– Ой, дрова совсем закончились, вот я дура старая, даже не наколола, пока руки заламывала от волнения, вас ждала… Нечего засунуть в печь. Сейчас, пять минут ребят,–  подорвалась было на двор мать девушек, как тут же оба мужчины встали, чтобы убедить ее остаться с дочерьми, пока они займутся этим мужским делом. Потом началась схватка между Ахмадом и Микаэлем, кому же выпадет столь важная миссия… Естественно, победил Микаэль. И ровно через минуту на дворе послышался ритмичный стук топора о сухие стволы березовых пеньков. Оксана не выдержала, вышла в сени, встала в дверях и невольно залюбовалась этой картиной… Сам Микаэл Увейдат, сын всесильного премьера Сирии, фигурирующий в Форбс крупный бизнесмен, знатный плейбой и ловелас с внешностью Аполлона, хоть и прозванный Аидом за сложный характер, напялив на себя ту самую безразмерную фуфайку, сейчас колол дрова в простом деревенском доме под Владимиром. Его щеки раскраснелись, а изо рта шел пар, при этом он действовал удивительно умело и метко… Наверянка, такие люди умеют все… Неудивительно… Оксана невольно залюбовалась этим завораживающим зрелищем. Микаэл поднял на нее свои голубые глаза и по– детски улыбнулся… В этот момент она поняла, что в ее сердце всегда будет место только для этого мужчины. Другого там никогда не будет. Микаэл заполнил его все…

Он оставил ее с матерью и сестрой на пару часов одних, посекретничать и побыть вместе, а сам свалил под предлогом того, что у него бизнес– встреча во Владимире относительно возможности открытия там ресторана… Встреча запланировала действительно была, вот только не рестораны обсуждать он собирался с этим мудаком. Обвести Паука вокруг пальца не составило труда… Как только мать Оксаны рассказала о произошедшем с дочерью, его главной мыслью было уничтожить этого урода, прихлопнуть, раздавить, как насекомое, коим он и был… Попросил Ахмада организовать им встречу, под формальным предлогом обсуждения бизнеса, основательно к ней подготовился, как умел–  изучение тщательно и оперативно собранной информации, предварительные переговоры с нужными людьми…

Когда Микаэл прибыл в обозначенное место, урод уже сидел, ожидая его и отвешивая молоденькой официантке сальности… Увейдат не стал ходить вокруг да около. Сел и тихо, но вкрадчиво заговорил без приветствий и расшаркиваний.

– Слушай сюда. Ты навсегда забываешь про семью Оксаны. Никогда в жизни больше даже в сторону кого– то из их дома не смотришь… Они спокойно живут, где хотят, делают, что хотят, и это происходит параллельно твоей жизнедеятельности… Все понятно объясняю?

– А ты кто такой?–  усмехнулся, закусив зубочистку Паук,–  мужик ее арабский, про которого тут полгорода песни поет? Что ж, соска она, значит прав был в отношении нее… Нашла себе все– таки еб…

Не успел договорить. Микаэл ударил его в солнечное сплетение… Умело, так, как учил его тренер с самого детства…

– Повторяю, ты не про меня думай, а про то, что я тебе сказал… Усек? И чтоб забыл, как клеиться к молоденьким девочкам, сука… Имей в виду, узнаю, что еще кому– то вот так насильно под юбку залезть пытаешься, пожалеешь… Шалав на твою душу предостаточно. Их и трахай. К хорошим девушкам не смей соваться…

– Ты, блядь, у нас кто, Уокер, владимирский рейнджер что ли? С хера ты тут меня лечишь? Не дорос еще меня запугивать… Сиди там в своей банановой республике, арабченок, а сюда не лезь…

Микаэл улыбнулся… Холодно, пугающе. Бросил небрежно папку перед Пауком.

– Я все про тебя знаю, чмо… Не самостоятельный ты ни фига, только девочек запугивать горазд… Ходишь ты под Кураева, а он тесно с Сирией работает, много товаров закупает у нас, не первый год. Так что с ним уже предварительно переговорили. Один твой шаг в сторону от того, что я тебе сказал–  считай, тебя больше нет… Он за тебя заступаться не стал, сказал, ему плевать, сам тебя не уважает как мужика… Теперь более понятно?–  Микаэл говорил хорошо, но с довольно сильно ощутимым акцентом, впрочем, это не помешало адресату услышать послание…

Паук открыл папку, быстро пробежал глазами по записям, небрежно ее отодвинул, проворчав под нос «сука»…

– Как понимаю, это твое «да»…

Тот молчал, опустив голову в пол, красный, как помидор. Микаэл усмехнулся. Встал с места, не прощаясь, быстро направился к выходу на глазах у ошарашенных официантов. Вдруг оклик сзади.

– Слышь, я это, не хотел ее пользовать…. Обижать не хотел… Реально мне девчонка понравилась тогда. Больно красивая… Все равно бы кто– то да запачкал эту ее красоту… Так почему не я…

Микаэл обернулся, смотрел на Паука почти минуту. Внимательно смотрел, изучающе, словно запоминал его. Так, что у того даже дыхание сперло… Этот араб был отмороженным, хоть внешне культурный и спокойный, было видно, что– то там с мозгами не так у него…– подумал про себя Паук, –  рыбак рыбака ведь видит издалека…

– Почему не ты? Потому… Потому что она была рождена для меня, под меня… Любого, кто осмелится мне в этом перечить, уничтожу…

– А если она будет перечить?–  криво усмехнулся Паук,–  Оксана своевольная баба, смелая… Была бы другой, прогнулась бы под меня сразу… Поверь… И ее тогда тоже уничтожишь?

Ничего не сказал. Просто развернулся и ушел, оставив напряженно курящего Паука за столом…

Микаэл

Они уезжали обратно в тот же вечер. Микаэл просто не мог себе позволить оставаться в России дольше, звали дела, хоть и хотелось побыть еще в этой незнакомой для него, но такой притягательной реальности… Еще накануне была надежда, что они с Оксаной смогут побыть в городе еще денек, переедут в отель, наконец, отдохнут, но безжалостные звонки из Сирии и Ливана по работе перечеркнули все их планы.

Оксане было жаль уезжать, это легко читалось по ее лицу. Девушке хотелось еще немного провести время с родными, хотелось показать Микаэлу хоть что– то из ее жизни, то, что по ее мнению, было красивым, достойным его внимания… Но она молча следовала за ним, после всего того, что он сделал для ее семьи, не осмеливаясь даже помыслить о том, чтобы попросить его позволить ей побыть еще недолго в России… Прощание с сестрой и матерью было теплым и эмоциональным. Микаэл вежливо пожал руки обеим женщинам, тактично удалившись в машину, а Оксана обнималась с ними еще минут десять. Когда, наконец, она открыла дверь пассажирского сидения и села рядом, глаза ее были мокрыми, а нос шмыгал. Она все еще продолжала крутить головой, оглядываясь на их старенький дом, пока он не скрылся из виду. Микаэл приободряюще положил руку ей на коленку. Они преглянулись, почувствова прострелившее их обоих возбуждение. Его пальцы на ее ноге резко сжались. Чувства и эмоции были на пределе, на разрыв… Они только выехали из деревни, как Микаэл резко притормозил у обочины.

 Все было понятно без слов…

Мужчина молча вышел из машины и пересел на заднее сидение. То же самое сделала и Оксана. Смотрят друг на друга. Тяжело дышат… На кончиках пальцев играют мурашки, как и на губах, так и требующих вкусить плоть друг друга.Оксана невольно облизнулась, отчего взгляд Микаэла потемнел.

Он пятерней запускает руку в ее волосы и резко притягивает к себе. Целует жадно, пожирая–  в губы, кусая за шею, спускаясь ниже и прямо зубами расстегивая маленькие пуговички на кофте, обеспечивая себе доступ к ее груди. От его резких, жадных ласк Оксана выгибается, сама непроизвольно разводя ноги. И вот, она оказывается на спине, бедра голые, колготки разорваны, юбка задрана до талии, она чувствует расслабляющую мягкость соболиной шубы своей оголенной плотью…Он нависает сверху, смотрит в ее глаза–  долго, многозначительно, нежно гладит по лицу и волосам, подраивая всем телом… Это странно… Они оба горят изнутри от нетерпения, а он зачем– то тянет, медлит… Видно, как ему тяжко и томительно… Как сдерживает себя…

– Бабочка моя…– хрипло выдыхает,–  думал, только арабы так по тебе с ума сходят… Но нет… Ты всех под дых бьешь… Какой взгляд на тебе мужской ни поймаю, свернуть шею уродам хочется… А как на тебя не смотреть? Ты ведь самая красивая… Нет красивее… Не создано Богом ничего красивее тебя…–  Оксана забыла, как дышать… Только грудь вздымается порывисто от возбуждения и волнения… Почему– то именно сейчас ей так важно, что он говорит… Каждое его слово впитывает… В легкие воздух так и не доходит…–  спрячу тебя от всего мира, Оксана… Будешь только моей, моей…