— А помолвки недостаточно?

— Клятвы — это слова. Слова без действия ничего не стоят. Ты ведь до сих пор не разделила с лордом Иньлэрт ни ложе, ни Небо.

«Домик в глухомани. Грохот падающей мебели. Лязг стали. Расползающаяся липкая лужа на дощатом полу… Отблески факелов. Черный металл решеток. Шелковая змейка удавки, скользящая между ловкими пальцами…Серая пыль порошка, медленно и бесследно растворяющаяся в глубине чаши».

Ланка, ты ведь знала, что от лиаро не удастся откупиться.

— Доказательства… будут.

— В таком случае вернемся, пожалуй, к Юнаэтре. Если истоки появления Вестницы — единственная информация, которую ты хотела узнать, я сильно разочаруюсь и решу, что зря доверил твое воспитание Харатэль.

А обманувшись в ожиданиях, лиаро оставят меня в покое? Размечталась! Если бы это решило все проблемы, я легко согласилась бы на роль бесполезной пустышки.

— На что способна Вестница? К чему мне готовиться?

— Убивать-оживлять прикосновением вы в обычной жизни вряд ли сможете, — обрадовал и одновременно огорчил дракон. — Скорее, речь пойдет о вероятностях. Ты возвращаешься в прошлое, чтобы исправить роковую ошибку и найти обходной путь. Она выбирает будущее, приближая худший вариант из допустимых.

А как же Марана? Я прикусила губу и не задала вопрос. Убить можно и не обладая редким даром. Достаточно, грубо говоря, взять бревно потяжелее или меч поострее и врезать со всей силы. Оракул жаждала смерти, и Вестница просто исполнила ее желание. А вот с Крисом Юнаэтре пришлось повозиться: среброкосая сражалась и выжидала, пока алый допустит ошибку. И то, что я видела в замке барона Красноземского, было всего лишь одним из вариантов развития событий.

Собеседник между тем продолжал.

— На грани прошлого и будущего существует настоящее. Цветок не вырастет, если не посадить семя в благодатную почву, но и пробившийся росток погибает от ранних заморозков.

— У нас утро поэзии?

— Без метафор жизнь как женщина без изюминки — пресная и не вызывающая ничего, кроме скуки.

— Мне нужна информация, а не пустые песнопения.

— Будь по-твоему, маленькая колючка. Кратко и по существу. Вы можете нейтрализовать уже активированные заклинания друг друга, и к каким последствиям это приведет, ведомо одному лишь Року, а ему тоже не ведомо… так что не советую заниматься «благотворительностью» и спасать погибших в ее присутствии. Но даже когда не прибегаете к дару, вы продолжаете притягивать: ты — жизнь, она — смерть. Непонятно?

Я покачала головой, и Веронар постарался объяснить доступнее.

— Представь мост над пропастью, по которому то и дело снуют люди. Он рухнет сегодня, завтра или через сто лет — никто точно не скажет. Если рядом находишься ты, мост продержится очень долго и развалится глухой грозовой полночью, когда все случайные путники отогреваются горячим элем в трактирах и носа не кажут за порог. Если рядом будет она, мост с громовым треском обрушит на дно ущелья королевский кортеж, несмотря на то, что накануне высочайшая комиссия излазила его вдоль и поперек и признала абсолютно безопасным.

Я промолчала, решив не ловить собеседника на нарушении слова — с «мостом» и правда понятнее.

— А всплески памяти крови тоже ваших рук дело?

Я заколебалась, но все же рассказала и про превратившуюся в настоящий бой тренировку с Риком, когда тело вышло из-под контроля, и о том, какую страсть пробуждали прикосновения Кагероса. Хуже врага внешнего только тот, что скрывается внутри тебя самой. Хорошо бы выяснить, каких еще подлянок мне ждать от памяти крови.

— Насчет вашего «сражения» Риккард угадал. Обычная защитная реакция — подобное редко, но случается, особенно во время эмоционально-магической нестабильности до и после первого полета, — без интереса отозвался собеседник. — Хотя полностью отрицать влияние дара нельзя: северный эсса долго пробыл с Вестницей, делил с ней Небо, и ее след мог сохраниться в его пусть и искалеченной Печатью ауре, на что ты и среагировала.

Дракона начала утомлять лекция. Похоже, он ждал от меня других, более занятных вопросов. Ничего, переживет. Неприятный разговор — малая месть за те оплеухи, что мне отвешивала судьба по вине хранителей памяти.

— С лордом Кагеросом дела обстоят слегка иначе, хотя твой дар тут тоже не при чем. Видишь ли, лиаро давно намеревались соединить рода Стэкла и Ланкарра. Дочь Альтэссы юга составила бы прекрасную пару Повелителю Запада, а это в свою очередь послужило бы укреплению отношений между двумя кланами.

Я вспомнила не терпящие непокорства, хозяйские приставания Альтэссы ветров, задохнулась от возмущения. Это уже слишком!

— Вы собирались выдать меня за Кагероса!

— Тебя или Харатэль, скорее даже, Харатэль, — смутить лиаро было невозможно. — Но учитывая обстоятельства, с замужеством твоей старшей сестры пришлось повременить.

Какое обтекаемое определение просчета! Хотелось бы посмотреть, как лиаро вынудят Харатэль стать чьей-то женой против ее воли! Интересно, Альтэсса вообще в курсе касающихся ее матримониальных планах или для сестры это станет таким же неприятным открытием, как и для меня.

— А юного лорда Иньлэрт признали более подходящей партией, — закончил Веронар.

— Все равно я не понимаю… почему мое тело так среагировало?

— Древние! Колючка, ты же изучала зельеварение, в том числе высшее. Неужели месяц, проведенный в Синскай, был потрачен впустую?

Неприятное ощущение — снова получить свидетельство, что за каждым твоим шагом следят и раскладывают на составляющие.

— Исследователи давно определили: чувства не более чем алхимические реакции в организме. Счастье, страх… страсть — все это итог взаимосвязи конкретных элементов.

И холодный полностью лишенный романтики ученый передо мной еще утверждает, что был влюблен в мою мать!

— Спасибо Ааре, действие зелья страсти я пару дней назад испытала на собственной шкуре.

— Зелья дают сильный, но, к сожалению, кратковременный эффект. Если не пить их регулярно, конечно, — Веронар сцепил пальцы в замок. — Неокрепшая психика дитя в утробе матери, да и младенца тоже, невероятно пластична и легко впитывает и запоминает любое длительное влияние извне.

Глупый вопрос. Могла бы и сама догадаться, если уж лиаро создали «меч» и «ножны», то заложить симпатию между двумя драконами для них легче легкого. Было бы желание и полное отсутствие морали и совести.

— Смотрю, вы не стесняетесь в методах.

Веронар укоризненно качнул головой.

— Мы вернулись к тому, с чего начали, колючка, — дракон полностью утратил наносное благодушие, похоже, мое упрямство все-таки надоело хранителю памяти. — Цель лиаро, главная и единственная, — выживание кланов, сохранение магии Древних, — на мгновение сквозь скуку проклюнулся азарт. — Мы улучшаем сорта растений и породы животных. Выводим плодовые деревья, дающие по три урожая в год. Овощи, устойчивые к заморозкам. Лошадей, способных скакать без устали по несколько часов кряду.

Лорд Харэнар слегка наклонился вперед.

— Но едва речь заходит о людях и драконах, наступает отторжение. Как думаешь, почему? Я отвечу. Причина — банальный страх. Инстинкт самосохранения. Никто не поручится, что он или его близкие, друзья не станут мусором, отброшенным эволюцией.

— Не боитесь сами оказаться хламом!

— Все может быть. Когда это время наступит, там и будем решать, — равнодушно согласился дракон, снова теряя интерес и глядя куда-то за мое плечо. Кивнул сам себе. Перебил, осекая дальнейшие возражения. — Прости, chinito. С детьми иной раз забавно поболтать, но наше время закончилось. Пора заняться делами.

Рядом упала тень: я даже не заметила, когда в комнате появился посторонний! Предметы поплыли перед глазами. Заклинание сна? Хаос! Надо же было потерять бдительность!

Мгновенно потяжелевшая голова устремилась навстречу расшитой бахромой подушке.

***

— Разве тебя в детстве не учили, что подглядывать нехорошо?