– Ты всерьёз считаешь меня ненормальной? И считаешь, что мне надо полежать в психушке?
– Ну зачем лежать? И у меня не психушка. Так рассуждают жертвы предрассудков. У всех бывают сложности и неприятности, и иногда нам нужно, чтобы кто-то просто побыл рядом… Обычно эту миссию мы возлагаем на своих друзей, но иногда их не бывает рядом в нужный момент. Так бывает. И тогда людям помогают врачи. Ты ведь к врачу иногда ходишь?
– Ну, хожу…
– Психиатр ничем от обычного врача не отличается. И тот курс, о котором я говорю – всего лишь лечение музыкой, цветом, плюс немного успокоительного – мята, ромашка, ещё кое-какие травки. Так что твои опасения совершенно беспочвенны.
– В твоей клинике лечат музыкой? И цветом? Ты это серьёзно? Никогда не думала, что так можно лечить!
– Можно, и поверь мне, довольно успешно. Кстати, древние греки лечили именно так. Например, у Пифагора была целая система лечения музыкой: для каждой болезни существовала своя мелодия. А ещё известен случай, когда одной только музыкой тот же Пифагор предотвратил убийство в состоянии аффекта.
– Разве Пифагор был врачом? Он же был математиком. По-моему, ты что-то путаешь.
Конечно, что-то по философии они в институте проходили, но всё, что могла вспомнить Вика – это теорема Пифагора из школьного курса геометрии.
– Да нет, милая барышня. Пифагор был величайшим учёным, математиком – в том числе, философом, мистиком, социальным реформатором и много кем ещё. На самом деле это он был самым великим ученым Древней Греции, да и самым популярным тоже, остальные так и не смогли даже дотянуться до его уровня. Сейчас, увы, его имя ассоциируется лишь с известной теоремой, хотя такое принижение заслуг величайшего Мастера в истории человечества несправедливо.
Вика удивилась. Дело было даже не в том, что Константинас знал про древнегреческого философа что-то, чего она не знала. Он говорил о нём с таким неподдельным восхищением! Всё это никак не вязалось с тем обликом невозмутимого и хладнокровного почти рыцаря, который сложился у Вики за эти несколько дней знакомства.
– Откуда ты столько знаешь?
– Мне положено, я же доктор медицинских наук, – усмехнулся Константинас. – Но давай вернёмся к нашему разговору о лечении музыкой и цветом.
– И как же проходят такие сеансы – лечения музыкой и цветом?
– Если хочешь, можешь прийти ко мне в клинику – на экскурсию. Кстати, можешь и сама узнать, что это за лечение – на самой себе. По крайней мере, будешь абсолютно точно знать, что это такое и заодно – наконец успокоишься, будешь спать нормально, и не будет болеть голова. Ведь приступ головной боли может повториться. Конечно, если ты не хочешь… Я не настаиваю, дело твоё. Но ты можешь прийти в любое время, когда решишь.
Естественно, Вике было интересно, но быть клиентом психотерапевта? Это уже слишком! С другой стороны, может, ей действительно стоит немного успокоиться? Столько всего произошло, а нервы – они ведь не железные…
– И в чём же заключается это лечение?
– Давай мы договоримся так: когда у тебя будет время, ты мне позвонишь, и я за тобой заеду. Покажу тебе свою клинику и всё расскажу. Не бойся, буйные психи по коридорам не бегают. Их у меня нет. Посмотришь, и сама решишь, что именно тебе подходит больше, и когда ты хочешь начать курс терапии. Так тебя устраивает? И кстати, чтобы ты не думала, что я так клиентов себе ищу… Я не говорю о платных услугах. Я не оказываю платных услуг друзьям, а уж тем более женщинам, которые мне нравятся.
– Я поняла. Я потеряла твою визитку…
Рассказывать, каким образом она её «потеряла», Вике почему-то не захотелось. Через пару мгновений Константинас протянул ей визитку. Визитка была не совсем обычной: какие-то треугольники, звёздочки, цифры… Вика не ожидала столь явных проявлений любви к геометрии от врача-психиатра. «А мне казалось, что математика и психиатрия – вещи друг от друга далекие, – подумала она. – Наверное, дизайнер попался слегка со странностями. Хотя выглядит вполне прилично, но это как-то… неожиданно…»
Вике хотелось ещё поговорить, но Константинасу позвонили, он извинился и ушёл, пообещав зайти на днях.
Недопитый кофе остывал в чашке. Вика вдруг вспомнила, как лет десять назад они с девчонками гадали на кофейной гуще. Смешно, конечно, только всё, что они тогда нагадали, сбылось. Тогда Вика решила, что гадания сбываются, но, став постарше, поняла, что всё это – просто совпадения. Кто-то увидел то, что хотел увидеть, не зря ведь говорят: «человек видит только то, что хочет видеть». Кто-то, «увидев» какие-то знаки, просто настроился на ожидаемые события, откорректировав таким образом свою судьбу в соответствии с «предсказанием».
Забавная мысль – погадать на кофейной гуще – пришла в голову Вики. Она улыбнулась. «Вспомнить бы ещё, как это делается…» Вика поставила чашку с остатками кофе на блюдце вверх дном и трижды повернула её по часовой стрелке. «Сейчас посмотрим…» Внезапно из соседней комнаты послышался грохот. Вика вздрогнула от неожиданности, и чашка сама собой выпала из рук. Раздался звон бьющейся посуды. От чашки остались лишь мелкие осколки… От того, что она разбилась, словно не желая рассказывать о будущем, Вике стало вдруг как-то не по себе.
В дверях тем временем показалась рыжая кошачья морда, и Вика, поспешив хоть как-то отвлечься от внезапно захватившего все мысли неприятного чувства, отправилась проверять, что же натворил Базилио.
Забытая Ритой книжка про масонскую ложу и какие-то тайные мистерии лежала на полу, видимо, кот её уронил. И как только он умудрился залезть на полку? Хорошо, что она не рухнула вместе с котом и всеми книгами. Вика пролистала книжку. Там было что-то про тайные знания, союз посвященных и прочую ерунду.
У Риты вообще были довольно странные вкусы в том, что касалось литературы. Её интересовали древние знания, мифы, сказки, древняя история. Как-то Ритка рассказывала ей, что в сказках содержится знания древних магов, которые они передавали своим потомкам, но знания эти закодированные и расшифровать их до сих пор никому не удается. Они тогда поспорили, и с тех пор на эту тему разговоров не заводили.
Внимание Вики привлекла небольшая картинка, отчего-то показавшаяся ей знакомой: человеческий глаз в треугольнике. В книге было написано, что это – символ масонов. Масонская ложа её никогда не интересовала, и этот символ она нигде видеть не могла, но всё же был он на удивление знакомым… И она вспомнила: лет пять назад Вика была в Питере. На одной из экскурсий по тайным местам Питера, на которую её затащила Рита, им показывали точно такой же символ. Совпадение было довольно неожиданным, и в голову даже пришла мысль, видимо, навеянная всеобщим помешательством на всяких реинкарнациях и прошлых жизнях – о том, что когда-то… в прошлой жизни, она могла быть в каком-то тайном обществе. Мысль была смешная и чудная, и, посмеявшись, Вика закрыла книгу и поставила на полку.
Кота по справедливости надо было бы наказать: залезать на книжные полки было запрещено строго-настрого, однако у Вики не было настроения ругаться. «Ладно, на этот раз сделаю вид, что ничего не заметила, но в следующий раз тебе попадёт!» – решила она.
Зайдя в комнату, Вика увидела, что Базилио снова совершил очередную пакость. Он залез на стол и пытался что-то съесть. Этим «что-то» была визитка мага, которую кот пытался сгрызть.
– Уму непостижимо! Ты же бумагой не питаешься!
Вика отобрала клочок бумаги у кота, и тот, жалобно мяукнув, пулей вылетел из комнаты, решив убраться подобру-поздорову. Визитка, конечно, пострадала, но незначительно. Вика убрала её туда, где Базилио не смог бы до неё добраться, и попыталась найти кота, однако тот, прекрасно осознавая всю тяжесть совершенного им преступления, где-то скрывался, пытаясь избежать наказания. «Ну ладно! Есть захочешь – вылезешь!» – подумала Вика.
При дальнейших размышлениях фактически данное обещание зайти в гости в клинику слегка насторожило её.
Обещания она давала редко и неохотно, но делала всё возможное и иногда – невозможное, чтобы сдержать данное кому-нибудь слово. Из-за этой не вполне понятной ответственности Вика не раз попадала в неприятные ситуации, и со временем научилась никому ничего не обещать. «Но ведь я ничего не обещала? Я только посмотрю, и всё… – успокоила она себя. – В конце концов, я же не его пациентка, и с головой пока, по крайней мере, у меня всё в порядке.»
