- Хорошо, мы еще обсудим это, - решил сменить тему Борел. - А сейчас не расскажете ли вы мне историю ордена?

Казначей любезно согласился, поведав во всех подробностях о героических деяниях Карара, легендарного основателя ордена, поубивавшего множество различных великанов и чудовищ. Покуда он болтал, Феликс размышлял над создавшимся положением. Сомнительно, что карарума примут в свои ряды существо с другой планеты. Но, даже если это произойдет, их правила действительно запрещают частную собственность, что идет в разрез с его привычным стилем.

- А каким образом микардандума становятся членами ордена? - наконец спросил он. - Просто потому, что... э... вылупились в официальном инкубаторе?

- Не обязательно. Каждый ребенок из карарумского инкубатора подвергается различным испытаниям. Если он проваливает хотя бы одно из них, его отдают в подходящую семью простолюдинов. С другой стороны, когда число членов ордена сильно снижается, в него могут быть приняты родные дети тех же простолюдинов, проявившие какие-либо исключительные качества.

Кубанан еще какое-то время толковал о различных степенях рыцарей ордена, но затем его начало клонить в сон и он откланялся.

После его ухода Борел спросил у Зердаи:

- Любишь меня?

- Ты же знаешь, что люблю, мой повелитель!

- Тогда у меня есть для тебя одно поручение.

- Все, что скажешь, дражайший господин.

- Я хочу добиться почетного членства.

- Но, Феликс, оно же только для таких выдающихся деятелей, как, например, король Гозаштанда! Ума не приложу, что тут сделать...

- Ты предложишь это Кубанану, понимаешь? И будешь донимать его, пока он сам не предложит мне искомого статуса. Он тебе доверяет.

- Попробую, драгоценный мой. Надеюсь, что Шургез никогда не вернется.

При обычных обстоятельствах Борел постарался бы добиться ясности с этим последним загадочным замечанием, но в данный момент голова у него была слишком забита честолюбивыми планами.

- И еще одно. Кто в Мише лучше всех умеет работать по металлу? Мне нужен кто-то, кто способен сделать действующую модель вечного двигателя.

- Для тебя я разузнаю все, мой рыцарь!

Зердая направила Борела к некому Хенджаре бад-Кавао по прозвищу Медник. Этого смахивавшего на гнома микарданду Феликс сперва ослепил своим фасадом, а затем взял с него обязательство хранить тайну, произнося жуткие клятвы своего собственного изобретения.

Только после этого он представил ремесленнику грубый набросок колеса со множеством стержней с подвижными грузиками на концах, которые при вращении, достигая верхней точки, свешивались вниз, якобы придавая колесу дополнительный импульс.

Затем особое устройство возвращало стержни в исходное положение, и так, по идее автора, могло продолжаться до бесконечности.

Борел был сведущ в науках ровно настолько, чтобы понимать: данное устройство работать не будет, хотя и не понимал - почему. Но так как здешние болваны знали еще меньше, то втюхать им эту идею казалось ему делом совсем не трудным.

Вечером Кубанан обратился к гостю:

- Зер Феликс, мне пришла в голову блестящая мысль. Не согласитесь ли вы стать почетным членом нашего гордого ордена? Поистине, вы найдете это весьма выгодным, пребываете ли вы в Микарданде или в иных краях.

- Я? - деланно удивился Борел. - Покорнейше благодарю, Ваше Превосходительство, но достоин ли такой чести чужак вроде меня?

Одновременно Феликс подумал: "Дружище Зердая! Будь я из тех, кто женится..." - и даже на миг заколебался в своей решимости бросить девушку, когда та исполнит свое назначение.

- Чепуха, мой мальчик; конечно же, ты достоин. Я предложил бы тебе полное членство, но устав предоставляет его лишь урожденным микардандума. Но звание почетного карару даст тебе практически все привилегии и, конечно, некоторые обязанности.

- Я вне себя от счастья.

- Остался маленький вопрос с посвящением.

- Какой? - справился со своим голосом Борел.

- Ну, это действительно мелочь: масса церемоний и ночное бдение. Я наставлю тебя по части ритуала. Приобретешь церемониальные одежды по моему списку, ты ведь действительно не король.

Феликс пожалел, что не поднял расходы на печатанье материалов для лотереи еще на пятьдесят процентов.

Посвящение оказалось делом не только дорогим, но вдобавок еще и вселенски скучным. Братья по ордену стояли кругом в фантастических нарядах и диковинных масках, бормоча какие-то мистические речитативы.

Перед Борелом возвышался Великий Магистр, лицо которого было столь выразительно, что словно вырезано из дерева. Феликс отвечал на его бесконечные вопросы, задаваемые на архаичном гозаштандоу, и, естественно, понимал лишь половину того, о чем его спрашивают. Ему прочли целую лекцию о славном прошлом, могущественном настоящем и безграничном будущем ордена Карара, интересы которого посвящаемый теперь обязан охранять. Вслед за этим Борел добровольно призвал на свою голову всякого рода сложные астрологические несчастья в качестве наказания за нарушение клятвы.

- Сейчас ты готов к бдению! - провозгласил Магистр. - И я приказываю тебе разоблачиться!

Гадая, во что же теперь он вляпался, Феликс исполнил приказ.

- Ступай за мной, - распорядился Великий Магистр, зер Джувейн.

Путь вел глубоко вниз, по лестницам и различным коридорам, что становились все уже и уже, все темнее и темнее, все неприятнее и неприятнее. Пара братьев в капюшонах несла фонари, которые вскоре стали необходимыми, чтобы видеть дорогу. Наверное, они находились уже много ниже наземного уровня цитадели, подумал Борел, спотыкаясь и чувствуя себя крайне стесненно и неуютно.

Наконец они спустились в самые недра земли.

- Ты останешься здесь на всю ночь, о соискатель, - молвил зер Джувейн. - Опасность будет наистрашнейшей, и все зависит от того, как ты ее встретишь!

Кто-то из братьев вымерил длинную полосатую свечу и установил ее на небольшом карнизе в неотесанной стенке туннеля. Другой брат вручил Борелу охотничье копье с вытянутым широким наконечником.

И Феликс остался один.

До сих пор он играл свою роль не моргнув глазом, уверенный, что все это типичный блеф и эффектная чушь. Однако, когда шаги братьев стихли, его уверенность сильно приуменыпилась. Разумеется, ничего серьезного затеваться не могло. Только проклятая свеча освещала пространство всего на метр кругом, а дальше туннель погружался в полнейшую черноту.