— Похоже, задавака ослеп от любви, если не замечает очевидных фактов. Впрочем, мне ли его осуждать?
Я не поняла, когда он успел приблизиться. Черная бездна в одно мгновение поглотила весь мой мир. Губы мужчины коснулись моих… сладкие, желанные, теплые. Как мне не хватало этого тепла! От наших свиданий с Исхардом неизменно веяло тяжестью долга, сомнениями, манерной бесчувственностью.
Руки Риккарда стянули с меня ставший лишним полушубок, свитер. Скользнули по спине, обнимая — сначала бережно, будто хрупкий сосуд, давно утраченную и вдруг нашедшуюся драгоценность, потом крепко, собственнически, до хруста в ребрах. Я поймала себя на мысли, что не возражаю… хочу, чтобы он продолжил. Близость, которой я постоянно страшилась с Исхардом, сейчас казалась единственно желанной и правильной.
Правильным?
Но ведь это не так! Иначе для чего были все предыдущие жертвы?! Помолвка с северным эссой, знакомство с семьей Иньлэрт и неприветливой снежной столицей?
Я попыталась вырваться, оттолкнуть мужчину.
— Я… Нет! Мы не можем! Не должны!
Вопреки опасениям, Рик остановился сразу, отодвинулся, оставаясь по-прежнему близко. Язвительно заметил:
— Помню-помню: у нас нет будущего. Но эта-то ночь может принадлежать нам? Секунду назад мне померещилось, что одна блистательная эсса не против разделить ее с изгоем, носящим ржавые клинки.
— Я… ты ошибся!
— Возможно, — мужчина внезапно толкнул меня в грудь, опрокидывая на спину, навис сверху. Задумчиво повторил. — Если девушка сама не знает, чего хочет, возможно, мне просто повести себя как злобный завоеватель и сполна насладиться захваченным сегодня трофеем.
— Ты не посмеешь!
— Проверим?
Рик лукаво прищурился. Губы мужчины требовательно впились в мои, превращая возмущенные возгласы в нечленораздельное мычание.
Какое-то время я еще сопротивлялась, а потом остатки разума сдались перед пьянящей горячей волной, растекающейся от живота по всему телу. Я и правда хотела бы разделить эту ночь, а утром уйти следом… в другое королевство, на край света да хоть бесправной пленницей к западным завоевателям. Сейчас, в этот самый миг помутнения рассудка, смогла бы даже бросить Предел, предать клан и друзей, вычеркнуть из памяти все принесенные обеты. Только лишь бы остаться рядом с ним — опорой, трофеем, игрушкой… кем угодно! Не думать о стремительно истекающем времени, о траурном звоне, что мерещился в завывании пурги…
…Колокол на центральной башне Южного Храма звучал, не переставая, оплакивая Песчаную кошку и ее храбрых воинов, павших в битве с Вестницей Смерти. Альянс победил, но какой ценой! Глухие размеренные удары неслись над пальмовыми рощами и ученическими бараками, гостевыми домами и караульными, уходили в замершие барханы — жизнь, кипящая в оазисе посреди Великой Пустыни, затаилась, спряталась, напуганная и смущенная всеобъемлющим горем, что вошло в древние стены из песчаника.
Тронный зал, задрапированный черной тканью, утратил привычное праздничное великолепие, превратившись в унылое безрадостное место. Свет, проникавший сквозь окна, падал на пол тусклыми пыльными пятнами. Плач скорбящих, подхваченный и помноженный эхом, метался под сводами попавшей в ловушку птицей.
Я оглушено брела между бесконечных рядов, желая ослепнуть, только бы не натыкаться взглядом на знакомые лица. Харил и похожие на волков двойняшки, которых я спасла в Подковке — подарила жизнь, чтобы затем отнять? Балагур Ольханд. Лоретта…
Крис.
У последнего ложа друга я задержалась на целую вечность. Внутри полыхало черное пламя, выжигая душу, превращая ее в безжизненную пустошь, не способную когда-либо более испытывать светлые чувства. Радость, счастье, веселье — отныне и навеки они для меня обратились в пустые слова. Возможно, слезы принесли бы облегчение, но безжалостный огонь забрал и их.
Рик, молчаливой тенью следующий за правым плечом, попытался обнять, заговорить. Что мне до глупых слов утешения?! Я равнодушно скинула его ладонь, пошла дальше.
Эсса Астра, возглавлявшая авангард, напоминала растрепанную изломанную куклу, которой поиграл и выбросил великан. Передовому отряду досталось сильнее всего.
Когти охраняли свою Повелительницу даже в посмертии. Два ближайших тела скрывались под плотными пологами — всей магии целительниц не хватило, чтобы придать мертвым благообразный вид. А вот начальника личной стражи Ралета тиа Кросвинг, несмотря на пересекающую лицо рану, я узнала. Говорили, он до последнего пытался спасти свою королеву, прикрывал собственным телом.
Сама Альтэсса лежала на возвышении, окруженная облаком желтых орхидей. Даже сейчас она выглядела величественно — в жреческом одеянии с ажурным обручем-венком на лбу и рыжим плащом распущенных волос. Внешне не тронутая ни тленом, ни гибельной магией, изуродовавшей ее защитников, сестра казалась спящей.
Каттера — бледный призрак в черном балахоне хранителей памяти — подняла пустой взгляд. Произнесла.
— Тебя там не было.
Под хлесткой плетью ее слов я попятилась, развернулась. Сорвалась на бег, в панике не разбирая дороги.
Коридор, лестница, переулок, сквер…
Укоризненные взгляды встреченных драконов били больнее камней.
Долг велел всем сражаться, но тебя, эсса, не было на поле боя.
Порыв ветра бросил в лицо горсть песка, заставив отшатнуться от края внешней стены. Рик схватил за запястье, притянул к себе. Гладил по спине, волосам, успокаивая, утешая.
— Ты не виновата в том, что произошло. Ты не виновата, Лань.
Я сердито вырвалась. Крикнула, выплескивая в короткий вопрос всю злость на собственную роковую ошибку, всю боль от неподъемного груза вины, который мне предстояло нести до конца жизни.
— А кто тогда?!..
— …Лань! Лань, тише! Успокойся, девочка! Все хорошо! Я пошутил. Прости дурака, глупая затея и зашла слишком далеко…
— По-поцелуй меня.
Рик растерялся, учитывая, что с этого все и началось, нерешительно коснулся моих губ, век, уже без прежнего страстного напора, нежно и едва дотрагиваясь — так мать успокаивает перепуганного ребенка. Дрожь постепенно отпускала тело. Видение тускнело, меркло, превращаясь в призрак несбыточного грядущего. Я не струшу, не отступлю.
— И что мне с вами делать? — донеслось от входа. — То ли казнить одного перебежчика за покушение на… ну, пускай будет, честь эссы, то ли зайти через полчаса, — Крис неприязненно оглянулся на дверь и с наслаждением устроился около очага, не спеша приводить в исполнение ни первую, ни вторую угрозу.
Мы спохватились, что Рик до сих пор находится на мне сверху. Поспешно отодвинулись друг от друга.
— Опаздываешь, — попенял меченый карателю. — Я уж думал, придется сдаваться эссе Исхарду и надеяться, что задавака достаточно рассудителен и выслушает меня, прежде чем отдать на съедение своим дворнягам.
— Ты-то сам почему задержался?
— Хотел убедиться, что все пройдет, как надо. Получилось?
Крис покосился на меня, неохотно признался:
— Частично. Гнездо кровопийц белобрысый зачистил конкретно, а вот выполоть сорняки в своем саду — дело посложнее.
— Не вычислил, значит?
Каратель качнул головой, Рик досадливо цокнул. Извлек ящик из угла, распутал тесемки у дорожного мешка. Занялся сортировкой вещей — что взять, что оставить.
— Пойдешь? Сейчас?
Рыжик смотрел за сборами со скептическим выражением лица. Непогода снаружи продолжала бушевать и, кажется, только усилилась.
— Нет. Подожду до утра, пока разъяснится и облава перекроет все щели, — язвительно отозвался меченый, брезгливо рассматривая какую-то гадость, вытащенную из ящика. Находка напоминала высохший трупик мыши-полевки, который дракон без сожалений швырнул в костер. — Прорвусь. Не впервой.
Крис закатал рукав и стянул с запястья пару браслетов.
— Возьми. Пригодятся.
От артефактов Рик отказываться не стал. Бегло проверил вещи, оделся, натянул рукавицы. Кивнул на прощание алому. Мне достался долгий изучающий взгляд — но так ничего не сказав, дракон вышел за дверь, чтобы раствориться среди сбивающего с ног урагана, ночной тьмы и слепящего снега.
