Признаться, я уже как-то думала о том, чтобы снова сменить род деятельности. Но останавливало две вещи: во-первых, я не знала, чем бы мне на самом деле хотелось заниматься, а во-вторых, я не была уверена, что мы продолжим видеться с Авдеевой с той же регулярностью. И она явно будет не в восторге, если я скажу о том, что увольняюсь. Поэтому я пока отложила эти мысли, просто наблюдая за женщиной, которая с удовольствием пила вино и рассказывала мне о каком-то московском руководителе, который напился на банкете в самый последний день и порвал штаны прямо на толстой заднице, когда танцевал вприсядку.

И когда она засмеялась своим особенным смехом, который буквально ласкал мои барабанные перепонки, когда ее глаза светились от удовольствия, когда она была такой вот расслабленной, без своей обычной брони и маски сильной и независимой женщины, я поняла, что влюбилась по самое не хочу. Что я просто сижу и смотрю на нее со слепым обожанием. И она может говорить мне угодно, хоть о температуре плавления золота, я буду слушать, развесив уши, просто потому что это говорит она.

И я поняла, что просто не в состоянии сдерживать себя, просто не могу. Раненой птицей слова бились в груди, пытаясь вырваться на свободу, подгоняемые каждым ее движением и жестом. И когда она заканчивала свой рассказ, я просто не выдержала.

— … и когда его уводили охранники, он…

— Я люблю тебя, — вырвалось у меня в середине ее фразы.

Авдеева так и замерла с открытым ртом, прерванная на полуслове. Медленно перевела на меня взгляд, а ее брови чуть приподнялись.

— Ох, — выдохнула она еле слышно, а я нервно улыбнулась.

— Немного не вовремя, да? – пробормотала я, опуская взгляд на свои руки, что держали бокал.

— Ну, неожиданно точно, — также на выдохе произнесла она.

— Я… Я знаю, просто… Поняла, что хочу это сказать. Просто. Не для того, чтобы ты что-то ответила, а просто потому что… — ее губы накрыли мои, также прервав на полуслове.

Медленный, тягучий, глубокий поцелуй пожирал мой разум, как огонь сжигает сухую траву. Пара секунд – и я уже полностью в ее власти.

Делай со мной, что хочешь, только будь рядом.

Пока она укладывала меня на спину, усаживаясь сверху, я четко осознавала, что пришла к тому, что мне не нужно слышать от нее ответные признания. Мне нужно только одно – чтобы она была рядом. Эта была какая-то сладкая боль, какой-то чистой воды мазохизм, потому что я действительно просто хотела ее рядом. Пусть она не будет любить меня также, пусть. Если я буду знать, что она со мной, этого мне будет достаточно. Уже достаточно. Я хотела, чтобы она была моей. По-настоящему моей, не только телом, но и душой, мыслями, ее мыслями. Чтобы она сама поняла тот факт, что она – моя.

***

В воскресенье мы полдня провели вместе, даже прогулялись в парке. Пока не пошел дождь. Потом зашли в какое-то кафе, где выпили горячий кофе с коньяком. А потом она отправила меня к себе, сладко поцеловав на прощание.

Я летела домой, как на крыльях, стараясь не произносить мысленно фразу, что я полная идиотка, которая готова отдать все ради женщины, которая сама не знает, нужно ли ей это.

Но я была готова. И я была готова ждать.

***

В понедельник Авдеева собрала наш отдел, чтобы похвалить за хорошие показатели, а также сообщила, что выпишет всем небольшие премии. Все, конечно, обрадовались, тем более что зарплата была на носу. Такой сюрприз не мог не радовать.

Пока она рассказывала новости с того съезда, на котором была, я, не отрываясь, пялилась на ее бедра. Авдеева была в новом костюме, который ей очень шел. И когда в середине своей речи она посмотрела на меня, то даже запнулась, такой животный взгляд у меня был.

Когда официальная часть была закончена, все начали расходиться, чтобы вернуться к работе. Надежда Викторовна прошла мимо меня и незаметно проговорила:

— Ко мне в кабинет.

Я удивилась, потому что в середине рабочего дня она редко звала меня к себе – мы обе еще помнили тот случай с Сергеем, из-за которого я чуть не сломала руку. Но, естественно, послушно направилась следом, выждав для приличия пару минут.

Когда я вошла, то Авдеева сама захлопнула дверь и закрыла ее на ключ.

— А если… — начала было я, но женщина уже схватила меня за руку, потащив на диван.

— Сергея сегодня нет и не будет, — она толкнула меня в плечо, заставив сесть.

— Хорошо, — я облизнула губы, и мои зрачки расширились, когда она провела руками по бедрам, на которые я пялилась в течение всего ее выступления. – Святые угодники, — прошептала я, когда женщина чуть задрала юбку, приподнимая.

— Меня с ума сводит, когда ты так смотришь на меня, — пробормотала она, усаживаясь сверху.

Я медленно провела пальцами по ее спине, опускаясь к ягодицам. Авдеева прикрыла глаза и слегка вздрогнула, выгибая спину. Ее юбка уже была где-то в районе талии, а основной преградой к цели оставалось только белье – она почти всегда носила чулки вместо колготок.

Но я не хотела спешить. Неторопливо, медленно, я провела пальцами между ее ног, чуть касаясь белья. Она снова вздрогнула и попыталась опустить бедра, чтобы соприкоснуться с моей рукой сильнее. Но было еще слишком рано.

Языком проведя от ее уха, по шее спустилась к ключице, вдыхая аромат ее духов. Этот фруктовый запах с нотками цитруса… «Rubeus Milano» — как я в воскресенье успела прочесть на красном флакончике странного вида, перед тем как мы вышли из квартиры.

Ради интереса я загуглила, сколько они стоят. Думала, может, когда-нибудь решу их ей подарить. Например, на день рождения – он у нее совсем скоро – в ноябре. Но увидев цену, мои глаза округлились, и я поняла, что свою любовь подарить ей будет в разы дешевле.

Но этот аромат сводил меня с ума, как и она сама. Поэтому я глубоко вдохнула, наполняя легкие ее запахом, и прижала женщину ближе к себе, продолжая периодически касаться пальцами внутренней стороны ее бедер.

Авдеева наклонилась и поцеловала меня. Глубоко, страстно, прикусывая губы, потому что пыталась заставить меня коснуться ее сильнее. Но я не поддавалась. Проводила между ног и снова убирала руку. В итоге она не выдержала и, выдохнув через нос, прошептала:

— Черт, коснись меня там… Пожалуйста, я больше не могу.

Я молча отодвинула ее белье и легко провела пальцами, шумно выдохнув, когда поняла, насколько она мокрая.

— Пожалуйста, — она почти скулила.

А я почувствовала себя всесильной. В такие моменты она была в моей власти, и я могла делать с ней, что угодно. И меня это заводило, будоражило сознание, заставляло хотеть ее еще больше. И заставляло желать, чтобы она подчинялась.

Поэтому я чуть отодвинулась, чтобы посмотреть ей в глаза. Она не сразу их открыла, но когда ресницы раскрылись, то было ощущение, что она пьяная. Взгляд был мутным и рассредоточенным. Только зрачки черные-черные.

Она одними губами прошептала «войди в меня». И когда ее взгляд стал почти молящим, я не выдержала.

Ритмично толкаясь в ней пальцами, я смотрела, как бешено бьется вена на ее красивой шее. Авдеева запрокинула голову и закусила губу, пока я впитывала в себя ее образ. Развратный, горячий и грязный. С задранной юбкой, раздвинув ноги, она сидела на мне, руками держась на плечи, откинув голову, подпрыгивая в такт с каждым моим движением. Это зрелище меня с ума сводило.

Всегда, когда я наблюдала за ней во время работы, когда она разговаривала с сотрудниками, что-то рассказывала или делала, в мою голову невольно лезли самые непристойные мысли. Вот, она рассказывает целой группе продажников о каких-то новых KPI, а я вспоминаю, как она выглядит, когда кончает. Или вот она смеется с одним из руководителей, а я слышу ее голос во время оргазма. Она здоровается с секретарями, почти не глядя на них, а я вспоминаю, как она пахнет, когда возбуждена.

Это таинство, секретность нашей связи, безусловно, разжигала интерес, заводила. На нее смотрели, как на строгого неприступного начальника, а я видела ее обнаженной. Я знала, как она стонет, как она выглядит, когда спит, где у нее родинки. Я знала и видела, что было недоступно остальным. Я замечала, как на нее смотрят мужчины, и вместе с ревностью я чувствовала желание. Желание обладать. Снова взять то, что другим недоступно. И пусть об этом больше никто не знает, достаточно было того, что я знала. И она.