Весь зной и духота этого лета вылились в сильную грозу, которая застала меня на лошади. Дороги размыло, из-за дождя ничего нельзя было разглядеть. Я переждала сильный ливень под деревом и попыталась вернуться домой, но копыта моей Дэйзи увязли в грязи, и мы не могли сдвинуться с места. Моих сил не хватало, чтобы вытянуть лошадь, и меня начала охватывать сильная паника. Я крутилась вокруг себя, пытаясь углядеть хоть кого-нибудь, кто бы мог прийти мне на помощь.

Дэйзи увязала все глубже, и я проваливалась вместе с ней. Я кое-как выбралась из трясины, и побежала как мне показалось по дороге, молясь про себя хоть кого-то найти. Впереди я увидела человека, копавшего канаву. «Рабочий!» решила я, и бросилась скорее к нему.

Заслышав хлюпанье подошвы по лужам, человек обернулся:

- Леди Виктория?

Сквозь моросящий дождь я разглядела лицо лорда Гамильтона. Герцог был перемазан грязью с головы до ног.

- Вы заблудились? – спросил он и протянул ко мне свою черную руку.

Я отпрянула в ужасе. Я не могла поверить, что этот человек, который словно простолюдин копается в земле, станет моим мужем.

- Не прикасайтесь ко мне! - истерично завопила и крикнула ту самую фразу про деревенщину, которую я до сих пор не могу в точности воспроизвести. Настолько сильно омерзительный шок охватил все мое естество.

Я кинулась прочь, но очень скоро действительно заблудилась, так и не сумев отыскать место, где оставалась моя лошадь…

Я бродила не менее часа, продрогнув до самых костей, до тех самых пор, пока не наткнулась на знакомый холм, который вывел меня на дорогу к поместью. Дома я с неделю пролежала в постели с высокой температурой, отказываясь отвечать на расспросы о Дэйзи.

Как я потом узнала, на следующий после грозы день, к отцу заявился лорд Гамильтон. Он расторгнул помолвку, но какие причины он назвал отцу, для меня так и осталось тайной. Отец же ни разу со мной об этом не заговаривал.

Дэйзи нашли рабочие Гамильтона. Она увязла в трясине, так и не сумев выбраться…

Я осторожно вытерла слезы, стекающих по щекам и перевернулась на левый бок. Интересно, стань я женой лорда Гамильтона, миновало бы меня в этом случае проклятье?

Засыпая в такой поздний час, я меньше всего ожидала, что меня разбудят так рано. Даже в деревнях приличные петухи все еще видят десятый сон. Кажется, в такое время я обычно возвращалась домой после бала, и тем тяжелее мне было вставать. Но вокруг доносился шум собирающихся приступить к работе девушек, так что у меня не было выбора.

Спустившись при свечах в подвал, и перехватив завтрак буквально на ходу, мы получили задания от миссис Мэйсон.

- Лола, вымой пол в восточном крыле на втором этаже.

- Но там темно, - нахмурилась я.

- А свечи на что? Или хочешь лишиться еще одного месячного жалованья?

Впервые мне захотелось показать кому-то язык, как это часто любила делать моя сестрица Луиза. Сестры! На миг в сердце что-то защемило, но мне было некогда предаваться своим чувствам. Под недовольным взглядом экономки я отправилась выполнять худшее занятие из всех возможных.

Металлическая ручка ведра больно впивалась в руку, пока я несла его до второго этажа. Или, точнее будет сказать, пыталась нести.

- Спина болит? – заботливо поинтересовалась пробегающая мимо Лилли.

- Да, - и это фактически не было ложью. Болело все.

- Давай помогу!

Лилли ловко перехватило ведро и уже в следующую секунду донесла до этажа. Как хорошо, что есть Лилли. Вчера большую часть работы, порученной нам на двоих, выполнила именно она. Не понимаю, откуда в ней столько глупого рвения?

Оставшись наедине с ведром и паркетом, я не знала, как заставить себя начать. Как-то это было мерзко, опускать тряпку в воду, выжимать, протирать полы…

С тяжелым вздохом я аккуратно опустилась на пол, и принялась… раскладывать складки хлопкового легкого платьица, которое вчера мне вручила миссис Мэйсон для утренней работы. При этом у нее был такой вид, словно она отдавала мне во владение песцовую накидку, не меньше.

О, я была мастером раскладывать эти складки, словно картину. Так живописно у меня это получалось. Мне казалось, что я половину работы выполнила одним этим занятием.

- Доброе утро. Вижу работа кипит.

Над самой головой прозвучал ироничный голос Гамильтона. Неужто спать еще не ложился? Ни за что не поверю, что он поднимается так рано.

- Доброе утро, - чопорно ответила я, и замерла. Еще не хватало, чтобы он застал меня за мытьем полов!

- Я вам мешаю? – иронии не убавилось ни на тон. Забавляется!

- Да, - ответила довольно лаконично.

- Не буду вас тревожить. Хорошего вам дня, Лола, - он широко улыбнулся и был таков. Индюк напыщенный!

Очень скоро у меня заболели колени, а руки покрылись морщинами от воды. И кажется, я заработала мозоли от постоянного выжимания тряпки. И почему у его светлости такие огромные коридоры?! Глядя на себя, на свои прекрасные белые руки, которые сейчас выглядели как непонятно что, мне хотелось плакать. Мне хотелось бросить эту противную серую тряпку, уткнуться в колени и зарыдать.

- Как тебе новенькая?

Впереди была приоткрыта дверь. Оттуда еще раньше доносился тихий разговор служанок, но именно сейчас мои уши стали различать отдельные слова.

- Которая Лола?

- Да кто же еще?

И правда. Других новеньких я здесь не наблюдала. Но кажется служанки особым умом не отличаются. Или же это особый способ вести диалог?

- Нос задирает и строит из себя невесть что.

Я и есть невесть что! В смысле, я леди!

- Соглашусь с тобой, Молли.

Уж это имя я постараюсь запомнить.

- Непонятно только, как с такой внешностью она оказалась на таком приличном месте.

- Да уж понятно, как! Милорд любит красивых женщин. А тут, считай бесплатно. Она же ведь толком ничего не умеет.

- Поди в постели умеет.

Раздался приглушенный смех. У меня же было такое чувство, словно на меня вылили воду из ведра, которой я мыла эти полы. Жалкие сплетницы! Я была настолько обескуражена услышанным, что не заметила проходившую мимо миссис Мэйсон.

- Лола, поменяй воду. Разводы же останутся, - возмущенно зашептала экономка.

Я даже не стала спорить. Подслушанный диалог выбил меня из колеи. Безусловно, подслушивать считалось неприличным занятием. Но если обсуждают твою персону?

Выходит, что служанки считают меня кем-то вроде дамы легкого поведения? Если бы они только знали, как я на самом деле отношусь к его светлости. За своими мыслями я не заметила, как поменяла воду в ведре и вернулась обратно. Поистине, злость придала мне сил! Дверь комнаты, из которой доносился разговор, была закрыта, значит девушки уже ушли.

Как же не вовремя появилась миссис Мэйсон! Хотела бы я дослушать эти гадости до конца, а потом лично промыть их языки с мылом! Неслыханная дерзость, прислуга посмела меня обсуждать!

Я не была сильно сведуща в том, что должно происходить в спальне между мужчиной и женщиной. Знала только, что на репутации можно поставить крест, случись, что кто-то об этом узнает. Занятая этими мыслями, я с остервенением домыла весь холл восточного крыла.

На чем и можно было поставить крест, так это на моих коленях, когда я закончила работу. Закончила работу! Непривычно осознавать такие выражения у себя в голове. Будто бы я совсем другой человек.

Ближе к середине дня соизволили проснуться гости его светлости. И всем служанкам следовало переодеться в черную униформу с белым передником. Пока гости обедали, экономка наказала собрать все постельное белье и вывесить для проветривания. Мне до ужаса не хотелось прикасаться к простыням, на которых спали неизвестные мне люди. Это же не гигиенично в конце концов! Но Лилли, моя вечная соратница, с каким-то далеким для меня задором, управлялась со всем этим бельем, что я невольно следовала ее примеру.

Лилли воспитывалась в приюте, и уже в тринадцать лет ее направили служить у вдовы, которая не отличалась большим состоянием. А потому Лилли выполняла всю работу по дому одна, и на сон порой оставалось всего несколько часов.