Я опешил.

– Как это произошло?

Миша не знал.

Учиться я не поехал. Прямым ходом я направился к Андрюхе.

Он находился дома. Наряженный, как Мальвина, под героином, с разбитыми кулаками. Он выпивал спирт для медицинского применения. Возле него стояла десятилитровая канистра.

– Заходи, Сань, выпьем. Гарика помянем. Убили друга нашего неизвестные злодеи.

– Как это произошло? – не успокаивался я.

– Он ночью сидел водку под окнами третьего подъезда пил. С Харькиным, Лысенко – с местными, короче. Они все разошлись. С ним остался Коля Маленький. Этот говорит, что, когда уходил, Гарик домой собирался. Дальше, его мать моей позвонила. Я вышел. Подошел к третьему подъезду, а там Гарик лежит. Мертвый. И шило из уха торчит.

– Да-а-а-а-а. Вот это новости! И кто мог подумать…

– Во-о-о! Видишь.

Андрюха показал кулаки. Это я к Коле заходил, спрашивал, покуда он Гарика нашего оставил ночью одного. Мусора, короче, взяли одного местного. Он раскололся, по-моему. Но пацаны говорят, его менты сильно прижали. Он, кажется, одному из них палец отрезал недавно за то, что его брату мелкому условное дали за распространение. А он только курил.

В общем, полная непонятка.

– Слышишь, Андрюха, может это азербайджанцы за план отомстили.

– Может быть, Сань. Я даже не знаю, что думать.

– Мне кажется, нам нужно к ним наведаться. – Я достал из рюкзака пистолет Макарова.

– А у тебя откуда? – спросил мой приятель.

– Это я в детстве под беседкой нашел.

– Получше что-нибудь придумай.

Я молчал.

На дворе шел 2003-й год. План на продажу мы весь скинули. Остались только деньги и два стакана для себя.

Со смерти нашего друга прошло полгода, и неожиданно Андрюха зарядил: «Поехали к айзерам на хату!»

– Зачем? – интересовался я.

Во-первых, у нас план закончился. Во-вторых, прижмем их ради принципа. Это будет наша месть за Гарика.

– Что конкретно мы будем им предъявлять?

– Да ничего, Сань, обыкновенный налет.

– А ты о последствиях подумал, – спросил я.

– Да ничего не будет, Сань. Все организуем чисто.

Одним словом, я чувствую, что к Азизу надо ехать.

– Здесь, Андрюха, лучше чувствам противопоставить здравый смысл и расчет. Чувства находятся в неизвестном. На юге. А тактики у нас никакой нет.

– Вот мой план. – Андрюха достал травматический пистолет Гарика.

– Меняться будем?

– Ты серьезно, брат?

– Серьезно!

Я протянул пистолет Макарова. Он отдал мне травматический.

– Патроны есть?

Я протянул четыре патрона.

– Надеюсь, до стрельбы не дойдет.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – протянул мой друг.

На следующий день с утра мы поехали в Люберцы. На наше спасение в квартире оказался один Азиз. Андрюха стал его избивать, а я стоял на подстраховке. В общем, травки у них не было, зато оказался кондитерский мак. Андрюха воодушевился и стал пытать айзера. Точнее, только он достал пистолет и отложил кастет, как Азиз немедленно стал убеждать Андрюху, что торговать маком сейчас очень выгодно.

– Самый ходовой товар! Сейчас все на него подсели. С одного пакета десять кубов получается, это пять хороших доз. А себестоимость пакета 50 рублей, а мы его по 500 толкаем. И не поверишь – покупают.

– Где берете?

– Да вы это, пацаны, у любого торгаша на Пражской спросите – это не секрет, никакой.

Андрюха ударил айзера пистолетом.

– Где берете?

Азиз взял со стола ручку и написал телефон. Нам нужен был некий Ваха.

Я взял этот вопрос на вооружение. Только Азиз как посредник меня не интересовал, много палева, считал я. А вот через торгашей на рынке узнать это можно.

– Давно тема появилась? – спрашивал Андрюха.

– Нет, пацаны, пару месяцев. Но говорю вам – золотая жила.

Дальнейшие события меня поразили. Андрюха стал нажимать на Азиза за Гарика. Хотя мы договорились не поднимать эту тему.

Он завелся. А в следующую минуту выстрелил Азизу в голову. Затем сделал контрольный.

Приятель посмотрел на меня. У меня на лице был нескрываемый ужас.

В первую очередь я подумал о пистолете, ведь его теперь нужно было оставить.

Вопрос о том, чем мы будем заниматься, был решен.

На Пражском рынке мы сняли палатку и стали торговать кондитерским маком.

Настроение моего друга резко поднялось – теперь можно было сочетать бизнес с кайфом.

Мне не хватало озарения, какой-то связи с общим, и я вспомнил про сушеные грибы из Питера.

Когда куришь каждый день план, память сдает твою наркоманскую природу, но к этому я относился философски.

У меня осталась еще одна порция грибов, и я решил подготовиться к приему. В этом деле главное – уметь выражать эмоцию и сформулировать запрос. Меня как всегда интересовали два избитых вопроса. Чем мне заниматься по жизни, если я меркантилен и просто люблю деньги и бизнес. И второй – кто я в сущности такой?

На этот раз я решил съесть грибы со сладким чаем. И, конечно, ночью. В это время суток моя охотничья природа обнажалась, и я становился, так сказать, беззащитным перед Богом.

Проснулся я в 00:47. Поставил чайник. Развернул любимую книгу по аналитической психологии. Это была книга «Дух и жизнь», написанная перед самой смертью Карла Густава Юнга его ученицами. Книга и вправду была квинтэссенцией аналитической психологии.

Я сформулировал главные атрибуты текущей жизни. Это кайф и деньги. На этих ненадежных основаниях я должен был поплыть по реке жизни. И узнать о себе больше.

Я начал с того, что остановил внутренний диалог методом вращения глаз против часовой стрелки. Эту технику я почерпнул у Карлоса Кастанеды, и она составляла основу моего волшебства.

Сейчас мне двадцать два, и я никогда в жизни нигде не работал. Это сворачивало мой опыт до обывательского минимума. В этой ежедневной суете однажды, четыре года назад, в далеком 98-м, я начал с перепросмотра и очень хотел накопить свой уровень внутреннего безмолвия. Как сказано у Кастанеды. Но шли годы, а ничего не менялось, только возрастала пространственная дезориентация, а перед глазами возник помазок, который время от времени превращался в небольшую фиолетовую точку.

Но сегодня я знаю больше, и перед тем как дать глюкам себя околдовать, я отчетливо и громко произнес: «Намереваюсь видеть будущее». Повторил запрос три раза и продолжал удерживать остановку внутреннего диалога.

Мое восприятие изменилось – я стал несоразмерно большим. Мне казалось, что макушкой я достаю до Луны. И смотрю на Землю как на небольшой космический объект. Небольшой, например, в сравнении с Юпитером, который воспринимался как заряженный магнетизмом огненный шар. Я не знал, что делать. Куда бы я ни обратил свой взор в Солнечной системе, меня обязательно притягивал горящий поток ветра, исходящий от Юпитера.

Я разбирался в космологии и современной психологии, чтобы понимать, что чем я дальше от Земли, тем я ближе к мечте использовать видение будущего в своих собственных целях. Далее поток мыслей, витающих вокруг, подхватил меня, и я стал наблюдать следующее явление.

Неожиданно возле меня оказалась девушка, у которой я спрашивал, поедет ли она со мной до Пражской. Я хотел купить себе сигару. Она дала свое согласие, и мы стали одеваться. За окном была ночь, я не курил сигареты, а уж тем более сигары. Однако мы вышли из подъезда. Я завел подаренный мне отцом жигуль седьмой модели, и мы двинулись на Пражскую.

У меня появилось отчетливое чувство раздвоенности. Тот я, который сегодня съел грибы, наблюдал происходящее из своей квартиры на Востряковском. Я не мог понять смысл происходящего. А потом услышал свой собственный голос:

«Все, что ты видишь и знаешь, соткано из сущности человека».

– Как мне понимать происходящее, – спросил я.

Ответа не было. Тем временем я купил в палатке на Пражской сигару и направился к машине. От моих белых «жигулей» отходили два милиционера. Я посмотрел внимательнее. С правой стороны от водителя сидела девушка. Я открыл дверь.