После небольшой паузы, в течение которой охранник, видимо, проверял наличие Лешиной фамилии в списках приглашенных, меня там по определению быть не могло, я проходила в качестве его спутницы, калитка отворилась сама, прямо как в сказке о потерянном времени, и мы вошли во двор дома. Хотя, конечно, двором эту огромную территорию назвать было трудно. Справа простирался самый настоящий сосновый лес, огромные вековые сосны стройно стояли в ряд, открыто демонстрируя покорную преданность своим владельцам. Слева был разбит огромный сад, своей изысканностью напоминающий сады Версаля. Лающий баритон принадлежал огромному догу. Дог был такой большой, что в темноте его вполне можно было принять за небольшого жеребца, ростом он доходил мне до плеч. Пес был свиреп, он все время угрожающе щетинился и обнажал свои белоснежные зубы гигантских размеров, а в перерывах между этим занятием он лаял, издавая те самые низкие рокочущие звуки, которые так напугали меня только что. К счастью, он сидел на цепи, и мы смогли пройти мимо его разрывающейся от негодования фигуры к дому. Мы поднялись по ступенькам на крыльцо и постучались. Дверь распахнулась, на пороге стояла моложавая женщина с энергичной решительностью во взгляде и слегка приоткрытыми пухлыми ярко накрашенными губами. В руке она держала бокал с какой-то темно-красной жидкостью, очень похожей на вино.

– Здравствуйте, Алла, – сказал Леша ужасно вежливо, улыбаясь одной из своих самых очаровательных улыбок.

Алла? Так вот она какая, эта Алла… От неожиданности я сначала растерялась, но потом быстро оправилась и с интересом стала изучать новую знакомую, о которой столько всего была наслышана.

– Добрый вечер, – как можно дружелюбнее сказала я и тоже улыбнулась, достаточно обаятельно, как мне хотелось бы думать.

– Здравствуйте, Леша, – сказала Алла. Голос у нее был низкий и даже немного грудной, и очень приятный, какой-то завораживающий, я бы сказала. – А это… – она перевела взгляд на меня, во взгляде был вопрос.

– Таня, – быстро сказала я, предупредив Лешу, который уже набрал достаточно воздуха в легкие, чтобы выдать законченную тираду о том, как мы меня зовут, кто я и каким образом вот так вдруг оказалась здесь на балу в качестве его спутницы. Мне совсем не хотелось выдавать такую объемную информацию о себе, тем более, что Алла, по всей видимости, куда-то торопилась и не стала бы его слушать.

Она впустила нас в дом, закрыла дверь и куда-то исчезла, оставив нас одних в сумраке прихожей.

Меня немного удивило, что Алла так свободно чувствует себя в этом доме, особенно это казалось странным, потому что, как утверждали все вокруг, никто особой симпатии к ней не испытывал. Мне, впрочем, так не показалось, во всяком случае, вид у нее был совсем не отверженный.

Леша жестом предложил мне пройти в комнату. Я прошла вперед, он за мной. Коридор упирался в круглую арку с лепниной, ведущую в просторную светлую гостиную в голубых тонах и большим количеством полукруглых окон. Свет множества хрустальных светильников отражался гладким и блестящим паркетным полом с причудливым узором. В гостиной не было практически никакой мебели, я подумала, что ее, наверное, вынесли, чтобы ничего не мешало сегодняшнему балу.

От света и блеска, разноцветными бликами искрящихся в хрустальных подвесках светильников, я даже зажмурилась, после полусумрака в прихожей и холле контраст был слишком резким. Постепенно привыкнув к свету, я смогла, наконец, открыть глаза и спокойно рассмотреть всех, кто находился в гостиной. Хотя, конечно, я ни с кем из приглашенных не была знакома и меня тоже, как хотелось бы надеяться, никто не знал. Очень хотелось получше всех рассмотреть, оставаясь одновременно никем не замеченной. Правда, вот с Лешей, наверное, сложно будет это сделать, он сейчас захочет меня со всеми познакомить, надо его как-то предупредить…

– Леша, – повернулась я к нему. Он уже оживленно с кем-то беседовал, с каким-то высоким пожилым человеком в синем бархатном пиджаке. Он меня не услышал, и я решила не отвлекать его, пусть себе беседует.

Я взяла себе шампанского и отошла немного в сторону, чтобы иметь лучший угол наблюдения.

– Таня, – услышала я уже знакомый бархатный тембр.

Повернувшись, я увидела Аллу, которая в это время выбирала себе закуску на подносе у официанта. Она помахала мне рукой, приглашая тоже взять что-нибудь из съестного. Я подошла и взяла микроскопический бутерброд с черной икрой. Алла набрала себе целую тарелку всякой всячины. Мы отошли в сторону, чтобы никому не мешать, тем более что желающих закусить было великое множество. В толпе я потеряла Лешу, но решила потом, что это даже и к лучшему, пусть себе общается, а мне надо заниматься делом, у меня – миссия… При воспоминании о миссии противно заныло под ложечкой и слегка похолодело в желудке, но деваться уже было некуда, как говорится, «взялся за гуж…»

– Таня, а вы давно здесь живете? – завела Алла светскую беседу.

– Да нет, я вообще здесь не живу, – ответила я. – Я подругу навестить приехала, скоро уеду.

– Подругу? – удивилась Алла. – А… Алексей?

Я удивленно подняла брови, как будто не совсем понимая, о каком Алексее она говорит. Потом сделала вид, что неожиданно вспомнила и радостно сказала:

– Ах да, Алексей… Так он же сосед!

– Сосед? – теперь удивилась Алла.

– Ну да, сосед. Сосед подруги. А по совместительству ее же друг детства.

– А-а… – взгляд зеленых со стальным блеском глаз Анны выдавал напряженный мыслительный процесс, происходящий, по-видимому, сейчас у нее в голове.

«Ну и экземпляр, – подумала я. – Это просто невозможно так жить, как же можно все вокруг держать под контролем? Я бы и пяти минут не выдержала в таком режиме. А она – ничего, жива – здорова, и в отличной форме, по всей видимости. Вот уж, действительно, каждому свое…»

Я решила облегчить ей жизнь и как можно простодушнее сказала:

– Подругу мою Лена зовут, она такая рыжая вся, глаза зеленые, дача у них семейная, родительская то есть.

Взгляд Аллы стал совершенно определенный и четкий, как будто все ее мысли вдруг собрались в один общий логический вывод.

– Рыжие волосы? – переспросила она с интересом.

– Да, высокая такая, худенькая.

– А волосы все в колечках, вьющиеся?

– Да, даже слишком вьющиеся, – сказала я, задавая себе вопрос, насколько Ленкина мохнатая шевелюра подпадает под разряд вьющихся волос. Но… почему Алла меня расспрашивает о подробностях ее внешности? Это надо немедленно выяснить!

– Алла, а вы что, с ней знакомы? – неожиданно для самой себя и тем более для Аллы спросила я, как будто решив одним вопросом разрешить все свои сомнения. Глаза мои при этом были, как обычно, широко открыты и блестят воодушевлением воплощенной невинности.

От неожиданности или от удивления глаза Аллы слегка сузились в изучающем прищуре, но наивный блеск моих глаз, по-видимому, быстро рассеял все ее подозрения, и она опять расслабленно заулыбалась, да и потом, количество шампанского тоже сильно ослабило ее бдительность. Но она не торопилась отвечать на мой вопрос и пока решила сыграть в поддавки.

– С чего это вы взяли? – игриво задала она встречный вопрос и заулыбалась, довольная сама собой.

– Да нет, просто так спросила, – поспешила я ее разуверить и как можно более невинно посмотрела ей в глаза, своим неискушенным и романтичным взглядом снимая окончательно все подозрения, если они и были, а, может, вся эта игра – плод моей бурно разыгравшейся фантазии, потому что в этот вечер мозг мой был возбужден сверх любого из привычных для него пределов.

Алла помолчала некоторое время, потом отхлебнула еще глоточек шампанского из фужера и задумчиво сказала, скорее, размышляя сама с собой, чем обращаясь к собеседнику, то есть ко мне. Мне показалось, что ей все равно, к кому она сейчас обращается, ей надо было высказаться.

– Я лично не знакома с этой рыжеволосой особой, – сказала она подчеркнуто надменным тоном.

«Ну и ну, – проскользнуло у меня в голове, – и когда это Ленка успела ей досадить, ее же практически здесь не бывает…»