— Сука! — пинок пришелся дереву. Бурные эмоции выходили все сильнее, пока. В один момент, изначально хуевая затея с пинками, не закончилась тем, что я ударил слишком сильно. Выплюнув ещё несколько матов, пошел к тем двум, спящим красавицам. Надеюсь на этот раз будить их поцелуями не надо.

— Вставай, пора служить своему некроманту, — как заботливая мать, я тихо подошел, и нежно начал будить этих до усрачки холодных особ.

— М-м-м, — Алиса, которую я будил первее всего, соответственно, и стала просыпаться. — а, что случилось? Почему, я заснула тут?

— Хуй его знает, не могла бы ты немного подлечить меня?

Изначально рассеянная, словно возвращалась из снов, она с каждой секундой назад приобретала свои очертания.

Те были недобры, она словно вспомнила кто перед ней. Готов, поставить свой палец, что Алиса бы ударила меня, да не может. Схватившись за голову, одной рукой, она приставила вторую к моей ноге.

— Подожди, другая, большой палец, — указав той ногу, с которой приключился мой приступ гнева, меня в очередной раз окатили ледяным взглядом, после чего начали лечить.

"Хм, а её лечение сильно отличается от того, которое было у Мавки". Мысль, с которой я провел оставшееся время лечения не давала мне покоя. А почему?

Жужжание как от трансформаторной будки, и прохлада летней воды. Они слишком разные. Если бы у Алисы было, небольшое покалывание как от очень слабого тока, то ещё бы было понятно, но это же… Вообще другое. Как будто бы они владеют разной магией.

Под гнётом своих дум, я пытался не замечать взгляда морозного глаза. Говорить с Алисой было очень и очень неловко. В сущности, я хотел, чтобы она перестал так на меня залиться, но как я слышал, некая церковь, некой богини, запрещает мне помогать, и вообще заставляет люто ненавидеть меня. Хотел бы я её переубедить.

— Алис, — тихо прошептал я. Сделала вид, будто бы не замечает. — Пс, эй, Алиса, — уже чуть громче, но ответ не последовал.

И только я хотел выкрикнуть, как остановился. Выдохнув, я поднял веки и забрал повязку со своего глаза. Открыл и его. Поджав губу, да и руки сжались, я посмотрел на неё. Вся потрёпанная, измученная, синяк под глазом, да и весь вид нездоровый. Она мертва, но ещё существует. Небольшой шрам, виднеется из-за повязки, ещё один на шее, там, где я штопал.

Это надо было сделать раньше.

— Я хотел бы с тобой поговорить.

Тот глаз, что я вижу. Тот грязный оттенок, который ранее был намного светлее. Её срыв недавно. И все это из-за меня. Конечно, как тут не злиться и тихо ненавидеть того, кто даже умереть нормально не дал.

— Мои слова, хэх… нет, забудь, — что-то я погорячился. Задумал, сказать, то, что было туманно. Думал, пока буду подводить, само собой сложиться. Но это не так. В груди сжимает чрезвычайно сильно. Тот двигатель стучит так сильно и отчетливо, что мне сразу становится плохо.

— Продолжай, — неожиданно меня взяли за руку.

"Как холодно" первое что пронеслось в голове. "Зачем?" Кричало вдогонку.

— Если уж начал, так, говори, — в плече похолодало. Этот мороз прошёлся по плечу к спине и обратно в голову. Полностью по всему телу. — Не отводи взгляд, говори.

Тряхнув меня за плечо, меня приводили в чувства? Пытались вытряхнуть из меня слова, как из детской копилки с звонкими монетами?

Немногословный я. Почему же в нужный момент так сложно достать слова? Даже если заготовил их заранее.

— Я хотел… — решимость появилась лишь на секунду. Неужели остаётся и дальше искать момент, когда я снова воспряну духом?

"Давай! Давай! Говори!"

— Говори, — тихо, словно моля меня произнесла она. — не молчи…

Её голос дрожал. Холодные руки, в бледном переплете кожи, были такими хрупкими. Я словно наконец открыл глаза. Всмотрелся в Алису. Отбросив все её поступки, все её плюсы и минусы, недостатки и преимущества, и оставил лишь то, что есть сейчас. Я видел девушку, которая плачет. Она плачет в душе, душевная боль так сильна, что даже я её замечаю.

— Слова могут ранить… они, очень-очень ценны и важны, — губы зашевелились сами собой. Я хотел утешить, приголубить, обнять и поцеловать. Не хотел заставлять её плакать. Как только я мог говорить о том, что она моя вещь? Наложница? Девушка? Она мой товарищ. Мой оберег, без которого я никуда. — я не хочу никому причинять зло, я хочу добра…

Да, именно так. Появившись в этом мире, я не желал кого-либо убивать. Не хотел слышать те страдания и стоны, ещё вначале, я хотел просто вернуться назад.

— Ты хочешь добра лишь себе. Своему счастью, нет границ, когда чужое забираешь.

— Нет, все совсем не так…

— А как? Как ты сможешь оправдать свои действия?!

Как во сне, нет, после сна. Моя пелена медленно растворялась, обнажая голую правду. Бурная волна гнева врезалась об мое непонимание.

— Ты убил, бесчисленное множество людей, чтобы спасти себя, так, почему ты продолжаешь говорить о каком-то добре? Не выставляй себя невинной овечкой!

— Чт…

— Ты зло в чистом виде!

Казалось место волн заняла пуля. Она пробила меня, и попала в самое сердце, там, где находилось сострадание. Мне стало больно. Я больше не хотел её слушать. Я с самого начала знал, к чему приведет эта тема. Она говорит лишь об одном. Не умолкая ни на секунду, на меня сыпались её обвинения. У самого красивого цветка, всегда будут ужасающие шипы.

"Почему мы не слышим друг друга?" Она думает о своем, потому что её так учили. Но какая мне разница? Я думаю только о себе, поэтому, я и живу.

— Заткнись, хватит врать! — глаза намокли, а в руке потеплело. Послышался хлопок. Неприятный, очень противный звук. Но самое отвратительное, это все что идёт после него. Вражда, злость, обида, полная противоположность того, что я хотел выстроить. Всего минуту назад, я думал, что все хорошо. Только вот, видимо Алиса не желает мне счастья. Не хочет быть счастливой сама. То, что она хочет это:

"Умереть". Закончить жизнь, закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Какая же она лгунья, а говорила…

Её огромный глаз, выдавал лишь шок.

— Мы договаривались, ты обещала!

Её рот, раскрывался, но не выдавал ни звука. Словно потеряла речь. Она и вправду утратила эту способность… как легко я могу повлиять на её физические, но как же трудно изменить её саму.

От деревянных стен не отражается звук, он поглощается им словно в вату. Может потому, второй удар, был столь глухим.

Второй раз, я ударил Алису. Смотрит ли она на меня или нет, я уже не видел. Расплывчатая пелена от мокрых глаз, очень сильно мне мешала. Как же противно, от себя от неё, от всех здесь.

Спиной, я нащупал дверь, ручку, м чуть было не потянул за неё. Рука остановилась в нескольких сантиметрах.

"Расплакался из-за какой-то шмары, блять." Даже внутри меня, это предложение не несло в себе и той доли храбрости какой я хотел бы. Неужели меня так легко заставить заплакать? В каких же тепличных условиях я жил… Сам ведь ей талдычил, слова могут очень больно ранить.

"Я не плачу, я не плачу, просто… пыль в глаза попала!"

Возможно минут пять, прошло, пока я себя успокаивал, и не начал приходить в чувства. Это и вправду как удар ножом. Особенно когда контраст такой сильный.

Алиса сидела там же, где и была. Рядом с Эшли. Под садящееся солнце, её образ был силён. Не видел я, жалела ли она меня? Пыталась ли понять? А хочет ли? В пизду.

Нахуй её. Как там говорили? Я сам по себе. Все другие просто хотят мне навредить! Буду думать лишь в таком ключе! Сколько ещё, в конце то концов мне придется уебатся об те грабли? Идите лесом, который состоит из хуев дроченых и спускайтесь в яму пиздеца.

Выдохнув, я даже несколько раз хихикнул. Слабо так, совсем слабо. Мои глаза сами нашли заветную особь женского пола.

Стройные ноги, подтянутая и упругая кожа. Пусть бледна как смерть, но так даже лучше. Нотки той фальшивой сострадательности пропали, оставив тихую ярость. То, как она на меня смотрела, было подобно жертве изнасилованию, которая смотрела на своего мучителя. Чем я заслужил такой взгляд?