— Какая? — заинтересованно спросил доктор, криво улыбаясь.
— Что я был не прав. Марион. Ты спасал её от моей мести за прошлые ошибки? Она ведь никуда не уехала?
— Ты не совсем понимал, что просишь, — просто ответил Лектер, отводя взгляд. — Я и до этого никогда просто так не убивал хороших людей, а она…
— А она просто проявила к тебе сочувствие, — виновато перебил его Уилл, придвигаясь ближе вместе со стулом. — У неё ребёнок? Она не хамка, не социопатка, не продажная девка, а обычная девушка, а я, в отличии от тебя, об этом даже не подумал. Получается, что я психопат похлеще тебя?
— Мой любимый психопат, — ответил Ганнибал, целуя его руку. — Ты просто запутался, но я всегда рядом и помогу разобраться, не переживай.
— Скажи мне что-нибудь, — неожиданно попросил Грэм, не понимая, что хочет услышать, но ему казалось, что доктор найдёт нужные слова. — Что-нибудь, что окончательно меня успокоит.
— Ты читал роман Джека Лондона «Белый клык»?
— Читал, но давно. Про волчонка, точнее его мать была собакой, а отец волком. Он жил с индейцами, потом в лесу, а затем попал к людям, которые травили его и сделали из него убийцу, который рвал других собак на боях. Его ненавидели, из-за того, что он ни на кого не похож, но в итоге его спас один человек, который смог пробиться к его сердцу.
— Я очень люблю этот роман, — грустно сказал Ганнибал, садясь прямо на пол и облокачиваясь подбородком о колени Уилла, задумчиво глядя в сторону. — Собака, в теле волка, или волк, с душой собаки? Затравленный, проданный своим хозяином за бутылку водки, его никто не любил, и новые хозяева старательно убивали в нём остатки собачьей преданности, вытаскивая из него озлобленного волка. Одни инстинкты, рвать на куски, вцепиться в чужое горло, он забыл, что жил с собаками в одной стае и ходил с ними в одной упряжке, и убил столько псов, потакая своей сущности и своему голоду, что почти захлебнулся в крови. Когда он столкнулся с бульдогом, совсем новая порода в то время, и умирал от захвата его зубов, даже хозяева махнули на него рукой, просто ожидая, когда он сдохнет.
— Да, я помню этот момент. Очень тяжёлая сцена. Но его спас прохожий.
— Его спас хороший человек, — ответил Лектер, обнимая ноги Уилла. — Переломал зубы бульдогу и забрал Белого Клыка себе. Он очень долго пробивался к нему в зону доверия, тот едва не подох от голода, приручил его, заставил снова научиться жить с людьми и другими собаками, и получил волка себе в домашние питомцы. Тот даже позволил себя гладить и чесать животик. Но когда понадобилось, он, рискуя жизнью спас своего хозяина, мгновенно перестав быть домашней собачкой.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— К тому, Уилл, что я твой Белый Клык, — сказал Ганнибал, поднимаясь на коленях, и обхватывая его лицо руками. — Ты приручил меня. Я твой волк, в теле собаки, но сейчас в твоих руках, кого ты захочешь видеть рядом с собой. Хочешь тащить из меня хищника, я стану им, забуду обо всём и буду рвать по твоему приказу, но хищник не надёжный зверь, он может захлебнуться в крови и начать сходить от неё с ума, бросаясь даже на руку, кормящую его. А могу остаться таким, какой я сейчас, твоим Белым Клыком, просто преданным и живущим для тебя одного, но если понадобится, и нам будет угрожать опасность, то волк вырвется наружу, не волнуйся, и сможет тебя защитить.
— Мой Белый Клык? — заворожённо спросил Уилл, тоже обхватывая лицо доктора и притягивая его к себе. Они соприкоснулись лбами и носами, глядя друг другу в глаза. — Да, Ганнибал. Это именно то, что я хотел услышать. Я сам не понимаю, чего хочу и чего боюсь. Хочу, чтобы ты стал нормальным, но боюсь, что ты заскучаешь и бросишь меня, если я об этом попрошу, хочу заняться с тобой любовью, но боюсь, что у меня ничего не выйдет, и ты будешь разочарован моими жалкими навыками, ведь ты так долго меня добивался, а я просто обычный парень с лохматыми ногами и подмышками, я стараюсь тебе соответствовать, живя в таком большом доме и надевая галстук на ужин, хотя я предпочитаю есть на диване перед телеком. Я…
— Ты именно тот, кто мне и нужен. Кто-то должен вернуть Белого Клыка в социум, кто-то должен его любить, кто-то…
— Я люблю тебя, Ганнибал, — прошептал Уилл. — Ты устал быть хищником, и просто хочешь любви, я понял. Я был не прав, пытаясь вернуть тебя прежнего, прости, что не понимал, что творю, пытаясь заставить тебя снова убивать, рискуя нашей тихой жизнью.
— Ты просто должен помнить, Уилл, что я могу это сделать и сделаю, если понадобиться, но я сейчас так счастлив, что не хочу даже мимолётного намёка на опасность. Я просто хочу быть с тобой. Здесь и сейчас. Второй раз тюремное заключение я не вынесу, понимаешь?
— Да, понимаю. — Уилл моргнул, прогоняя настырную слезу. — Да, мой Белый Клык, наконец-то я тебя понял. Давай быстренько выпьем чай и пойдём наверх. Сейчас никто из нас не пьян, не в состоянии аффекта, не ревнует и не напуган. Я хочу принадлежать тебе полностью, учитывая, что я и так две недели схожу с ума от этого желания, но больше не хочу терять ни минуты.
Комментарий к 8. Былый Клык.
Вот так то лучше. Согласны?
========== 9. Разве что-то имеет значение, если ты действительно любишь? ==========
Они выпили фирменный успокоительный чай Ганнибала, не отпуская друг друга дальше чем на метр, и Уилл, впервые за год окончательно вздохнул полной грудью.
Сколько же преград внутри своей головы должен сломать человек, прежде чем понять, что ему нужно. И дело, конечно, не только в возрасте, хотя и это один из неоспоримых факторов. Безрассудство свойственно лишь молодости, но чем старше человек, тем больше отрицательной энергии в нём накапливается. Скажи девятнадцатилетнему парню, поехали к чёрту на кулички, там попробуем найти работу и как-нибудь выкрутимся, и он кивнёт головой, кинет пару джинс и футболку в сумку, и через пятнадцать минут будет ждать тебя на автовокзале. Если тебе за тридцать, то ты уже начнёшь чесать репу, у тебя уже какие-то приобретения, телевизор там, или холодильник в кредит, свой, или чужой негативный опыт, и сдвинуть тебя с места уже намного труднее.
А эмоциональные неудачи наносят ещё больший вред сознанию человека, разрушают веру в настоящую любовь и убивают на корню любые попытки начать новую жизнь.
У них с Ганнибалом накопилось столько опыта совместных подстав, они выстроили такие преграды, спасаясь от боли и предательств, что сломать их оказалось намного труднее, чем казалось, ведь речь идёт о чувствах. Невозможно было просто приземлиться в Европе, найти дом и радостно упасть в одну кровать, мацая друг друга за яйца и подставляя задницы, слишком большой багаж обид тянется за ними, и потребовалось время, чтобы их понять, переосмыслить и простить.
Уилл простил своего доктора окончательно, и причин для дальнейших мучений, больше не было, тем более, что становилось уже неясно, кто из них мучается сильнее и кто кого наказывает.
Он вполне уверенно потащил Лектера за собой, в теперь их общую спальню, и, остановившись около кровати, взял его за руки.
— Не знаю, к месту это, или нет, — неторопливо начал Уилл, слегка сжимая руки доктора в своих, — Но я должен, точнее, хочу попробовать тебе объяснить, что я сейчас чувствую. Ты позволишь?
— Конечно, — от волнения голос Ганнибала получился приглушённый и он прочистил горло. — Да, естественно, говори, я слушаю.
— Только не перебивай, — попросил Грэм, начиная неспешно расстёгивать пуговицы на пижамной рубашке Лектера. Тот заворожённо следил за его действиями, но потянувшись к Уиллу, получил по рукам и замер на месте. — Когда-то в молодости, я был безумно влюблён в одну девушку. Для меня она была самой красивой, милой, нереальной и находиться рядом с ней, было для меня огромным счастьем, я просто не видел в ней недостатков, понимаешь?
Уилл закончил с пуговицами, скинул рубашку прямо на пол, и начал жадно рассматривать голый торс доктора, почти невесомо прикасаясь к нему ладонями.
— Я был счастлив, — продолжил Грэм, медленно заходя Ганнибалу за спину, продолжая ласкать его руками, оглаживая каждую мышцу. — Но однажды вечером, когда я пил с друзьями пиво в гараже, один придурок, начал смеяться надо мной, заявляя, что в жизни бы не стал встречаться с такой, как моя девушка. Слишком маленькая грудь. — Уилл прижался к спине доктора щекой, обнимая его за талию и щупая его мягкий животик. — Я тогда сначала хотел возмутиться, но быстро понял, что этот парень просто не понимает, что говорит.
