— Что я за эсса, если не могу навести порядок даже в своем доме? — рассеянно улыбнулся жених.
Уверена, что порядок он, в отличие от меня, организовать способен: нашлось бы желание, и «стихийное бедствие» начнет дисциплинировано ходить по струнке. Но вот желания, похоже, как раз не возникало.
— Нам налево, Солнце, — Исхард легонько потянул меня вслед за когтями, успевшими пройти половину коридора. — Матушка лично занималась убранством твоих комнат. Она просила передать, чтобы ты чувствовала себя как дома.
Я поставила в памяти зарубку: вечером обязательно поблагодарить радушных хозяек за хлопоты.
Северный эсса неловко улыбнулся, положил ладонь на ручку — вездесущую лилию — помедлил и открыл дверь. Отступил, пропуская. Неужели он… волнуется? Ему настолько важно, чтобы особняк мне понравился?
— Здесь очень… мило.
Я выдавила первое пришедшее в голову цензурное определение.
Плотные свинцового цвета шторы были раздвинуты, и сквозь стекло в комнату сочился тусклый зимний день. Все горизонтальные поверхности — низкая софа, тяжелые буковые кресла с ручками в виде голов драконов, круглый столик на спирали из слившихся в танце крылатых змеев, высокий буфет — скрывались за ажурной паутиной салфеток и скатертей.
Кружева висели даже на стенах! Белые нити растянулись на сером фоне, занимая все свободное пространство, оставшееся от многочисленных картин-миниатюр с цветами и пасторальными пейзажами, выполненными восточной кистью.
Приглядевшись, я поняла, что вязаные узоры повторяют фрагменты защитных и целебных заклинаний. Кто-то, вероятно, мать Исхарда, леди Аара, потратил прорву времени, чтобы связать все это. К сожалению, я не сумела по достоинству оценить чужих усилий: «паутина» напоминала мне о той, другой, что я сожгла в Подковке.
А еще в комнате тоже пахло лилиями — аромат духов Юнаэтры преследовал меня по всему дому, заставляя постоянно ждать подвоха.
— Я предупреждал матушку, что она перегибает палку, — вздохнул эсса, видимо, уловив неприязнь в моих глазах. — Если тебе не нравится, мы все здесь поменяем.
— Не надо, — поспешно качнула я головой.
Начинать знакомство с будущими родственниками, выказывая недовольство чистосердечным «подарком» свекрови, лучший способ сразу испортить отношения. В конце концов, меня никогда не волновало, как выглядит комната, в которой я живу — главное, тепло, сухо и чтобы паразиты не донимали. А учитывая весенний опыт ночевок под открытым небом, я только сильнее убедилась в своей любви к наличию кровли над головой. Правда те ночевки скрашивало присутствие…
Я закусила губу, отгоняя непрошеное воспоминание. Передернула плечами, сбрасывая призрачную руку.
Когда за ведущей в спальню дверью обнаружилась небольшая, но вполне обычная комната, мне едва удалось сдержать вздох облегчения. Балдахин над кроватью, правда, тоже оказался кружевным, но его легко сдвинуть в сторону или вообще незаметно снять.
Алис придирчиво обошла углы, вспрыгнула на постель, потопталась по одеялу и, одобряя, свернулась клубком на подушке.
— Это Кина.
Исхард тем временем представил девушку-горничную, что, судя по приоткрытой дверце, до нашего появления разбирала платья в огромном, вытянувшемся вдоль целой стены шкафу, а теперь стояла, согнувшись в почтительном поклоне.
— Она будет прислуживать тебе, пока ты находишься в моем доме. Если что-то понадобиться, спрашивай у нее без стеснения.
Меня до сих пор смущало, когда приходилось прибегать к чьей-то помощи в повседневных нуждах, а потому я старалась лишний раз не тревожить дворцовую прислугу, предпочитая одеваться и причесываться самой, а завтракать в общей столовой Южного Храма. В конце концов, всегда можно попросить Лоретту, хотя застегивать крючки на платье или выливать судно, наверно, все-таки неподобающие занятия для когтя.
Но со своими порядками в чужой храм не ходят, и если лорд Иньлэрт полагает, что мне нужна личная служанка, значит, примем как данность появление в моем окружении нового лица.
— Рада познакомиться, Кина.
— Для меня честь служить вам, эсса Ланкарра, — голосок у девушки оказался звонкий, приятный, а взгляд темно-коричневых глаз, когда она подняла лицо, живой и смешливый.
— Кина, будь добра, помоги Лоретте разложить вещи, — приказал Исхард, перевел взгляд на первого когтя. — Леди Сарисеэр, вы, вероятно, предпочтете остаться с эссой. Мерик, правильно? — уточнил Исхард у моего второго сопровождающего, тот нахмурился, кивнул. — Тебе приготовлена кровать в крыле стражи.
— Моя обязанность — защищать леди Ланкарра, — заметил алый. — Я хотел бы тоже находиться рядом со своей Повелительницей.
— В особняке Лаанаре ничего не грозит. Или ты ставишь под сомнение гостеприимство северного клана? Мое гостеприимство?
— Нет. Простите, эсса Иньлэрт, — коготь неохотно поклонился и вышел. Он явно остался недоволен приказом.
Исхард проводил уходящего стража холодным взглядом. Сбросив надменную маску, обернулся ко мне, со смущенной улыбкой развел руками.
— Давно мечтал это сказать. Добро пожаловать домой, Солнце.
Домой? Как странно звучит! Слово ассоциировалось у меня с садами Благословенного Дола: непобедимым бардаком в комнате, всепрощающей няней Вивель, нудными уроками приглашенных наставниц и беззаботными шалостями с друзьями. Я вспоминала Южный Храм: иссушающий жар, что несли самумы с барханов, аскетичность ученических бараков, суровую муштру старших целительниц и увлекательные беседы с сестрой под крышей центральной башни.
Но родовой особняк Иньлэрт в северной столице? Не верится, что затянутая кружевными тенетами комната и правда однажды могла бы стать для меня домом.
Если бы не Юнаэтра, организованное ею покушение и мое паническое бегство… если бы не встреча с Риком, сейчас я, скорей всего, была счастлива. Спокойно существовала в блаженном неведении, с радостью ожидая предстоящее торжество, призванное навеки лишить меня последней иллюзии выбора. Убежденная в правильности происходящего, без вопросов приняла бы цепи долга и предназначения, определенные сестрой и лиаро еще до моего рождения.
Верно говорят: меньше знаешь — крепче спишь.
Интересно, существует ли на свете зелье, забирающее память? Иногда кажется, лучше забыть минувший год. Двенадцать месяцев, триста шестьдесят дней с их встречами и разлуками, обретениями и потерями, страхами и надеждами, полученными болезненными оплеухами и коротким летним счастьем — проще их не помнить. Легче.
Но я не имею права. Даже не так. Я не хочу забывать.
Прикосновение, вернувшее выбившуюся из прически прядь за ухо, вырвало из водоворота мыслей. Чуткие пальцы задержались на моей щеке: на секунду я испугалась, что Исхард сейчас поцелует меня — но снежный лорд покосился на присутствующих женщин и отступил.
— Обживайся. Я зайду через час. Леди Иньлэрт устраивает торжественный обед по случаю твоего приезда.
Леди Иньлэрт? Я невольно вздрогнула, прежде чем поняла, что речь идет не о самой Вестнице, а «всего лишь» о Нихамаде, тете Исхарда и… матери Юнаэтры. Хаос! Запоздало появилось осознание, что мы сейчас в доме, где прошло детство и юность «меча»! В кругу ее семьи!
Когда-то, задолго до моего рождения, юная дщерь Иньлэрт бродила по этим коридорам, оставляя на богатых коврах едва заметные следы изящных туфелек и разрушая тишину звоном серебряного голоса, играла в саду между вековечных елей. Жила… в одной из соседних комнат или, может, даже в той, где теперь поселили меня!
Поздравляю, Лана! До тебя всегда доходило медленно, но это не лезет ни в одни рамки!
— Солнце, все хорошо? Ты выглядишь встревоженной.
— Просто переволновалась, — улыбка получилась слегка натянутой, но Исхарда она удовлетворила. — Встретимся перед обедом.
Дверь закрылась, я выдохнула: единственное проявление эмоций, которое могла себе позволить при двух свидетельницах. Да уж! Рок действительно любит пошутить! Есть некая злая ирония в том, что дом моего заклятого врага теперь должен стать моим домом!
