И верно теперь глядишь, всё пойдёт своим чередом — обрадовался тот.

Никитин в отличие от него не был так оптимистично настроен, степняки в этот раз сумели вломиться на территорию теро большими силами. Тысяч пятнадцать-двадцать, да и сколько их там ещё за это время понабежало? Проход то открыт — хоть вся степь заходи!

Понятно, что большая часть этих ребят отправится сразу в столицу Висс-Ано, но вот что будет дальше, было пока непонятно. Смогут ли они прорваться в столицу? Перед ней им надо было ещё взять штурмом стену, которая защищала вход в долину.

Правда войско степняков вполне могла разделиться — одна часть будет осаждать проход в Висс-Ано а другая вполне могла отправиться грабить окрестности. Ну и само собой мимо Москвы они в любом случае не пройдут.

На следующий день передовое охранение напоролось на небольшой отряд кочевников, те с визгом кинулись в атаку рассчитывая задавить отряд Росо, но против арбалетов их маломощные луки не играли. Удрать удалось только двум десяткам кочевникам, остальные там и остались.

Побросав трупы в ближайший ров, и наскоро закопав землёй, караван поспешил вперёд. Никитин максимально сократил время стоянки в пути, что бы побыстрее успеть в Москву.

Вспыхнувшая война не пощадила те редкие деревеньки которые попадались им навстречу.

Иногда, то тут, то там, взгляд замечал одинокую фигуру или небольшие группы прежних обитателей этих поселений. Они издали наблюдали за ними, не делая, никаких попыток приблизится.

Сгоревшие хижины, раздутые трупы от которых тянуло мерзко-сладковатым запахом разложения, то же было на Земле, то же было и здесь. На ночь они копали ров и ставили полноценный частый частокол.

Сергей, как только начались редкие леса, и рощицы сразу же направил туда бойцов, что бы они возобновили уже опять порядком истощившийся запас кольев для палисадника.

Две ночи они провели относительно спокойно, а вот на третьей последней перед Москвой остановкой, на них в темноте попыталась напасть какая-то немногочисленная шайка.

Разбойники видимо хотели в темноте пошарить в фургонах, но собачки вовремя их заметили и лаем предупредили сторожей. Пятеро самых медлительных разбойников так и остались висеть на кольях, когда они заторопились обратно, остальным удалось уйти. Преследовать их не стали. На следующий день отряд должен был подойти к Москве.

Чем ближе отряд подходил к ней, тем мрачнее становился землянин и понукал идти вперед все так же неторопливо идущего быка, которого что бы он ускорил свой шаг, нужно было подгонять разве что дубиной.

Караван давно проехал поворот на проторенную ближнюю к Висс-Ано дорогу, но дороги как вымерли. Ни частых разъездов дорожной охраны, даже одиночные путники и те не попадались им навстречу за всё это время. Несколько раз, правда, им попадались обломки телег и фургонов, трупы их незадачливых хозяев лежали неподалёку.

В одном месте им даже пришлось ненадолго остановиться и столкнуть с дороги несколько опрокинутых набок фургонов, всё вокруг было густо истыкано короткими стрелами с костяными наконечниками.

Купцы видимо не захотели так просто расставаться со своим добром. Никитин насчитал сотню низкорослых трупов степняков лежащих тут и там вперемешку с более высокими трупами теро.

Никитин велел остановиться и закопать трупы купцов в братской могиле. Колтоп перед тем как тела положили в могилы, посмотрел за правым ухом покойников, там у всех теро мужского пола были небольшие татуировки рода.

На вопрос Сергея кто они, теро только молча, пожал плечами, сказав, что это не знатный род, но что он постарается передать их семьям весть о том, что они доблестно пали в бою и их кости упокоены надлежащим образом.

Десяток теро столпившись подле могилы, высокими голосами затянули свою молитву, остальные теро время от времени подпевали им. Молитва была краткой минуты на две.

Дождавшись пока теро разойдутся, Никитин поставил на могиле наскоро оструганный из двух жердей крест. Колтоп ничего не сказал ему, только молча, повесил на верхушку креста белый лоскут.

Фургоны вновь тронулись вперёд. Чем ближе продвигались они к Москве, тем всё более отчётливо становилось ясно, что случилось, что-то плохое. Самое плохое было то, что им навстречу не попался ни один из отрядов разведки из Москвы которые должны были, по идее, время от времени появляться здесь.

Угрюмое настроение их командира невольно передалось всем его воинам, давно минул полдень, а команду на привал так и не поступила — Никитин стремился побыстрее добраться до своего поселения. Ещё через три часа торопливого марша, наконец, начались дальние окраины их поселения.

Неожиданно тишину разорвали радостные крики — слева от дороги, к ним громко крича, с арбалетами в руках бежало трое бойцов. Колонна тут же остановилась, но Никитин, надрываясь, заорал, что бы продолжить движение без остановки, минуты спустя замершие было фургоны, вновь начали набирать скорость.

Землянин привстал на облучке, сунул в рот свисток, и издал два коротких свиста, что означало — подойти к нему. Бегущая троица тут же изменила направление и побежала прямо к нему. Он узнал в них тех бойцов, которые остались вместе с Медведем в Москве.

— Командир! — громко заорал один их них приблизившись к нему.

— Счастливчик! — ещё громче заорал другой.

Никитин, предвосхищая их вопли, поднял руку в приветствии:

— Здравствуйте бойцы! — громко крикнул он.

Троица тут же вытянулась перед ним на обочине дороге и слаженно и радостно проорала:

— Здравия желаем сэр!

— Ну, рассказывайте, что здесь у вас произошло пока меня не было?

Землянин спрыгнул с облучка, пожал, всем троим руки и вместе с ними пошёл рядом с медленно катящимся по дороге фургоном. К ребятам тут же со всех сторон начали подтягиваться с приветствиями бойцы, но Никитин рыкнул и велел всем идти по своим местам.

Народ, было, разбежался, но жажда услышать что произошло, оказалось сегодня сильнее дисциплины, и вскоре целая толпа следовала, за ними спереди и сзади жадно прислушиваясь к их торопливому рассказу и тут, же передовая новости по всему каравану.

Новости, которые они передали, были не такие уж весёлые, но самое главное было то — что их поселение уцелело.

— Много их тогда на нас напало… — тем временем вспоминал один из бойцов.

— Тысяча этих волосатых недомерков! Точно! Не меньше! — подхватил второй.

— Они все на лошадях были, так что тревогу мы поздно успели поднять, да и один отряд отправился тогда дорогу патрулировать! — вновь повел рассказ первый.

Никитин припомнил только одного, из всей этой троицы — его звали Кыч, он был с нашивками десятника. Лица двух других он припоминал, они пришли в отряд гораздо позже и фамилии или клички новичков, не отложились у него в памяти. Народу у него уже было изрядно.

— Да и положили мы их, немало — продолжил свой рассказ Кыч. — Тридцать полных рук этих ублюдков мы тогда закопали после боя! Хорошо еще, что нам купцы тогда подсобили, часть этих недомерков полезла тогда в торговые ряды их грабить. Эх! — в сердцах махнул рукой десятник

— Пожгли тогда много чего, — вступил в разговор третий боец — да и посевы вытоптали изрядно. Скотины много порезали!

— Так понятно. А сколько из наших погибло? — спросил Сергей.

— Десятка три народу погибло — нехотя ответил Кыч — Это считая что потом ещё пяток тяжело раненых умерло! Медведя тоже зацепило!