— Что же делать? — билась в голове хоббита отчаянная мысль. Погибать ему в расцвете сил явно не хотелось. Он взглянул на туалетное очко, прорубленное в углу Расписного чертога и уходящее вниз на неизвестную глубину, и он подскочил на месте, словно его кольнули в зад шилом.

— Эврика! — вскричал он и тут же отогнал от собирающегося заняться исследованием пригодности очка, Дурина. — А ну отойди! — завизжал он. Отойди тебе говорю! Орков увидел, так чуть не обосрался!

Обступившие его гномы выслушали его объяснения и радостно принялись за работу. Правда для этого пришлось отогнать от заветного «выхода» из каменного мешка Дурина. Тот, схватившись за живот недовольно огляделся по сторонам и, воспользовавшись возникшей толчеей, скрылся в другом углу пещеры за чучелами орков.

Ловкие руки гномов, больше, правда, приспособленные для того, чтобы лупить бейсбольными битами беззащитных, но богатых старушек, расширили дыру в полу пещеры за считанные часы. Кайла, крючья, альпенштоки и клинья быстро превратили дыру в огромный проем, сквозь который запросто можно было провалиться вниз.

Дурин вернулся и, подозрительно сопя, предложил первым опустить в дыру хоббита, он якобы самый ловкий из всех. Хоббит в ответ предложил опустить сначала Дурина, так как, если тому вздумается обделаться во время нисхождения, то хоть никого не испачкает. Дурин, покраснев, как рак в период случки, буркнул что-то типа того, что если бы вместо слов изо рта хоббита падало дерьмо, то это дерьмо затопило бы все Средиземье. Несмотря на все протесты Дурина, его спустили на веревке первым. Вторым за ним, по этой же веревке пополз хоббит.

— Мерзкая мохноногая подлюга, — прошипел Дурин, смотря на хоббита снизу вверх.

— А ты заткнись, засранец, а то я ведь могу и ножиком по веревке полоснуть, — пригрозил он. Гном сразу же заткнулся, опасливо поглядывая на Фолко.

Спустя десять минут на веревке висело уже двенадцать гномов, не считая хоббита. Веревка угрожающе затрещала.

— Мы сейчас все упадем! — вскричал Торин. — Веревка порвется нахрен.

— Надо кому-нибудь спрыгнуть, чтобы спасти остальных! — заявил Дори. Предлагаю сбросить Глумлина, от него все равно никакого толку, — предложил он.

— Да я тебе, безумный Дори щас твой поганый рот надвое разорву! пообещал Глумлин. — Пусть даже для этого мне придется лезть по веревке обратно наверх.

— Только попробуй! — пригрозил Дори. Я тут сверху самый главный, возьму и полосну ножиком по веревочке!

— Что? — взревели все остальные. — Идиот, только попробуй!

— Но кого-нибудь все равно надо сбросить, — рассудительно предложил Малыш. — Предлагаю кинуть жребий.

— Можете кидать, что хотите, — заявил безумный Дори, — Но если жребий падет на меня, то я не раздумывая полосну по веревке.

— Ублюдок! — застонали все остальные.

— Давайте сбросим хоббита, он такой противный, вновь решил подать голос Дурин.

— Ну все, я тебя предупреждал! — звонким голоском заверещал хоббит и, выудив из-за пояса подарок Олмера, коротко взмахнул им. С громким воплем Дурин скрылся во тьме.

— Идиот! — наконец, вымолвил немногословный обычно Драни. — Он же отрезал конец веревки. Как мы вниз-то спустимся?

— Ой! — только и сказал Фолко, виновато потупившись в темноту. Связка гномов молчала, потрясенная произошедшим.

— Мохноногая подлюга! — взревел, наконец, трусливый Вьярд. — Мы тут до сканчания века будем висеть, пока орки не смекнут в чем дело и не перережут нашу веревку сверху. — Всем сделалось дурно только при одной мысли об этом. — Сдается мне, Дурин был прав, — заявил Строн. Все с ненавистью попытались посмотреть на хоббита. Тот сделал вид, что не слышал этого. Спустя пять минут крик Дурина затих и сменился звучным далеким шлепком об дно туалетной шахты.

— Что же делать? — пискнул молодой Скидульф.

— Надо вылезать обратно, — догадался хоббит. — Все равно никакой веревки не хватит чтобы спуститься вниз.

— Ага, и ждать, пока орки сварят из нас холодец, — взвизгнул трусливый Вьярд, яростно мотая давно нечесаной бородой.

— Зачем ждать? — раздался веселый и звонкий голос хоббита. — Мы полезем вверх, к потолку. Там же такая же шахта.

— Как, опять камень долбить? — ужаснулся Торин. — У меня и так руки в мозолях. — Ты почему раньше до этого не додумался, когда мы дырку долбили?

— Ну, — принялся придумывать Фолко, — Чтобы орки подумали, что мы опустились вниз, а мы залезем наверх, захватим их посты врасплох, возьмем «языка», допросим его и решим, что делать дальше.

Вдоль всей веревки повисла тишина. Все с изумлением всматривались в темноту, туда, где должен был находиться Фолко. Столь разумного плана действий от Торина они пытались добиться на каждой остановке и привале, но безуспешно.

— Да ты, брат хоббит, голова! — заявил после долгого молчания Срани. Все молчаливо согласились.

Спустя еще три часа, гномы выбрались обратно в Расписный чертог и принялись швырять веревку с кошкой в небольшое (по меркам гномьих задов) отверстие сортирной дыры, зияющей в потолке прямо под потолком. Кидались они ею примерно часа два, пока сметливый хоббит не привязал кошку к стреле и не выстрелил из лука. Спустя две секунды стрела исчезла в проеме в потолке. Оттуда раздался дикий крик и все смолкло. Фолко в кого-то попал по другую сторону сортирной ямы. Гномы долго молчали, сочувствуя неизвестному врагу.

— Такого и орку не пожелаешь, — заявил Торин. Все с ним согласились.

Еще спустя три часа, взобравшись по веревке наверх, гномы расширили сливное отверстие до приемлемого размера (для задницы слона, разумеется) и вскарабкались один за другим. Фолко поразился, как же держится кошка, если они расширили отверстие во все, практически, стороны. Но ответ на вопрос отыскался достаточно просто. Стрела хоббита пронзила насквозь присевшего отдохнуть орка и тот застрял в расщелине, служившей аналогом писсуара так, что держась за него, вскарабкались все гномы. Напоследок, Фолко подговорил гномов сделать небольшую заподлянку для орков и поредевший на одного бойца отряд двинулся в путь.

Орки вломились в чертог спустя три часа. Они увидели свисавшую с потолка веревку и поняли, что добыча ускользнула от них. Раздался дикий крик и их предводитель, старый, облезлый орк, шерсть которого стала от грязи совершенно черной, взмахнул ятаганом и перерезал ее.

В пещере наступила тишина, орки прислушивались к звукам, доносившимся снизу. Но криков ужаса они не дождались. Вместо этого, сверху (атаман ошибочно полагал, что груз на веревке подвешен снизу) на голову главаря и стоящего рядом орка обрушились две двухпудовые гири, которые Малыш таскал с собой, чтобы по утрам делать зарядку. Главарь и его соратник тихо повалились в сортирную яму вместе с гирями. Потрясенные орки оправились от шока не сразу, а спустя минуты две, когда началась драка за освободившуюся вакантную должность предводителя. Сражение все против всех грозило перейти в грандиозное самоубийство их отряда, но тут еще один старый, но в отличие от главаря плешивый орк призывающе вскрикнул. Орки бросились к нему. Он стоял в позе оракула и указывал на чучела орков, стоящих у стен чертога. Возле одного из чучел, смрадно темнела кучка испражнений Дурина.

— Это знак свыше! — воздел кривую лапу к потолку пещеры плешивый орк. Чучело насрало! Великий бог урюкхаев послал нам знамение! — Орки распростерлись ниц перед «восьмым чудом Средиземья». Спустя еще три минуты плешивый орк был выбран новым предводителем отряда. С всеобщим выбором был явно несогласен молодой орк, заикнувшийся было, что эту кучу насрал сам плешивый, но его предсмертный крик протеста (плешивый немедля разрядил в него свой парабеллум) потонул в яростном восторге.

— Я, насрал? — возмутился он при этом. — Да я можно сказать, же не манж па сис жур, не жрал шесть дней, — возмущался плешивый. Его слова потонули в криках поддержки.

Гномы и хоббит брели в абсолютной темноте уже два часа. После столь избавления от опасности никому не хотелось вновь встречаться с трусливыми орками.