В круговороте бытия

Живущих душ, Слышны сердцебиения.

Придумав смысл бытия,

***

Заблудшие не знают

Своего предназначения.

В делах своих преуспевая,

***

Наживы жажду утолив,

Живут так, словно смерти не бывает,

Живут как будто и не жив.

***

Не укротить желание заблудших,

Взять все, чего коснется взгляд зениц,

Насытив чрево, до слез они смеются,

***

При этом душу истощив.

И так живут, не зная правды,

Что суть в нутре давно мертва.

***

Ну, а глаза и тело жаждут:

Хотим все больше мы блага.

И стоит только лишь смириться,

***

С отвратной мыслью своей.

О том, что здесь,

Никто не устремится,

***

Найти начало наших дней.

Не вспомнит ни один из старцев,

Что мудрость будто осознав.

***

О том что в детских рвениях прекрасных,

Заложена большая благодать.

Сейчас же вы большие люди,

***

С серьезным делом и лицом.

И голос истины, что трубит повсюду,

Вам не услышать ни ухом, ни нутром.

***

Вдруг поколеблет все основы,

И землю с океаном сотрясёт.

Увидев ослепляющее знамя,

***

В сердцах, прогнивших дрожь пройдет.

Придёт кого все ненавидят,

Вечно взалкающий огнем.

***

И не сгибаемую мыслью,

В душе своей воздвигнет шторм.

И поколеблются основы,

***

Что, так стремитесь вы спасти.

Но от него вы не дождетесь,

Ни капли вашей беспросветной лжи.

***

Огнем испепеляя, пройдет нога его.

В груди сжимая много горя,

Путь к истине найдет душа.

***

Таких как он везде не принимают,

И смертью часто губят их.

Поскольку жар с себя источая,

***

Покоя не дают другим.

Но возрождаясь, словно феникс,

Вслед за одним, идет другой.

***

И вот его встречаю снова,

Наш буревестник,

Наш герой.

Болезнь появилась задолго до рождения нашего героя. И не надо думать о нем то, что он уникален. Таких как он много, но все же недостаточно. Болезнь начала проявлять себя почти сразу. Мне трудно описать её. Нечто едва уловимое, жаждущее разрушения. У этой болезни нет определённой формы или состояние. Это нечто коллективное, что присутствует везде одновременно. И так как это не материальная вещь, и она не имеет определённого значения и не может быть определена. Её действия на вселенную масштабные и разрушительные. Болезнь как яд, пропитывает все и отравляет сознание живого. Искушает и подталкивает на нечто определённо нестабильное. Покоряет сердца слабых и заблудших, воспламеняет их сердца на гнев и несправедливость. Под её влиянием все во вселенной начало отвергать справедливость, назвав ее жестокой и немилосердной. Искажая состояние и суть вещей, болезнь стремится к разрушению. Вначале все живое находилось в естественном балансе, и под словом баланс я подразумеваю не то, о чем вы могли подумать. Баланс – это четкое понимание простоты действий для развития телом и духом. Изначальное понятие баланса было следование определённым наставлениям и правилам, и они не касались сильной коллективизации живых, они были направленны больше к личному развитию. Однако, все меняется. И после того, как все живое во вселенной, начало познавать нечто, как они думали более глубокое, приводящее их к новым горизонтам, в погоне за ложными идеями. Многие не поняли, что все их ценности и стремления – это хрупкие веточки, которые неизбежно ведут к падению. Многие подались влиянию болезни, и не могу сказать, что это сильно огорчило меня. Так как вместе с общим безумием пришло и яркое безрассудство, и жажда истины. Пришли те, кто жаждут познать и осознать нечто нерушимое. Те чьи души не могли принять устои общего безумного порядка. И эти отчаянно смелые и упрямые смельчаки не нуждались в звонком зове горна, что вострубит и призовёт к истине. Стоило только немного подуть ветром озарения, и в их душах просыпалась буря. Этих людей я смело могу назвать буревестниками для всей вселенной. Однако, на сколько тонка грань между истиной и заблуждением? Решайте сами. Ну а Мне же стало безумно интересно за этим всем наблюдать. Итак, послушаем же историю нашего героя.

Будь ты в другом мире, в другом обличии, человек идет по твоим следам, несет в деснице своей награду за ложь твою, отчаяние и смерть.

Меня называют – Туур Гес. На местном диалекте Туур имеет много значений, например: не откуда, пустое, или нечто неодушевленное. Слово Гес- означает бродячий. Так бродячих псов называют гес ит, где ит- это пёс. Говоря точнее, за спиной меня называют туур гес ит, значение думаю вы осознаёте, ну а если коротко в здешних краях я – Гес.

Имени, данного мне с рождения я не помню и о том, как я попал в это место. У меня много воспоминаний про мою жизнь, но они обрывисты и хаотичный, порой это напоминает бред наяву. Мое прошлое впивается ко мне в разум как мигрень, воспоминания причиняют боль, и в то же время дают надежду вернуть то, что у меня было отнято.

Селма, моя жена, пытается пробудить меня взяв за руку, согревая ее. Пусть моя кожа и сердце огрубели после множества битв, но лёгкость и тепло этих рук согреют любое окаменевшее сердце. На ее золотистых волосах отражаются лучи солнца. Лучшее что я могу увидеть, открыв глаза – это ее светлое лицо.

–Вставай, ты уже спишь полдня, надо снова промыть твои порезы, они очень глубокие.

–Меня мало волнуют незначительные ссадины, когда ты рядом.

–Я рада твоему возвращению, когда ты уходишь меня не покидает мысль, что это наша последняя встреча.

–Тем не менее я всегда возвращаюсь.

Селма обняла меня крепко прижав к себе:

–Как бы я хотела остановить тебя и больше никуда не отпускать.

–Ты знаешь Селма, у меня есть долг не только перед вами, в жизни не все так просто.

–Надеюсь, я дождусь, когда ты выполнишь все свои обязательства, и мы вместе сможем насладится жизнью. Пообещай мне, что ты не бросишь меня одну, пообещай, что не умрешь, – Сельма не смогла сдержать слез. Убрав слезы с ее лица, я поцеловал сою супругу.

–Я буду возвращаться к тебе всегда, даже смерть не сможет меня остановить.

Из обеденного зала разнесся звонкий смех моей дочери, и ее рассекающий воздух голос:

–Отец, ты проснулся? Солнце уже давно встало, пора играть.

–Агнет, дай отцу еще немного времени.

–Твоя дочь порой невыносимо навязчива.

–Ты прав, это мне напоминает тебя во времена, когда ты меня обхаживал.

–Разве не ты бегала за мной? Могу поспорить что так и было.

Селма сквозь слезы подарила мне улыбку:

–Мне до сих пор трудно представить, как ты смог дыбиться моего расположения?

–Это было самое утомительное из моих сражений, однако, награда была весьма хороша.

В комнату с возмущённым лицом вбежала Агнет:

–Отец, сколько можно тебя ждать?

Я взял одеяло и накрыл им себя:

–Агнет, я еще даже не завтракал.

–Уже скоро обед, отец.

–Тем более, могу я хотя бы поесть.

Агнет начала стаскивать с меня одеяло, но я отчаянно надеялся скрыться от ее настойчивости:

–Селма, ты родила мне маленького тирана.

–Нет, не вмешивайте меня в ваши дела, это твоя дочь.

–Моя дочь была милым ребенком, который помещался у меня в ладони, а сейчас это что-то невыносимо жестокое.

Я схватил Агнет, завернул в одеяло и начал раскручивать ее вокруг себя, смех заполнил комнату. Селма пыталась остановить наши игры, так как знала что обычно они заканчиваются не очень удачно, но когда это нас останавливало?

Это воспоминание самое четкое из всех, я помню все его детали. Память играет со мной злую шутку, будто намеренно оставив четкими те воспоминания, что приносят мне больше всего боли. Временами во сне я вижу битвы, в которых я участвовал. Предсмертные агонии и стоны людей, с застывшим на лице ужасом. Убиенные не верили до самого конца в скорую погибель, в глазах сверкала жажда жизни и огонь надежды. Все знают про смерть, но мало кто может осознать ее неотвратимость, и бессмысленность стремления прожить на мгновение дольше перед нависшем над тобой мечем. Великие дела человек может сделать за короткую жизнь, но и долгая жизнь может быть прожита в пустую. Однако имеют ли наши дела хоть какой-то вес перед временем, что стирает в пыль всё сотворенное нами? И какой смысл в заведомо обреченной жизни? Много воинов просили пощады перед смертью, но милосердию нет места в битве. Смерть позади всех, мы лишь ждем ее объятий. Мой меч пролил много крови, но жалости к врагам я не чувствовал, ибо свято верил, что бьюсь за что-то истинно подлинное, но кто же знает где эта истина? Быть может, я ошибался.