Все это не оставляло сомнений в том, что Троцкий решил продолжать свою борьбу против ленинского ЦК и попытается навязать партии свою меньшевистскую линию.

Во поводу «Уроков Октября» товарищ, Сталин писал тогда следующее:

«В новых литературных выступлениях Троцкого мы имеем попытку вернуться к троцкизму «преодолеть» ленинизм, протащить, насадить все особенности троцкизма. Новый троцкизм не есть простое повторение старого троцкизма, он довольно-таки общипан и потрепан, он несравненно мягче по духу и умереннее по форме, чем старый троцкизм, но он несомненно сохраняет по сути дела, все особенности старого троцкизма».

И далее:

«В чем состоит опасность нового троцкизма?

В том, что троцкизм по всему своему внутреннему содержанию имеет все шансы стать центральным и сборным пунктом непролетарских элементов, стремящихся к ослаблению, к разрушению диктатуры пролетариата»[12].

Так товарищ Сталин с гениальнейшей прозорливостью уже в то время предсказал судьбу троцкистской фракции, которая переродилась теперь в передовой отряд контрреволюционной белогвардейщины и собирает под свои знамена наиболее озлобленных врагов рабочего класса.

Таким образом, в оценке перспектив социалистического строительства СССР, на этом этапе определились две диаметрально противоположные линии. Партия, во главе с товарищем Сталиным, взяла твердый курс на осуществление задачи поставленной Лениным, что «из России нэповской будет Россия социалистическая») подняв рабочий класс и основные массы крестьянства на новую героическую борьбу за реальное осуществление этого ленинского лозунга. Троцкисты наоборот, не веря в творческие силы пролетариата, рассматривая основные массы крестьянства как враждебную пролетарскую силу, не видели выхода из создавшегося положения вне победы революции на Западе в кратчайший срок и заняли в вопросах дальнейшей перспективы нашего развития капитулянтскую линию.

Какую же позицию заняла в этой борьбе партии с троцкизмом новая зиновьевско-каменевская фракция?

Открыто, со своей особой платформой «новая оппозиция» выступила на XIV съезде партии. Однако, разногласия с партией у Зиновьева и Каменева наметились значительно раньше. Еще до XIV партконференции Зиновьев и Каменев по существу перешли на позиции троцкизма. На заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) они заняли по основному вопросу разногласий троцкистов с партией одинаковую с Троцким позицию, доказывая невозможность построения социализма в СССР, ввиду технической отсталости нашей страны.

На XIV партконференции в апреле 1925 г. Зиновьев и Каменев, несмотря на наличие разногласий, еще не выступают открыто против партии. Больше того, по вопросу о возможности строительства социализма в одной стране они голосуют вместе с большинством ЦК ВКП(б) против троцкистов. Это не мешает, однако, Зиновьеву и Каменеву вести самую интенсивную подготовку к открытому выступлению против партии. Они переносят свою антипартийную работу в местные организации и в особенности в Ленинградскую.

Несмотря на то, что Зиновьев и Каменев заняли капитулянтскую, троцкистскую позицию в вопросе о дальнейших перспективах революции в СССР, основным оружием своих нападок на партию «новая оппозиция» избирает демагогическое обвинение большинства ЦК ВКП(б) в капитулянтстве перед кулаком, в «сползании в кулацкий уклон» и т. п. Иными словами она повторяет старые троцкистские измышления и демагогию.

Зиновьевско-каменевская группа делает попытку создать в Ленинграде, независимый от ЦК ВЛКСМ, фракционный центр комсомола для борьбы против Центрального Комитета партии. На городскую конференцию комсомола, без санкции бюро ЦК ВЛКСМ вызываются представители ряда губкомов комсомола (17 губкомов) с тем, чтобы превратить верхушку Ленинградского комсомола во всесоюзный центр, противопоставленный ЦК.

Летом 1925 года активисты-комсомольцы Ленинграда, под руководством Зиновьева, Сафарова и др. стали собираться в подпольные кружки. Зиновьевская группа изо-дня в день на тайных кружках в «семинаре Зиновьева» обрабатывала верхушку ленинградских комсомольцев, воспитывая из них организаторов заговорщической работы против Центрального Комитета партии. Этой верхушке комсомола прививалась мысль, что именно они, зиновьевцы, являются носителями истинного ленинизма, а ЦК партии – «проводит кулацкую политику».

Зиновьевско-каменевская группа обучала комсомольцев технике подпольной работы против партии, приемам конспирации и заговорщичества, всячески поощряя антипартийные и антисоветские выступления «комсомольских вождей» против руководства партии. Так, например, ныне расстрелянный белогвардеец Румянцев (тогдашний секретарь Ленинградского губкома комсомола), когда по решению ЦК был снят с работы секретарь Ленинградского губкома партии П. Залуцкий заявил на бюро губкома следующее:

«Нас ЦК бьет за то, что мы проводим ленинскую линию».

На бюро губкома это антипартийное выступление не встретило отпора.

Дело не ограничивалось только «подготовкой» комсомольцев. Постепенно в «семинары Зиновьева» вовлекаются в качестве преподавателей и слушателей – будущий основной актив зиновьевской оппозиции, предварительно проверенный с точки зрения готовности вести борьбу против ЦК ВКП(б). Однако, и этого уже оказалось недостаточно. Зиновьевцам нужна была открытая трибуна для борьбы против партии. Зиновьев ставит перед ЦК вопрос об организации в Ленинграде журнала «Большевик», противопоставляя его «Большевику», издаваемому ЦК ВКП(б). Фракционное назначение этого журнала не вызывало сомнений и по составу предлагаемой Зиновьевым редакции из числа наиболее проверенных его сторонников.

Началом открытого выступления зиновьевско-каменевской оппозиции против партии следует считать октябрьский пленум ЦК 1925 г. На пленуме оппозиция потребовала открытой дискуссии. В записке на имя ЦК ВКП(б) за подписями Зиновьева, Каменева, Сокольникова и Крупской Центральному Комитету партии предъявляется ряд. совершенно необоснованных обвинений, которые должны были стать основой для дискуссии.

Маневрируя, вынужденная отказаться от ряда предъявленных ЦК партии обвинений, оппозиция вместе с большинством пленума голосует за предложения ЦК. Единогласно решаются вопросы об организации деревенской бедноты и помощи бедноте, о двух уклонах в партии и борьбе с ними и, наконец, единогласно принимается постановление не открывать дискуссии.

Несмотря на единогласно принятое решение не открывать дискуссии, зиновьевская группа нарушает его на второй же день.

Ленинградский губком комсомола размножает и рассылает по районам, так называемую, «синюю папку». Папка имеет следующую надпись:

«Совершенно секретно». «На правах рукописи. Материалы к вопросу о классовой линии партии в деревне, опубликованные в партийной прессе за время с XIV партконференции по октябрьский пленум»[13].

«Синяя папка» была составлена по указанию тогдашнего секретаря Ленинградского губкома комсомола Румянцева. В папке недобросовестно датировались отрывки из статей членов ЦК, к ним давались безграмотные примечания, которые должны были доказать, что произведения Зиновьева и Сафарова являются истинным толкованием ленинизма, а «ЦК ВКП(б) сползает в кулацкий уклон».

Выпуск «Синей папки» не только не встретил осуждения со стороны Ленинградского губкома партии, но на XXII Ленинградской губернской партконференции выступил с оправданием этого поступка тогдашний член ЦК партии Куклин.

Вот отрывок его речи на конференции:

«…Я рассматриваю вопрос таким образом. У меня на книжке Ленина мой сынишка нарисовал гуся и корову. Такое ли это преступление. Точно также и об этой книжке, ведь это сделано по недоразумению, по недомыслию, по молодости и ставить это в вину не годится»[14].

Таким образом, зиновьевцы систематически натравливали комсомольцев против ЦК партии. Когда же партия разоблачала антипартийную деятельность ленинградских комсомольцев, то зиновьевцы брали их целиком под свою защиту.