После смерти мужа Летиция попыталась как-то поддерживать благосостояние семьи. Карло в свое время получил от французов концессию на разведение шелковичных деревьев, это занятие сулило в будущем стать натуральным золотым дном. Вдове пообещали государственную дотацию. Пообещали, но не дали, и вырваться из лап нищеты никак не удавалось, невзирая на то, что привести в порядок дела семьи, расстроенные мотовством Карло, старался двоюродный дед Наполеона, архидиакон в Аяччо.

Чувство ответственности Наполеона по отношению к семье было чрезвычайно сильным, и после смерти отца он, в нарушение сурового корсиканского обычая по переходу обязанностей главы семьи к старшему сыну, занял это место сам, ибо считал брата Жозефа непригодным для этой задачи.

Как в Королевской военной школе Бриенна, так и в соответствующем парижском учебном заведении порядки были довольно строгими. Единственным развлечением молодого курсанта были посещения семьи Пермон, состоявшей в дружеских отношениях с Бонапартами. Мадам Пермон являла собой довольно привлекательную даму, не утерявшую еще свежести молодости, невзирая на наличие двух дочерей, Сесиль и Лоры. Когда после получения офицерского звания и назначения в полк, расквартированный в Валансе, в Бургундии, Наполеон явился с визитом в синем мундире с красными отворотами и шитьем, при шпаге и со своими тощими короткими ногами, совершенно утонувшими в огромных сапогах, вид у него был препотешный. Девочки расхохотались, младшая назвала его «котом в сапогах», и молодой человек с большим трудом удержался от того, чтобы не разгневаться на непосредственных малявок.

По воспоминаниям одного из сокурсников Бонапарта, в Лионе, на пути к месту назначения, он был единственным, кто не отпраздновал свой выход на свободу походом в местный бордель. Вместо этого Наполеон отправился к знакомым своего семейства с просьбой снабдить его рекомендательными письмами к наиболее видным жителям Валанса. Среди них была некая пятидесятилетняя мадам дю Коломбье, которая правила всем городом и проявила большую благосклонность к молодому офицеру. Он понравился ей своими оригинальными суждениями. Наполеон об ту пору много читал, заполняя пробелы в своем весьма посредственном образовании. Ему же нравились в ее доме и загородном имении не только вкусные ужины и приятное общество, но и юная дочка, мадмуазель Каролина, с которой он флиртовал. Впоследствии Наполеон вспоминал: «Нельзя было быть более невинными, чем мы. Мы позволяли себе целомудренные свидания. В это можно поверить с трудом, но все наше счастье сводилось к тому, чтобы вместе лакомиться вишнями».

Такая чистота была последствием увлечения Наполеона модным тогда романтическим чтивом: книги Руссо, «Страдания молодого Вертера» Гете и слезливый роман «Поль и Виржини» Бернардена де Сен-Пьера, который стал его любимым. На острове Святой Елены он говорил: «Пока мне не исполнилось шестнадцати, я был готов пойти на смерть за Руссо». Позднее его восхищение перешло в осмеяние. Но его уже тогда поразил контраст между скудной жизнью на Корсике с ее суровой природой, где поступки мужчин направлялись их любовью к отечеству, и гедонизмом французов, «полностью погруженных в эротику».

Пока молодой офицер видел единственный способ покончить со своей бедностью и вытащить из лап нищеты родню: жениться на невесте с богатым приданым. С этой целью он писал напыщенные письма Луизе Мари Аделаиде де Сен-Жермен, дочери генерального откупщика, обладавшего огромным состоянием. Наполеон даже осмелился просить ее руки у отца, но, естественно, получил вежливый отказ. В этом мимолетном увлечении была одна пикантная деталь: девушка считалась побочной дочерью короля Людовика ХV, так что молодой офицер упустил шанс стать зятем венценосной особы. Барышня впоследствии вышла замуж за графа де Монталиве, которого Наполеон назначил министром внутренних мер и который внес большой вклад в украшение и облагораживание Парижа.

В 1786 году офицер получил первый полугодовой отпуск и направился на Корсику, где семья впала в состояние, близкое к нищете. Необходимо было вырвать у государства обещанную субсидию на шелковичный питомник в сумме три тысячи пятьдесят ливров. Надо сказать, что молодой Бонапарт относился к армейской службе весьма халатно, постоянно испрашивая оплачиваемый отпуск под предлогом насущной необходимости поправить здоровье посредством дорогостоящего лечения. При этом следует учесть, что своим маршалам впоследствии он никаких отпусков вообще не давал и переносить подобное поведение, безусловно, не стал бы.

Получить субсидию на Корсике не удалось, и, после года народине, глава семьи 12 сентября 1787 году покинул Аяччо, но в Париж добрался только 9 ноября. Там Бонапарт смог получить причитавшееся ему жалованье и остановился на постой в маленькой гостинице «Шербур». 22 ноября он вечером пошел прогуляться в сады Палэ-Рояля, располагавшиеся неподалеку.

Под аркадами этого дворца теснилось множество лавок и ресторанчиков, что делало это место модным променадом. Как тогда, так и во время революции, Палэ-Рояль был общепризнанным центром деятельности жриц любви. Как известно, в ту пору в Париже торговали своими услугами около 40 тысяч проституток. Наиболее дорогие девы веселья снимали комнаты в мезонине над аркадами, они либо зазывали клиентов прямо из окон, либо сидели там в непристойных позах. Наиболее известные возлагали поиск клиентов на посыльных, сновавших в толпе и раздававших листки с указанием специализации и расценок. Более жалкие проститутки промышляли в садах.

Наполеон оставил описание встречи с этой незнакомкой в своих записных книжках. Он чурался проституток, бесцеремонно навязывавших свои услуги, но это создание, дрожавшее от холода, привлекло его своей хрупкостью, бледностью лица, нежным голосом, опрятной одеждой. Офицер заговорил с ней, его интересовало, почему она не бросит свое занятие. Девушка отвечала, что не обучена никакому ремеслу, но надо же было зарабатывать на прожитье. Бонапарт безошибочно предположил, что разговаривает не с парижанкой и угадал: его собеседница приехала из Нанта в Бретани. Дотошный Наполеон полюбопытствовал, кто же лишил ее девственности.

И он услышал типичную историю об офицере, который соблазнил ее и бросил, о другом, с которым она сбежала в столицу от гнева разъяренной матери. Провинциалка решила последовать примеру сестры, которая неплохо устроилась содержанкой, почему бы и ей самой не попытать счастья? Уже с третьим спутником она прожила три года, но и тот ее покинул. Девица робко предложила Наполеону пойти с ним туда, где они согреются, а молодой человек получит удовольствие. Наполеон отбросил всякую щепетильность и повел ее в гостиницу.

Со времени первого сексуального опыта минуло семь лет. За это бурное время революционных потрясений произошло много событий, коренным образом изменивших жизнь семьи Бонапарт. Обитателям Корсики стало ясно, что революционное правительство Франции не предоставит острову желанную автономию, поэтому Паоли и братья Бонапарты – Жозеф, Наполеон и Люсьен, – заявившие о своих революционных убеждениях, превратились в заклятых врагов. Вся семья Бонапарт была объявлена «предателями и врагами отечества и приговорена к вечному проклятию и позору». Летиции с детьми пришлось бежать во Францию, имущество семьи разграбили. В июне 1793 года семья прибыла в Тулон, где у Люсьена, известного под кличкой «Брут», было прочное положение в местном якобинском клубе. Однако, ситуация быстро усложнилась, и Летиции с шестью детьми была вынуждена поселиться сначала в деревушке Ла-Валетт, а затем, когда Тулон запросил помощь у британского флота, пришлось перебраться в Марсель, за сто двадцать километров – вполне возможно, пешком.

В Марселе им поначалу пришлось вести весьма убогое существование. Они с трудом нашли съемную квартиру – никто не хотел сдавать жилье беженцам с Корсики, – и вели полуголодное существование, не имея денег на покупку съестного, дорожавшего с каждым днем. Ко всем трудностям добавлялась еще та, что Летиция и ее младшие дети изъяснялись только на корсиканском диалекте итальянского языка. Конечно, Наполеон помогал частью своего жалования, но это были крохи. Положение семьи намного улучшилось, когда в Марсель прибыл Кристофоро-Антонио Саличети, депутат от Корсики в Национальном конвенте и соратник Бонапартов по замыслу обеспечить Жозефу депутатское место в Париже.