Я старалась выглядеть возмущенной и оскорбленной подобным отношением, но Гамильтон кажется не разделял моих вполне закономерных чувств.

- Много слов, но мало действий. Вы считаете, что сделали все от себя зависящее?

Гамильтон смотрел мне прямо в глаза, как будто он знал обо мне такое, что мне самой неведомо. Мне было очень неуютно под его взглядом, но я подавила желание отвернуться.

- По-вашему этого не достаточно? – спросила я в ответ.

- По-моему вы пытаетесь отлынивать. Для той, что так жаждет вернуться к прежней жизни, вы не прикладываете усилий. Вы привыкли, что все достается просто.

- Не смейте меня учить! – его слова меня задели и очень разозлили, - Вместо того, чтобы одолжить необходимую мне сумму, вы мне мстите! Мстите за то, что я отказалась стать вашей женой!

Этот разговор назревал словно гной, растущий под раной. И кажется, я только что сковырнула корку. 

После моих слов наступила звенящая тишина. Гамильтон молчал. Молчала и я. Жалела ли я о сказанном? Возможно, в какой-то степени. Но с момента заключения этой унизительной для меня сделки, мысли о мелочной мстительности герцога не давали мне покоя.

- Я не испытываю к вам ровным счетом ничего. Вы мне давно не интересны, а потому в мести нет необходимости.

Гамильтон смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, практически не мигая.

Его слова больно ударили по моему самолюбию. Конечно, одним поклонником больше, одним меньше… И тем не менее, такая откровенность сильно задевала. Человек, утративший к твоей персоне интерес – намного неприятнее человека, не испытывавшего вовсе.

- Возможно видеть меня в подобном положении доставляет вам изощренное удовольствие?

Гамильтон ухмыльнулся и откинулся в кресле.

- Повторюсь, мне нет никакого дела до вашей личности. Напоминаю, что это вы, а не я, свалились мне на голову. Точнее под ноги, - буквально на секунду в его зеленых глазах засветилось тепло, но уже вскоре они вновь источали равнодушие.

- Тогда почему же…

- Леди Виктория, - произнес он усталым от нетерпения тоном, как будто вновь и вновь был вынужден объяснять одно и то же, - Я не одалживаю вам деньги, потому как считаю, что люди должны трудом зарабатывать свое благосостояние. Я сам живу по таким законам.

В голову ударило воспоминание. Мокрая от воды, налипшая к спине хлопковая рубашка. Деревянная лопата. Лицо и руки, перемазанные в грязи… Нет, мне определенно ничего не добиться от этого странного человека, с его странным суждением о жизни.

- Я надеюсь, вы меня поняли.

Я абсолютно ничего не понимала и отказывалась стараться понять. Мне хотелось поскорее получить эти злосчастные сто фунтов и больше никогда не иметь дел с герцогом Аберкорн. А посему приходилось переступать через себя:

- Разумеется.

- Я рад это слышать. Возвращайтесь к своим обязанностям. На вопросы миссис Мэйсон отвечайте, что понесли денежное наказание.

Я поднялась с места, готовая уйти, как:

- И еще кое-что.

Я чуть не застонала в голос. Что же это еще кое-что?!

- В присутствии другой прислуги, ведите себя как полагается горничной.

Я нахмурилась, ожидая какого-то разъяснения со стороны Гамильтона.

- Я не сторонник раболепия, но таковы уж порядки среди слуг. Привычки, приобретенные с годами… Ваше поведение не должно отличаться от их поведения, особенно при обращении ко мне. Иначе все решат, что вы здесь «на особых условиях».

Он сделал акцент на последних словах и мои скулы загорелись от возмущения. Этого мне только не хватало! Я молча покинула его кабинет, и только благодаря титаническому усилию воли, не хлопнула дверью.

По возвращении на кухню, я словила не менее дюжины любопытных взглядов. Если не больше. Считать мне не хотелось. Миссис Мэйсон здесь не было, и я не имела понятия, чем мне следует заняться.

За время моего отсутствия повара успели приготовить ужин, и по всему помещению витали аппетитные запахи жаркого, запеченного мяса и других блюд, повышающих слюноотделение. Лакеи сновали туда-сюда, вынося из кухни серебряные подносы с едой.

- Лола! Тебя не уволили?

Ко мне подбежала Лилли с обеспокоенным взглядом и куском хлеба в руках. Видно и у слуг сейчас ужин. В желудке заурчало.

- Нет. Лорд Гамильтон очень милостив.

- Это сущая правда! – искренне воскликнула девушка, так что на миг и я ей поверила, - Пойдем, у нас есть немного времени, чтобы успеть поужинать.

Мы присели за стол у дальней стены кухни. Никаким изяществом он не отличался. Обычный, сколоченный из досок, стол. Без скатерти. В тарелках были сыр, холодная курица, хлеб и отварные овощи.

- Тебя не уволили? – удивленно спросила одна из служанок, сидящих напротив. Помнится, она присутствовала при нашей стычке с миссис Мэйсон, но ее имя вылетело из головы.

- Нет, - отвела и принялась за мясо. Ничего вкуснее в жизни не ела.

- Нет? – переспросила другая девушка и переглянулась с первой. Мне не понравился этот обмен взглядами, словно служанки были не согласны с таким решением.

- И тебя даже не наказали?

Вопросы сыпались чуть ли не со всех сторон, отвлекая меня от важного дела. Вскоре появилась миссис Мэйсон и все разговоры разом смолкли.

- Лола?

Экономка растерянно хлопала глазами.

- Лорд Гамильтон принял решение не увольнять меня за это недоразумение. И лишил меня месячного жалованья, - напоследок добавила я.

Во взглядах многих засветилось одобрение.

- Что ж, - протянула миссис Мэйсон, - Наказание вполне справедливое.

Мне захотелось закатить глаза.

- Лилли, вместе с Лолой натаскайте угля в комнаты милорда. И в три гостевые комнаты на втором этаже. Первые по коридору.

- Сию минуту, - Лилли вскочила со своего места, и я обреченно поплелась за ней.

День вымотал меня настолько, что уже в полночь я вовсю зевала. Однако необходимо было дождаться, пока улягутся все гости, поскольку тем могли понадобиться свечи. И почему спрашивается, они сами не в состоянии их зажечь?

В горизонтальном положении я оказалась уже после полуночи. Тело ныло так, что я содрогалась при одной мысли о том, чтобы тащить на чердак ведра с горячей водой для купания. Подумать только, еще вчера утром я просыпалась в своей постели с шелковыми простынями и множеством самых мягких подушек, благоухающих лавандой. А сегодня засыпаю на койке, жесткость которой не умаляет соломенный матрас, накрываясь шерстяным одеялом, от которого чесалось все тело. Казалось за эти два дня произошло столько событий, что хватило бы на целую жизнь.

А ведь я могла быть хозяйкой этого особняка…

Несколько лет назад, в год моего дебюта в высшем свете, выдалось знойное, жаркое лето, совершенно не характерное для наших краев. Наша семья проводила время в родовом поместье. Среди лугов и лесов было намного свежее, чем в городе.

От духоты я спасалась тем, что надевала самую легкую из имеющихся у меня амазонок, взлетала в седло любимой лошадки Дэйзи, и неслась навстречу ветру. А потом я вдруг обнаружила себя невестой лорда Джеймса Гамильтона, герцога Аберкорн.

Мне было дозволено кататься в пределах наших земель, но я часто нарушала этот указ, несясь все дальше и дальше. На земли, принадлежащие Гамильтону. По всей видимости, именно в тот момент герцог и обратил на меня внимание. Иного объяснения у меня не было, ведь нас не представляли друг другу в обществе. Меня коробила мысль, что Гамильтон мог за мной наблюдать, пока я скакала на лошади по его полям, совершенно не подозревая о его присутствии.

Отец поставил меня перед фактом заключения помолвки. Самый высокий титул, возможность объединения наших земель в будущем. Это и еще многие другие плюсы, которые были мне озвучены. Воспитание диктовало мне следовать воле родителей, что я и сделала.

Пару раз мы прогуливались по парку нашего поместья. Я откровенно скучала, что не укрылось от его светлости, и его реплики все чаще окрашивались усмешками и замечаниями, наполненные сарказмом.