Дамнат запнулась, смотря отсутствующим взглядом на собственные пальцы, ласкающие струны, точно не понимая, чем они заняты. Но почти сразу заговорила вновь, мимолетно сменяя мелодию со спокойной на тревожную.

«Там где есть свет, обязательно найдется и тьма.

Мерзкое чудище, порождение кошмаров Морок задумал украсть улыбку Сарии. Погасить солнце человеческой души. Безжалостным врагом ворвался в мир ее снов, чтобы терзать гнусными видениями, унынием и страхом и, лишив любого светлого чувства, обратить цветущие сады в топь безнадежности.

Не удалось чудовищу совершить задуманное зло. Нашелся у Сарии заступник — ее друг Алессо, что с детства был тайно влюблен в девушку.

Каждую ночь приходил Морок. Неизменно на его пути вставал доблестный рыцарь. И содрогался мир снов от жестокой сечи. Но хоть было коварно, многолико и сильно чудище, не могло оно одолеть защитника и отступало перед рассветом.

Пробуждаясь утром, Сария счастливо улыбалась наступившему дню, не боясь, что он может обернуться последним, не ведая о яростной и незримой битве, которая, не задевая, бушевала округ. А защитник ее устало улыбался в ответ, скрывая полученные раны.

Ни словом, ни жестом не показывал Алессо любимой, как ему трудно и больно. Знал, будет та искренне тревожиться за него, слезно просить отступиться. Сама отдаст себя во власть чудовища, пожертвует собой, лишь бы не страдали другие.

Больше смерти боялся рыцарь, что погаснет волшебная улыбка Сарии. И потому молчал.

Много раз сражались Морок и Алессо, сотни ночей длилась их битва, и все-таки сумел рыцарь победить чудовище, окончательно уничтожить его. Но и сам был ранен ударом ядовитых когтей. И погиб».

В комнате надолго повисло траурное молчание, в котором затухали последние ноты.

— А дальше? — спросил Исхард.

— Дальше? — удивленно отозвалась Селена, хотя все поняли, этого вопроса бард и ждала. — У нашей притчи есть две известные концовки. Одни сказочники говорят, что Сария узнала о победе над чудищем Мороком и долго оплакивала гибель храброго Алессо. Бесчисленные дни горьких слез навсегда лишили ее беззаботной волшебной улыбки. В иной версии этой легенды девушка, не встретив утром друга, подумала, что отправился тот в путешествие за край света, как временами происходит с рыцарями, когда их позовет ветер странствий. Она вспоминала его, скучая — с каждым годом все реже и реже — пока образ Алессо не стерся из памяти окончательно. Эти лжецы утверждают, что Сария удачно вышла замуж, счастливо и спокойно прожила жизнь, до самого последнего дня легко и открыто улыбаясь.

Дамнат отодвинула замолчавшую лютню и поинтересовалась, ни на кого не глядя, в пустоту:

— Какое завершение истории, по-вашему, более правильно?

Оба несправедливые! Разве хотел Алессо, чтобы его возлюбленная грустила о нем? Ведь он молчал, сражался и погиб, желая одного — сохранить солнечную улыбку девушки. Слезы Сарии обесценивали жертву рыцаря, делали ее напрасной.

Но и пребывать счастливой в беспечном неведении, даже не догадываясь, что за твою беззаботность заплачено чужой жизнью, — неужели это правильно? Забвение — награда, которую заслуживает подвиг Алессо? Разве способен кто-то согласиться с этим?!

— Какой бы конец истории выбрали вы, эсса?

Теперь Дамнат требовательно смотрела на меня.

Ответить я не успела.

— Естественно, первый!

Звон хрустальных колокольчиков пронёсся по вспотевшей спине ледяными мурашками, вырывая из сферы гипотетических проблем в мир настоящих. Я медленно обернулась. У двери, пряча дерзость в холодно-голубых, как у ее кузена, глазах, ухмылялась Юнаэтра.

Секунду спустя я осознала свою ошибку: явившаяся девица была значительно моложе — несовершеннолетняя, лет тринадцать-четырнадцать, почти дитя.

— Опаздываешь, Павайка, — упрекнула дочь Нихамада.

— Прошу прощения, матушка. Я же не могла появиться перед братом Исхой в неподобающем виде, а нянюшка копалась как сонная муха.

Девица уверенно направилась к свободному креслу. Но в последний миг изменила траекторию и… села на колени к северному эссе, обнимая и чмокая в щеку. Капризно протянула:

— Ты так долго отсутствовал, что я успела соскучиться.

В комнате воцарилась напряженная тишина.

— Павайка, это сейчас неуместно, — Исхард, растерянный выходкой кузины не меньше меня, неуклюже оттолкнул ее.

— Мне нужно спрашивать разрешение, чтобы обнять любимого брата?

Обида на хитрой мордашке выглядела почти настоящей, если бы не лисья усмешка, нет-нет, да проскальзывающая на губах девочки. Интересно, она сама решила устроить спектакль или кто-то подучил?

Селена, вольготно откинулась на спинку кресла, наслаждалась бесплатным развлечением. Нихамада поджала губы. Даже благодушное лицо Аары на одно мгновение почудилось мне просто маской, за которой скрывается злобное жестокое чудовище.

Что я делаю среди этих аристократичных гарпий?!

— Павайка, ты ведешь себя неподобающе перед гостьей.

В ответ на выговор матери девчонка изобразила удивление, только теперь «замечая» меня. Слезла с колен северного лорда, склонила голову.

— Добрый вечер. А вы к нам надолго?

— Эсса Лаанара, мне право жаль, что вы стали… свидетелем этой безобразной сцены. Моя дочь еще молода, и ей не хватает хороших манер. Понимания, что допустимо в текущей ситуации, а что — нет, — в янтарных глазах не было и намека на сожаление, наоборот — вызов: как поведет себя чужачка? — Павайка, извинись немедленно!

— Простите… эсса, — уткнувшись взглядом в пол, послушно повторила девица за матерью.

— Ничего страшного.

Кажется, понимания, что допустимо, а что — нет, не хватает мне самой: судя по довольным выражениям лиц леди Иньлэрт и ее дочери, эту проверку южная гостья не прошла. Интересно, а как я должна была отреагировать? Устроить в первый день знакомства скандал? Влепить неучтивой нахалке пощечину? Предложить отправить к Райле в Синскай: «Я знаю одну старую леди, которая успешно прививает манеры подрастающему поколению».

Вероятно, лучше обратить все в шутку, но язык внезапно онемел, не находя нужных слов. Собеседники молчали, чего-то ожидая, и даже обычно болтливая Дамнат не спешила разрядить ситуацию новой историей.

Мда. Совсем не так мне виделось знакомство с родственниками Исхарда. Честно говоря, я вообще слабо представляла это событие. Волновалась, но думала, все окажется проще.

Оценивающие взгляды. Фальшивая вежливость Нихамады, за которой явственно проступала неприязнь. В противовес ей дружеская бесцеремонность Аары: даже после знакомства с одной болтливой охотницей, чтобы допустить человека близко, начать доверять ему, мне по-прежнему требовалось время. Навязчивое внимание Дамнат, ее притча о Сарии и Алессо, пространные разговоры о смерти — складывалось ощущение, Селена издевается надо мной, так тонко и изящно, что я даже не всегда могла заметить.

Откровенная провокация Павайки стала последней каплей.

Мучительно захотелось очутиться как можно дальше от голубой гостиной и ее обитателей. В Храме Целителей. В Благословенном Доле. На худой конец, сойдет и оплетенная кружевами спальня наверху, и даже промозглые зимние сумерки за окном. Мне требовалась небольшая пауза, немного тишины, чтобы перевести дух и осмыслить прозвучавшие слова.

Но если я сейчас извинюсь и уйду, это примут за бегство.

Спас меня слуга. Молчаливый грилье, поджаривающий на вертеле дичь, которого я в какой-то момент стала принимать за еще один предмет интерьера, подошел к Ааре с вопросом.

— А наша аппетитная свинка уже готова, — та вскочила, словно тоже искала предлог, чтобы закончить затянувшийся разговор. И за эту неожиданную, пусть и невольную помощь я была ей благодарна. — Духовная пища, конечно, прекрасно, но одною ею не насытишься. Так что прошу всех пожаловать к столу.

***

Не спалось.

Чужой дом, чужая комната, чужая кровать.